Сегодня у меня тихий час с Шафи. Он, чуть слышно, продолжает что-то говорить о рукопашном бое, фехтовании и моем ноже. Улавливаю лишь окончание фразы:
— … такое лезвие не застрянет в теле врага.
В бою важен выигрыш во времени. А это возможно только на коротких траекториях. Поэтому, добро пожаловать в мир коротких траекторий!
Это совсем другая планета. Непривычная для тебя и пока незнакомая. На этой планете не ставят блоков для защиты от ударов противника, а идут на сближение. Не проводят ударов кулаком, они слишком длинные и требуют возвращения руки в исходную точку. А это уже потеря времени. Не проводят ударов ногой в корпус или голову противника. По той же причине. Лишь удары локтем или коленом. Удары рукой только на длину локтя. Все движения по кратчайшей траектории. И в комплексе.
К примеру: в голеностоп проводится удар ногой, гортань — смещается кистью руки (удар «Коготь тигра»), в переносицу и основание черепа — идет локоть.
Если в твоей руке нож, сначала проводится надрез бедра от ягодицы (попутно перерезаются связки, крупные артерии, мышцы), затем гортань. Локоть работает так же, как и в первом случае.
Если противника необходимо взять живым, достаточно ограничиться надрезом бедра. В начале схватки этот удар вполне естественен. И очень важен. Дальше ты можешь оказать первую медицинскую помощь и наладить с ним необходимый для допроса контакт. Но пленный не сможет сбежать. На ягодице сложно зафиксировать повязку. При движении она собьется, а это приведет к большой потере крови. Раненый будет жить, только пока находится в неподвижном состоянии.
Очень важно правильно держать нож. Человек с ножом — это человек у которого одна рука занята (Забавно, в разведшколе нам говорили, что человек напротив тебя с пистолетом — это человек у которого одна рука занята. Интересно, откуда у Шафи такая методика надреза большой ягодичной мышцы — от английских спецслужб, из Китая или Японии?). Если лезвие ножа обращено в сторону большого пальца. И по-настоящему опасным становится противник, у которого лезвие ножа обращено в сторону мизинца. Тогда нож не мешает работать, а значит, становится союзником своего хозяина.
Очень важно чтобы и твой нож был твоим союзником, а может быть и другом. Сегодня твой нож признал тебя, отдал тебе частицу своего тепла. А теперь важно узнать, отдаст ли он тебе свои глаза. Сейчас Джуй отнесет его и положит в знакомом тебе месте. Твое сознание должно войти в нож, нож должен стать твоими глазами. Тогда ты сможешь увидеть это место и описать его.
Слова Шафи приходят откуда-то издалека, из подсознания. Меня снова окружают какие-то существа и призраки. Все кажется нереальным. Происходящим не со мной. Я не вижу, как в дверном проеме возникает голова Лейлы, кивает Шафи и исчезает. В моем мозгу пульсирует лишь одна мысль: «Я — нож. Обычный нож. Вокруг меня…»
Это не было вспышкой. Скорее ощущением того, что нечто подобное небольшому облачку накрывает меня с головой. Я был ножом. Я лежал среди серых камней разрушенной крепости. Солнце уже не отражалось в моем лезвии. Меня закрывало от него дерево, склонившееся над арыком. Я узнал его. Это было «Дерево, грустящее над арыком». Справа от меня в трех шагах находился вход в крепость. Это давало точные координаты моего места нахождения.
Шафи проводил меня до крепости. Я подобрал свой нож. У меня уже не было сил удивляться. И пытаться что-либо проанализировать. Я вернулся на заставу смертельно уставшим. После смерти мне необходимо было еще провести развод караула и проверить посты ночью.
А утром обнаружилось, что вчера на заставу заезжал старший техник роты. Что-то у них с Корнилой не получается со сдачей машин в Хайратоне. Техник приехал за какими-то бумагами. Зато привез мне несколько писем. От сестры, от Генки Левкина — барда и поэта — из Германии, с места его службы. И одно письмо из Афганистана. От Вовки Иванова, моего однокурсника по училищу. И друга по резерву.
Привет, Серёга!
Наконец-то узнал твой адрес, сам ты так и не решился написать моим, домой. Вот и пришлось искать тебя через другие каналы. Но все равно, очень рад, что могу написать тебе. Как ты там поживаешь? Кто из наших ребят с тобой? Игорек Дороганов поехал туда же куда и ты, может вы попали в один полк? Со мною в одном полку Толик Кузьменко, Мишка Алехин, Андрюха Трифонов. А в соседнем полку, он через дорогу, Мишка Горбунов и Валерка Ярулин. Санька Шувалов попал в разведбат, он от меня недалеко.
