— Оперативный отдел республиканского управления ФСБ. Майор Исправников… — раздался голос в компьютере.
— Товарищ майор, снова Россомахин. Вы отслеживаете передвижения Гулоханова? А то он, как я вижу, республику покидает.
— Старлей, что ты суешься, куда тебя не просят? Вот, сейчас с тобой будет говорить полковник Соловейчик из Москвы…
— Я слушаю.
— Слушай, старлей, слушай и на ус мотай… — сказал хриплый голос человека, страдающего одышкой.
— Я не ношу усы, товарищ полковник.
— Тем не менее… Куда тебе удобнее, на то и мотай. И запомни — это наша операция. Нам необходимо, чтобы Гулоханов сделал то, что его просили сделать. Ты все понял? Он сейчас на нас, по сути дела, работает… И под нашим полным контролем… Мы день потратили, чтобы обеспечить ему проезд по всей стране, а ты тут помешать хочешь! Я сам сейчас следом за ним выезжаю, чтобы подстраховать на случай появления других таких же ретивых, как ты… Не суйся, прошу пока по-человечески. Или тебе нужно, чтобы тебе твое командование приказало? Я могу в Москву позвонить вашему командующему. Мы с Юрием Петровичем давно сотрудничаем…
— Я понял, товарищ полковник. Удачно вам завершить операцию. До свидания…
— Бывай здоров! — Полковник положил трубку.
Россомахин не сумел подавить тяжелый вздох:
— «Завалит» он их всех там. Вместе с этим полковником и «завалит». Я все его операции проштудировал. Он очень умный, все просчитывает и работает безошибочно. Как пить дать, «завалит», помяни мое слово…
Машина сильно вздрогнула всем своим металлическим телом на дорожной выбоине.
— Саморезов тебе хватит? — спросил Абдулджабар, не оборачиваясь, но Башир Гудулов, сидевший за его спиной, понял, что эмир обращается именно к нему.
— А сколько штук нужно сделать?
— Две-три… Не пропадет, надеюсь. Всегда найдется, где применить.
— Мощность нужно рассчитать.
— Рассчитывай. Учти, штука эта в шестьдесят раз сильнее гексогена.
— Впечатляет… Я с таким еще не работал. Стоит попробовать. Но, чтобы рассчитать мощность, следует знать предназначение. Куда ставить будем?
— Первое, чтобы нас всех обезопасить, — проезд к дому, где мы остановимся. Помощнее, поударнее, чтобы навсегда нас запомнили. И еще одно такое же. Я подумаю, куда пристроить. Может, рядом установим. И еще несколько штук обычных твоих ловушек. Какие-нибудь авторучки или еще что-то, тебе виднее. Так хватит саморезов?
— На два мощных устройства хватит. Хотя, может, для охранной мины и одного фугаса достаточно? Без осколков…
— Лучше с осколками. С саморезами то есть… Чтобы потом уже некому было плакать…
— Как приедем, сразу сделаю. Или нужно здесь сделать?
— Как приедем… — согласился Гулоханов. — Залимхан! Смотрю, у тебя глаза слипаться начинают. Меняемся местами. Останавливай.
— Я еще ничего…
— Останавливай!
Глаза у Залимхана, конечно, не слипались, просто по зимней дороге он ехал на скорости слишком неуверенно, и эмир решил сам сесть за руль.
Смена водителя прошла быстро. И только эмир тронулся, как их догнала и обогнала машина ДПС. Инспектор на переднем сиденье высунул руку в окно и сделал движение жезлом, предлагая остановиться. Абдулджабар беспрекословно выполнил команду, остановился, вышел из микроавтобуса. Инспектор вышел ему навстречу, козырнул и представился.
— Проверка документов. Предъявите, пожалуйста.
— Пожалуйста. Я что-то нарушил?
— Я разве что-то сказал? Я сказал, что это проверка документов.
Инспектор стал внимательно рассматривать документы на машину, права, страховое свидетельство.
— Вы только что сели за руль. Кто до вас сидел? Его водительское удостоверение?
— Залимхан! — позвал эмир. — Права неси…
Залимхан вышел из машины, вытащил из кармана права, протянул инспектору. Тот смотрел не на права, а на руку, их протягивающую. В этой ладони полностью поместилась бы голова инспектора. Но права он все же изучил. Для приличия. Не зря же человека из машины вытащили.
— Далеко едете?
— В Архангельск.
— Далековато. Не утомляйтесь в дороге. Дорога сложная. Счастливого пути!
