— Он может не согласиться, — продолжал отбиваться председатель облкомимущества, — у него хорошая служба безопасности, поддержка Медведева…
Насмешливый огонек блеснул в глазах Матвеева.
— Вы что думаете, они будут бодаться с нами? Слышали про Веселова, как я его нагнул? Никто из охраны даже пальцем не шевельнул, чтобы защитить этого фраера. Это не безопасность, а фуфло. А что касается губернатора — тут вы нам поможете, да и Николай, я думаю. В милиции ведь могут найти, что проведение этого аукциона противозаконно.
— Вот, вот, — подтвердил Карпов, — раскрутим дело как коррупционное.
— Нет, всё сложно, сложено! — затосковал Плотников от нехорошего предчувствия, что ему придется заниматься проектом, в котором уже обозначены пунктиры будущего распила. — Вы не понимаете всё-таки, уже все заряжено. Генералов взял под это дело кредит в банке, и кинуть его примитивно, как лоха, не получиться.
— А мы его и не кидаем, — ответил Матвей, — с ним надо договориться. Думаю, он человек разумный. Но разговаривать придется вам, Михаил Яковлевич. Не надо, чтобы он раньше времени знал о нас. Переговоры будете вести от имени москвичей. Назовите кого-нибудь из известных, кто на слуху, например, Олега Бойко или Довганя — не важно.
— А если он перепроверит, станет им названивать, — засомневался Плотников, — Генералов не такой дурак, чтобы ему вешали лапшу на уши.
— Тогда намекните, — вмешался Карпов, — что там замешаны братки. Назовите имя Сильвестра, пусть перепроверяет.
Председателя облкомимущества бросило в жар. Он вытащил носовой платок из кармана, протер вспотевший лоб. «Черт! Вот влип — в панике подумал он, — эти настроены решительно, не шутят. Что же делать? Если не соглашусь — наедут на меня. Какая рожа зверская у этого Матвея! Такому человека убить, как нечего делать».
— Попробую, — нехотя, словно через силу, выдавил из себя Плотников, — но за результат не ручаюсь.
— Но вы же, не хотите прийти на похороны Генералова? Нам это тоже не нужно. — Матвей холодно улыбался. — Что, начнем партию по новой, Михаил Яковлевич?
В это же время в зале казино у игровых столов случайно встретились два человека Маргарита Виккерс и Соколовский. Маргарита была в черном длинном платье, на руках несколько колец с брильянтами. Соколовский надел малиновый пиджак, но без золотой цепи. Для цепи у Соколовского была слишком тонкая шея и он её не носил.
Они делали ставки в игре в рулетку. Маргарита поставила на черное, а Аркадий на цифру двадцать четыре. Ему всегда нравился этот возраст.
Выиграла Маргарита.
— Ты что-то сегодня хмурый, Аркадий? — спросила довольно она, деловито собирая фишки, которые ей пододвинул крупье.
— Да так, настроения нет. Знаешь, чье это заведение?
— Конечно! Матвея.
— Это он у меня забрал спиртовой завод, я узнал через своих людей. Думаю, ему помогла эта сучка Красовская.
— Красовская, каким образом? — удивилась Виккерс, — разве она знает Матвея?
— Каким, каким, откуда я знаю! Может не лично, а через кого-нибудь, например через того же Гену Бондаренко. Этот его адвокат Денис Белоглазов все время вертится на аукционах. Но лучше об этом не болтать.
Соколовский пьяно рассмеялся и приложил палец к губам.
— Да ты набухался, Аркаша. Ты что спирт «Ройял» пил? тебе пора домой.
— Сейчас пойду, Марго, сейчас! — не особо сопротивлялся Соколовский.
Подозрения, возникшие у Соколовского и озвученные им по пьянке, слегка рассмешили Маргариту. Она никак не связывала Красовскую, которую достаточно давно и близко знала, с бандитами, тем более с Матвеем.
Катя была не прочь урвать свой кусок от приватизационного пирога, не прочь поживиться за счет покупателей, но Красовская была осторожной, никогда не связывалась с чужаками, с теми, кому не могла доверять полностью. Маргарите она доверяла и потому провернула с ней несколько сделок. Виккерс представляла её безобидной божьей коровкой, собирающей на листиках тлю. Еда по объему небольшая, зато постоянная.
Уже вечером, когда к ней домой пришел Забелин, она рассказала ему о посещении казино. Сергей поздравил с выигрышем и сказал, что это дело нужно непременно обмыть, иначе удача в следующий раз отвернется. Маргарита ответила, что уже думала об этом и поэтому заказала несколько фирменных блюд из итальянского ресторана на ужин. Их уже привезли, и Забелину осталось только извлечь пробку из бутылки с сухим французским вином.