Коротко о себе. Попал в мотострелковый полк в горный батальон, командиром мотострелкового взвода. Полк стоит под Гератом, но в полку пробыл недолго, и меня откомандировали командиром группы снайперов. Отряда, в который входит моя группа, по штату в дивизии нет. Подчиняемся заместителю командира дивизии. Временно, пока командир в госпитале, командую отрядом. Работы хватает, ребята молодые — обучаем. В рейды ходим чаще, чем любое разведподразделение. И с полками, и самостоятельно. Мне такая работа очень даже по душе.
Ребята мои стреляют так, что у всех командиров глаза на лоб вылезают от удивления. Да и по горам лазят как кошки. Думаю, что пробуду в этом отряде до замены, хотя официально числюсь в своем полку. Стоим мы под Шиндантом. Так что если будешь в наших краях, заезжай на ДУЦ (дивизионный учебный центр), мы как раз там и стоим.
Ну, а как ты поживаешь, как идет служба? Пиши обо всем. Толик Кузьменко и Мишка Алехин в одном батальоне, стоят на точках вокруг Шинданта. Мишкина точка — самая ближняя ко мне, всего в одном километре, так что видимся с ним часто. Но сейчас он продолжает лучшие традиции резерва, уже два раза отсидел на губе. А сейчас он в Союзе в отпуске за 1986 год.
Толик, наоборот, стоит на самой дальней от меня точке. Это примерно километрах в двадцати. Но бывал и у него, когда гонял бойцов (совершали марш-броски).
В мае намечаются соревнования снайперов армии, постарайся приехать старшим со своими снайперами. Очень хорошо бы встретиться. Как там у тебя насчет отпуска? Напиши заранее, чтобы я знал. Мишка Горбунов говорил мне, что его хотят отправить зимой. У меня с этим проще, пока я в отряде снайперов, могу ехать в любое время по желанию.
Ну, пока! Да и напиши, как тебя найти, если буду в Кабуле?
До встречи. Володя.А Генка передает огромный привет от своей мамы, Валентины Ивановны. Замечательного, удивительно доброго и светлого человека. Генке вырезали аппендицит. Пишет, что недавно выступал со своими новыми песнями на Всесоюзном конкурсе молодых исполнителей. Стал лауреатом. Какой молодчина! И только что вернулся из Союза, точнее из города Сочи. Сопровождал гроб с телом погибшего солдата: «Погиб солдат нелепо. Был один сын у родителей. В общем, как ты сам понимаешь, миссия у меня была не из лучших».
Какое странное время. Сколько самых светлых надежд и планов витает в воздухе. И сколько смертей перечеркивает эти планы.
Утром продолжаю устанавливать сигнальные мины вокруг заставы. Работы еще непочатый край, но приходится все делать одному. У бойцов хватает своих дел. Да и не хочется их лишний раз гонять по местам, где могут находиться старые минные поля.
На заставе почти каждый день маленькие праздники: то закончили строительство хозблока, то доделали убежище, то обложили камнем огневую позицию миномета. Ни дня без праздника! И опять нет повода не выпить!
Пока устанавливаю сигналки, обнаруживаю спину сержанта Анточа, склонившуюся над огромным глиняным кувшином. Чуть ниже меня по склону. Интересно, чем занимается наш молдаванин?
Так и есть! Устанавливает на солнышке кувшин с виноградным суслом. И где он откопал такой огромный кувшин?! Приходится окликать его. Хороший парень этот Анточ, но с вином конечно переборщил. Я знаю, что до призыва в армию он работал виноделом. И бойцы постоянно подначивают его, чтобы продемонстрировал свое искусство. Несколько дней назад недалеко от заставы я обнаружил закладку с томатной пастой. Тогда обнаружить «самогонщиков» не получилось. Я-то понадеялся, что бойцы осознают свою неправоту: раз я обнаружил эту банку — больше экспериментировать не будут. Увы, я ошибся!
Приходится собирать совещание сержантов. Полчаса компостирую мозги своим помощникам. Мой зам, Нигмат Хашимов, кандидат в члены партии, остальные сержанты — комсомольцы. Приходится давить на сознательность. Звучат смешные слова: «комитет комсомола, партбюро». Этого вполне достаточно, чтобы испортить ребятам настроение.
Я прекрасно понимаю, что они в курсе всех дел на заставе. И винодельческая работа Анточа проведена если не с их подачи, то, по крайней мере, при их попустительстве. Говорить им о том, что пьяная застава — застава смертников бесполезно. Они и сами прекрасно понимают, что беда легче входит в тот вигвам, где перед нею открывают полог. А для того, чтобы беда случилась на заставе достаточно и небольшой щелки под пологом.