Абдулджабар очень удивился, что с них за такое пожелание даже сотню баксов не «срубили», но возражать против этого не стал. Сто долларов ему было не жалко. Но, если бы их у него клянчили, он бы расстался с ними даже с удовольствием, зато успокоился бы. А поскольку не клянчили, это вызывало непонятную тревогу. И в машину, когда инспектор вернул ему и Залимхану документы, эмир сел мрачный. А мрачный, он обычно едет быстро, не думая о дороге. Так он и ехал, пока на очередном повороте машина не ушла в занос. Только тут Гулоханов очнулся и продемонстрировал высокое искусство дрифтинга[10]. Удачно справился с управлением и выровнял движение. Но после этого поехал уже осторожнее и вдумчивее.
В Вельске остановились перекусить. Хозяин придорожного кафе опять оказался дагестанцем. Он так обрадовался землякам, что даже денег с них брать не хотел. Сказал, что здесь много чеченцев, ингушей, кабардинцев, а вот дагестанцев мало. Даже поговорить порой не с кем.
До Архангельска добрались еще засветло, потратив на дорогу от Вологды чуть меньше восьми часов, но оставшиеся сорок минут проехали уже в быстро сгущающихся сумерках. На коротком участке пути было четыре поста ГИБДД, но ни на одном микроавтобус не остановили. На полпути до Северодвинска Абдулджабар вытащил визитную карточку, переданную ему Индусом, и позвонил человеку, который должен был их встретить. Эльмурад Шихович ответил сразу. Очень обрадовался и пообещал выехать навстречу, чтобы показать дом, где снял для гостей квартиру. Гулоханов назвал номер и марку своей машины.
— Я буду на въезде вас ждать. Рукой махну. Подъезжайте ко мне…
Сначала посетили гараж с ямой, принадлежащий самому Эльмураду Шиховичу. Приготовили все, что нужно было занести в квартиру, переложив это в салон. В тайнике оставили только свои автоматы и старую винтовку Адама, которой здесь пользоваться необходимости не было. Да и переносить автоматы через двор было рискованно, мало ли из какого окна кто смотрит. А новая винтовка была уложена в такую упаковку, которую за оружейную принять трудно.
Только после этого поехали на место.
Двухкомнатная квартира располагалась в пятиэтажном панельном доме на пятом этаже. Эльмурад Шихович открыл дверь своим ключом, провел гостей и все показал. Окна квартиры, кроме кухонного, выходили на одну сторону. Видны были береговые холмы, море, какие-то цеховые помещения. Гулоханов вышел на балкон, внимательно огляделся и спросил Эльмурада Шиховича:
— Вы в курсе наших интересов?
— Конечно. Если все обеспечиваю, я не могу не быть в курсе.
— Где место?
Эльмурад Шихович пальцем показал за окно:
— Центр судоремонта «Звездочка». Работать будете из дома. Верфь отсюда закрывается крышей цеха…
— Тогда как?..
— С крыши… Крыша плоская, чердака нет. Поверху можно спокойно ходить, внизу ничего не слышно. С угла дома верфь видно прекрасно.
— Выход на крышу рядом с нашей входной дверью?
— Да. Там висит замок. Ключ на гвоздике рядом с дверью, в коридоре.
Башир Гудулов прогулялся по квартире и недовольно проговорил:
— В доме ни одной книги, а мне несколько штук надо.
— На какую тему?
— На любую. Можно даже на китайском языке. Я все равно читать не умею.
Башир всегда так шутил, но его так называемый юмор был доступен только Гулоханову.
— И что от меня нужно? Какие-то книги привезти? Или записать тебя в библиотеку?
— Где поблизости магазин, в котором можно книги купить? И скотч тоже… Мне скотч нужен, а у меня его нет.
— Универсам в соседнем доме с улицы. Мы до него не доехали.
— Я видел, — кивнул Башир. — Там большая стоянка машин.
— Даже две стоянки. До автобусной остановки и после остановки. Машину там оставлять не рекомендую. Молодежь местная постоянно машины «бомбит»…
— Это как? — спросил Залимхан.
— Стекло разбивают, все, что увидят, уносят, надо им или не надо. Недавно у одной машины даже спортивный руль оторвали. Унесли…
— Я пешком схожу. Заодно куплю что-нибудь перекусить, — вызвался Башир.
Эмир согласно кивнул, понимая, что Башир просто так на прогулки не ходит. Если так настойчиво просится, значит, есть необходимость. Тем более температура на улице явно ниже двадцати градусов, а для жителя Кавказа это слишком холодно.
— Когда нам работать? — спросил Абдулджабар.
— Завтра в одиннадцать тридцать торжественный спуск.
— В это время на улице уже светло?
— Светает, примерно, в половине одиннадцатого.
— Значит, нам с Адамом больше часа на морозе лежать, — сделал вывод Гулоханов. — Место следует занимать загодя, в темноте.