Начав сервировать стол на кухне, Рита вдруг случайно вспомнила о разговоре с Соколовским — ей показались подозрения Аркадия забавными. Она со смехом рассказала о них Сергею, крича из кухни.
— Видела там Аркашу Соколовского. Это один из известных бизнесменов города. Он сказал, что проиграл аукцион по спиртовому заводу из-за Красовской. Вроде, она слила информацию Матвею через юриста Белоглазова.
Забелин, который в это время был в прихожей, протянул тихо:
— Красовская, Белоглазов, Матвей. Интересно!
Маргарита замолчала, не слыша реакции Забелина, потом вновь раздался её голос:
— Сережа, ты долго будешь стоять как столб. Помоги накрыть!
— Сейчас иду, Рита!
«Чертова работа! — думал Забелин, — даже дома не можешь отвлечься и забыться. И так всегда. А как было бы хорошо уехать с Риткой в отпуск, куда-нибудь на море. Вечером пройтись по набережной — шашлыки, запах кофе, морской прибой. Никаких бандитов, вороватых чиновников, начальства — ничего. Только мы вдвоем».
Он вернулся на кухню и виновато посмотрел на Риту, но та не обратила внимания на его взгляд, поглощенная сервировкой ужина.
Город Уральск, кабинет начальника УФСК РФ по Уральской области Алексеева В.Г., 4 июля, 11.00.
Коллегия Управления проводилась в суженное варианте, но с приглашением отдельных оперативных работников, которых предстояло заслушать. Основной темой заседания был вопрос о ходе приватизации в области, вернее о выявленных и предотвращенных преступлениях в этой сфере. Линию приватизации курировал Забелин и его отделение, поэтому было естественным, что он оказался в числе приглашенных.
Войдя в генеральский кабинет, он сразу обратил внимание на то, что члены Коллегии — начальники служб и отделов, сидели хмурые, невеселые. Видимо, перед этим Алексеев устроил хороший разнос. И точно, Сергей обратил внимание на его лицо. Оно налилось кровью, темные глаза недобро смотрели на вошедшего, рука жестко сжимала шариковую ручку, словно генерал хотел одним решительным росчерком пера уничтожить своих противников.
— Садитесь, Забелин, — сказал он неприятно холодным голосом, — мы сегодня обсуждаем важный вопрос для области, вопрос о приватизации, нарушениях и предотвращенных нашей службой преступлениях в ходе этого процесса. Нам надо разобраться и оценить, что у нас получилось, а что нет, на что надо направить усилия в дальнейшем, где сконцентрироваться. Я посмотрел проект решения Коллегии, — продолжил недовольно генерал, — это решение меня совершенно не устраивает. Это вы его готовили, Борис Иванович?
— Товарищ генерал, — отвечал уклончиво, по своему обыкновению, Кислицын, — вообще-то по регламенту решение готовят члены Коллегии…
— Но окончательный вариант был у вас? — не отрывая от него недовольных темных глаз, спросил Алексеев.
— Да, — признался Борис Иванович.
— Это все, всё, что вы написали — чушь гороховая! — генерал раздраженно потряс перед всеми листками с напечатанным текстом, — это никуда не годится, полная чушь! Вы что хотите, чтобы над нами Москва смеялась? Хотите, чтобы там говорили о безграмотных и бестолковых руководителях?
Он швырнул злополучные листки в сторону Кислицына, сидевшего неподалеку и тот едва успел их поймать, иначе они бы ворохом разлетелись по кабинету, словно испуганные белые птицы — этакие бумажные альбиносы.
— Сергей Павлович, — обратился Алексеев к Забелину, — докладывайте о проделанной работе. У вас не более пяти минут.
После невольно задавшего тон, тяжелого, неприятного выступления генерала, Забелин чувствовал себя скованно и неуверенно. Четкая, аргументированная речь, подготовленная им заранее, показалась пустой, легковесной и отчасти бессмысленной на фоне тех глобальных задач, которые стояли перед Управлением.
Он начал говорить слегка бессвязно, пропуская выигрышные примеры своей работы, стараясь уложиться в отведенное время. Всем присутствующим его речь показалась скомканной, но они прекрасно поняли причины этого.
Алексеев слушал и молчал, не перебивая вопросами, как он любил обычно делать на этих заседаниях. Когда Забелин закончил, он пригласил к обсуждению других членов Коллегии.
Кислицын сразу обрушился с жесткой критикой на работу Забелина. Выходило так, что Забелин и его подчиненные откровенно бездельничали, не имели весомых дел, разработок. Отсюда делался вывод, что агентурный аппарат, которым обладает отделение Забелина, не выполняет своих функций, во многом является балластом, по недоразумению не исключенным в свое время.
