– Не случилось бы что... – произнесла Вера и испуганно глянула на мужчин.
– Поеду искать.
Иван пошел за дорожной сумкой, Петр спросил вслед:
– А позвони попробуй по телефону. Телефон есть?
– Есть, но у вас тут не берет, провальная зона.
– Еще скажи, и люди исчезают, – буркнул Петр. – Верка, собери Ивану Родионовичу чего-нибудь поесть на дорогу. Ну, раз так решил, слово – закон.
Вера кивнула, ушла в хату.
Иван вернулся с сумкой.
– Ну, что Петро... Спасибо тебе за прием. Жди, скоро соберемся, я дам знать.
* * *
Собирая в сенях на дорогу огурцы, помидоры, домашнюю колбасу, сало, хлеб, квас в литровой бутылке и почую снедь, Вера краем уха уловила самое важное в разговоре мужчин и нахмурилась. Уж натерпелась она от этих мужских сборов, командировок, засекреченных поездок, когда не знаешь, приедет ли живой, покалеченный или совсем на голову тронувшийся. Жена спецназовца – удел героический... Только пусть эту обузу с килограммом орденов и медалей носит кто-то другой. А она уж нахлебалась.
Тут в сенцы вышла Любаша, с растрепанными солнечными волосиками. Увидела мамку хмурой, сказала как можно ласковей:
– Доброе утро, мамочка! Чего-то случилось, на папку сердишься?
– Да, нет, дочура... Тут гостья наша куда-то тихо ночью уехала, никому не сказала.
– А-а... – протянула она, удивляясь странным городским людям.
Вера попихала продукты в два объемных пакета, вышла во двор.
Мужики все обнимались на прощанье.
– Спасибо тебе, Вера, за гостеприимство, – поклонился Иван, прижав руку к сердцу. – Дай бог счастья вашей семье на долгие лета.
– Приезжай, Иван Родионович, – легко улыбнувшись и так же слегка обозначив поклон, ответила Вера. – Будем всегда рады.
«Деревенская Мона Лиза, повезло Петьке», – подумал Родин, хотел поймать ручку для поцелуя, но не успел: Джоконда просчитала все вперед.
– Не, забудь, командир, я на связи, – подхрипшим голосом напомнил Корытов и показал свой мобильник размером чуть ли не в футбольное поле.
Петр открыл ворота своего царства, Иван, приняв дары, положил их на заднее сиденье, сел в машину, посигналил на прощание и покатил по полевой дороге.
Супруги проводили автомобиль взглядом, пока он не исчез за холмами.
– И кудай-то ты собрался? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовалась Вера.
– Куда, куда... – отрубил все попытки учинить допрос Петр. – На кудыкину гору. Поменьше уши развешивай.
Стереть его из памяти, своей и телефонной
Ночное бегство Яны получило благополучное завершение, когда после бесплодных попыток возле нее, наконец, тормознул частник в потрепанном «жигуленке», оказавшийся отставным военным. Он не долго поторговался, выяснилось, что ему тоже надо в Москву, и, убедившись, что девушка при деньгах, иное его не интересовало, милостиво открыл скрипучую переднюю дверцу. Конечно, Янке удобней было развалиться на заднем сиденье, но ночной извоз – страх для обоих. И она не стала открывать заднюю дверь: в конце концов, она же не собиралась набрасывать удавку на мужичка. Отставник всю дорогу рассказывал ей о своей службе в разных гарнизонах, срочную он был солдатским парикмахером и к дембелю достиг небывалого совершенства, побив все предыдущие рекорды полка: ровно за час делал стрижку «бокс» шестидесяти сослуживцам. Потом он пошел в прапорщики и возглавил вскоре службу парикмахеров дивизии, а затем – общевойсковой армии. Чтобы занять должность главного парикмахера военного округа, ему не хватало высшего образования... И вот тут выдался судьбоносный случай: его вызвали в приемную к командующему округа, и нервные адъютанты, ослепляя друг друга сверкающими сапогами, лихорадочно объяснили, что генерала срочно вызывают туда, известно куда, и что Сам он не знает зачем. И требовалось срочнейшим образом сделать, не то слово, исполнить блиц-стрижку, бритье и в завершенье, – мытье головы, то бишь головомойку. И это никто, кроме старшего парикмахера армии, сделать в эти минуты не мог...
Яна так и не узнала, получил ли головомойку в «верхах» постриженный командующий, стал ли ее ночной извозчик главным парикмахером военного округа, а может, и всего министерства обороны, потому как уже подъезжали к ее дому. Янка расплатилась, дала сверху еще пятьсот рублей, на этом и расстались.
Выйдя из машины, Яна достала мобильный телефон, посмотрела, кто звонил ей, пока она была в «мертвой зоне», по пути в подъезд набрала номер из списка.
– Я уже дома... Хорошо, жду.
* * *
Глеб и Кристина решили сделать себе перед отъездом прикольный подарок: купили ярко-оранжевый, как апельсин, скутер. И в эту минуту вдвоем (брат за рулем) с лихим куражом юных завоевателей рассекали Кутузовский проспект. Кристина вытащила из наплечной сумочки телефончик, ткнула номер.
