кооперативе навряд ли кто был. А по улице, по морозу, какой смысл-то таскаться?
— Пошли ко мне, что ли, чё тут ходить-то? — предложил Жека. Сахариха с радостью согласилась. Ещё бы! Посмотреть, где живёт любимый, это ж так любопытно!
— А тут неплохо! — заявила Сахариха, плюхаясь задницей на диван, и бросая дублёнку на пол. — Чё за музло у тебя тут?
Жека поставил Рому Жукова, и сел рядом. Сахариха склонила голову ему на плечо, и обняла за талию. Жека попытался стянуть с неё кофточку, но она не дала.
— Жееенькаааа! Ну не наааадоооо! Дай хоть посидеть с тобой!
— И как вы жить будете все вместе? — спросил Жека. — Батя с вами будет жить?
— Да! Он здесь будет жить! — Сахариха подняла голову, и посмотрела на Жеку снизу вверх. — А Ромка в свой дом переедет. За городом. В Абрикосовке, или как там её… Уже скоро.
— А ты? — спросил Жека. — Ты с отцом будешь?
— С отцом… — вздохнула Сахариха. — Не в деревне же. Мне учиться надо. На машине каждый раз в школу ездить — ну нафиг. Мне здесь две минуты идти, а там пока соберёшься, пока доедешь… Не… Я здесь буду.
— А хочешь, у меня живи? — предложил Жека, и тут же прикусил язык. Ну нафиг вот сказал ей? Это ж капец спокойной жизни! Однако Сахариха наоборот, сразу же загорелась.
— А чё? Давай! Будем тут жить как муж и жена! Хихихи! — захихикала Сахариха. — И ты меня будешь… Ну это самое… Каждый день, да? А ты сможешь???
На такое нахальство невозможно было не отреагировать, поэтому Жека, несмотря на громкие визги и слабое сопротивление, стянул с хохочущей Светки кофточку, следом лифчик, раздвинул руки, и наконец-то припал ртом к её нежным белым грудям, к розовым пухлым соскам. Как давно хотел! Какие они классные у неё! Ещё немного, и хохот стих, Сахариха замолкла, закрыла глаза, вытянула своё худенькое тело, и взяла Жеку за голову обеими руками.
— Давай уже… — тихо прошептала она.
На следующий день, как и обещал, пришёл в кооператив. Посидели, попивая чаёк, и обсуждая Сахарихиного батю.
— Я не знаю, кем он был, они раньше тут жили, до нас, — сказал Славян. — Этот дом в числе самых первых построили. Ещё в начале 80-х. Говорят, вроде барыгой был. Мутил чё-то с контрабандой. Жену его тоже посадили, они на пару мутили. У них кажись, целая банда была, и даже мертвяки были. Моряки с Владика тайком возили из-за границы джинсы, магнитолы, кассеты, да всякую херню. А этот Александр Иваныч контрабанду покупал во Владике, и сюда возил. С женой мутили, жена-то сидит ещё, но их почти одновременно закрыли, так что тоже откинется скоро. Тёща и тесть твои! Хахаха!
— Да ну тебя в баню, Славян! — отмахнулся Жека.
И тут же подумал, а что будет, если у них с Сахарихой свадьба когда-нибудь наметится? В ресторане, например? В «Гудке»? Как он пригласит в ресторан мать с отцом? Или братьев- сестёр? Они же не привыкши к этому всему? Ещё поди и откажутся… Жека так и не познакомил ещё Сахариху ни с матерью, ни с отцом — боялся, что краснеть придётся за своих простых родителей, после еды обтирающих тарелку куском хлеба.
— Откуда ты знаешь-то про родителей Сахара?
— Так это и не тайна как бы, — удивился Славян. — Крот сказал. Так же и то, что с отцом Сахара вместе в Афгане служили. Потом Иваныч получил ранение в ногу, и дембельнулся. А Крот ещё дослужил, и тоже на дембель пошёл.
Ну вот… Опять Жека чего-то не знал… Хотя, надо признать, Славян с Кротом больше времени проводил. Вот и разбазарились.
— Мне не нравится, что он Сахару всё про нас сливает, — признался Жека. — И про Фотьяна слил, что я его угандошил. Вроде нормальный мужик. Пьёт-курит с нами, базарит, и тут же сдаёт.
— А ты как думал, братан, — удивился Славян. — Когда он пришёл, я сразу понял, что так и будет. Он же пришёл за нами следить, чтоб не пакостили Сахару. Ну и помогать до кучи. Неужели ты реально думал, что его послали, чтоб нам хорошо было? Жека… Слушай… Забей! На… Попей лучше чайку зелёного. Пил хоть раз? Смотри только, сильно много заварки не лей, а то крыша съедет.
Попили чай, перебазариваясь о том, да о сём, потом вызвали Крота. Тот приехал, свеженький как огурчик, будто и не гулял вчера.
— Куда поедем?
— В строительное управление комбината. Перетереть надо кое с кем, — отозвался Славян. — Чай будешь пить? Курить? Нет? Тогда поехали сразу. Раньше начнём, раньше закончим. Сейчас я документы и чертежи возьму.
Приехали к управлению, директора которого грохнули год назад, постояли, покурили у входа.
— Чё, сразу к хмырю этому пойдём? — спросил Славян.
— Не… Надо сначала к сметчице зайти. Пусть посмотрит чертежи, документацию. Скажет, во сколько дело встанет. А то вдруг не потянем.
— Хмырю деньги сунем, он по этому проекту что угодно сделает, — возразил Славян.
— Так-то так, братан… — неопределённо ответил Жека. — Но это всё наше многотысячное дело на одном хреноплёте зациклено будет. А это непорядок. Кирдыкнется он, или на другую должность уйдёт, и чё мы? Всё встанет. Потеряем много. Не. Сначала надо сметчице занести, чтоб она нам смету посчитала поменьше. Потом официально через бухгалтерию оформим, деньги им переведём, а потом уже к хмырю. Ему занесём за срочность работы, и всё. Сидим, курим спокойно. Дело сделано. На взятки деньги жалеть ещё? Они за штуку жопу себе порвут.
— Ну, как знаешь, давай попробуем официально оформить, — согласился Славян. — К сметчице сам пойдёшь?
— Сам. Посиди пока в коридоре.
Кабинет сметчицы находился на втором этаже строительного управления, в самом закутке. Именно здесь рассчитывали стоимость строительных и отделочных работ на всех заказах строительного управления металлургического комбината. Естественно, досконально никто не рассчитывал каждую лопату цемента. Долгое время государственные цены на всё не менялись десятилетиями, поэтому сметчица знала, сколько будет стоить работа, лишь взглянув на проект, и посмотрев квадратуру, материал стен, и количество окон-дверей. Но Жека хотел дать взятку сметчице, чтобы она посчитала как можно меньше. Стоит 50, а оформить за 20. Тогда работа обошлась бы