– Янка, мы скоро будем. Уже, давай, собирайся!
Вскоре они подъехали к дому Яны.
А тут и она вышла, почти одновременно: дома одной торчать было невыносимо.
– Привет, подружка! – Кристина слезла с «козленка» и чмокнула Яну.
Скучный поцелуйчик изобразил Глеб. Он пожалел, что посвятил сеструху в свои интимные планы, а теперь уже экспромта не будет, да и сам перегорел. «Одна надежда, в кабаке снять шалаву, а то так и уеду, перестоявшим, как виски «Белая лошадь».
– Ты где пропадала? – подбоченившись и выдув пузырь из жвачки, потребовала ответа Кристи.
– Та на-а ху-уторе, – дурашливо протянула Янка.
– Близ Диканьки?
– Еще дальше.
– И чаго ж ты там делала, сердешная? – тоже перешла на деревенский манер Кристина.
– А гусей пасла...
– Прикольно, – ввернул Глеб.
– Ну, чего ждем, куда едем или, может, просто пивка в парке попьем? – Кристи, как паинька, сложила губки бантиком.
– Лучше мороженое, за углом, завернутое в целлофановые пакеты, – развил тему Глеб.
– Чтоб никто не догадался, – кивнула Яна.
Кристина, понимая, что время до отъезда в Англию становится все меньше, предложила конструктивно:
– Ну, что, едем в «Черный бархат»? Там, по крайней мере, все схвачено.
Яна кивнула на скутер:
– Втроем? Или колеса лопнут, или я – от смеха...
Глеб отмахнулся.
– Да я здесь его оставлю.
– А если сопрут? – скептически глянула Яна на барчука.
– А и хрен с ним! – небрежно ответил Глеб. – Он у меня одноразовый.
Он прислонил скутер к стене дома.
– Пошли ловить тачку!
Они поймали первую попавшуюся машину, прельстив водителя сытой суммой, плюхнулись с визгом и смехом.
У Яны тренькнул телефон. Она включила, высветился «ИВАН» – последнее дополнение в списке ее абонентов. Не слушая, Яна отключила, подумав, что потом, не на ходу, надо стереть его из памяти, своей и телефонной. Он из чужого и чуждого мира, его натура, привычки, природа, принципы жизни и выживания – переломают ей душу и кости. А лучшее его исполнение был похоронный марш – честно и без лицемерия...
Роза в навозе не растет. Ее просто туда не сажают
Иван, кляня себя за то, что, как старый кастрированный кот, проспал девчонку, хотел наверстать, выжимая из машины на прямых участках до 150 километров в час. Он никак не мог понять, что послужило причиной ее бегства, ухода ночью в никуда. И жутко молчащий телефон... Приняла втихую «дурь» – и сорвало крышу? И тут неприятная догадка озарила его. Верка от Петра, от кого же еще, узнала, что у Янки проблемы с наркотой... А сам-то он зачем ляпнул, поделился, называется! Хоть язык отрывай и на дорогу выбрасывай! Иван даже застонал от досады. Все теперь становилось понятным, как туман на стекле в пьяном автомобиле. Верка что-то хреновое сказала Янке или дала понять со своей крестьянской прямотой, что тут ей не место. А Яна – кремень, сдержалась, стерпела, виду не подала, а как все улеглись – и ушла под луной, послав подальше крестьянское гостеприимство.
Иван еще несколько раз пытался дозвониться до Яны, но телефон неизменно отвечал механическим голосом «нет доступа». К вечеру он добрался до Москвы, но застрял в пробке перед въездом на МКАД. Он подумал, что автомобильные заторы для людей придуманы явно не без дьявольского промысла, дабы достичь чудовищной цели – парализовать мегаполисы нахлынувшими железными потоками машин, и когда все дороги, трассы, эстакады замрут и задохнутся, – пробьет час начала гибели цивилизации.
Вырвавшись на кольцевую дорогу, Иван постарался наверстать упущенное время, перестраивался из ряда в ряд, обгонял потоки, он сердцем чувствовал, что грядет беда, что Янка не из зловредности не отвечает на звонки, и в который раз мысленно раскручивал в обратную сторону события последних дней. И вновь убеждался, что это – судьба, от которой ему было не уйти. Он не мог не броситься, как гепард, на спасение безумной девицы, он не мог оставить ее одну ни в квартире, ни в клубе. Как в зыбучих песках, его затянуло, и все это получилось так естественно, невинно и романтично. А может, она специально с самого начала все разыграла, как по нотам, завидев болтающегося за окном красавчика. Суицидная притворялка... И, наигравшись в пылкие чувства, выключила, точнее, отключила от своей жизни. Блеск и кошмар цивилизации: человека можно убрать из своего окружения всего лишь одним нажатием кнопки на карманном телефончике. Придавила – и нет мальчонки. Ткнул – и нет девчонки. А может, когда-нибудь цивилизация разродится такими мобильниками, позволяющими одной кнопкой закинуть абонента в астральное пространство, на последующую реинкарнацию. Шикарные перспективы...
