Сам он нёс один портфель. Его свободная рука постоянно находилась в кармане куртки, куда он положил свой "кольт".
Молодчики вышли из леса, пересекли поле, наткнулись на разбитую грунтовую дорогу и зашагали по ней, стремясь уйти как можно дальше от места катастрофы.
Всходило солнце, рассеивался утренний туман. Гена запарился в куртке.
Баксы и рыжьё поделим пополам, - сказал он.
Чувствую, тут немало, - отозвался Сёма. - Нам повезло. Правда, Клима жалко.
Что делать, в нашем деле приходится быть готовыми к потерям, - философски заметил Штруп.
Дорога впереди терялась среди полей. Через четверть часа их начал догонять запылённый "жигулёнок". Штруп жестом попросил остановиться. Машина, поравнявшись с ними, затормозила. В ней сидели двое мужчин, судя по виду - деревенские.
Тот, что помоложе, открыл дверцу.
Нам, вообще-то, в Москву надо, - приветливо улыбаясь, заговорил Гена. - Не подбросите? Мы заплатим. Ну, хоть в райцентр какой-нибудь, откуда можно до Москвы добраться... Всё равно куда, не тащиться же по этой пыли...
Мужчины согласились довезти их до Сергиева Посада. Сёма с портфелями уселся на заднее сиденье. Прежде чем залезть в машину, Штруп огляделся. Вокруг никого не было.
Он сел рядом с Сёмой, достал пистолет.
Вот что, мужики, ни звука, - сказал он с угрозой. - Чуть рыпнетесь - буду стрелять.
Ты чё... - начал было тот, что моложе
Штруп резко ударил его стволом по голове. Застонав, тот завалился набок.
Его товарищ поднял вверх дрожащие руки.
Хватай парня и вытаскивай из машины, - велел ему бандит.
Тот поспешил выполнить приказ.
Тащи его вон в те кусты, - скомандовал Штруп.
Он тоже вылез из машины и обернулся к Сёме.
Пошли, - сказал он коротко. - Мы теперь повязаны кровью и всё должны делать вместе.
Они двинулись за мужчиной, который тащил своего товарища. Тот был ещё жив, поматывал головой, стонал и силился открыть глаза.
Когда вошли в заросли, Гена выстрелил. Но не в мужчину, а в Сёму. Тот, падая, оглянулся на него. На лице напарника читалась ненависть. Гена подумал, что если бы он сейчас его не прикончил, то Сёма прикончил бы его. Может, немного позже, но прикончил.
Сёма рухнул и остался лежать, хрипло, со свистом, дыша.
Мужчина вдруг взвизгнул и, нелепо размахивая руками, бросился бежать. Гена выстрелил ему вслед. Тот упал.
Убийца выдержал паузу. Огляделся, вслушался в звуки ясного летнего утра. Вовсю свиристели кузнечики, где-то в небе пели птицы. Не торопясь он подошёл к мужчине, так и не успевшему убежать, и выстрелил ему в голову. Затем вернулся к кустарникам и следующим выстрелом прикончил его товарища.
Сёма был ещё жив и дёргался в агонии. Он силился что-то сказать, но вместо слов с губ слетала кровавая пена.
Штруп поставил ногу ему на голову и надавил.
Вот так бывает в жизни, дружбан, - сказал он с лёгкой усмешкой. - Тут слишком много бабла, поэтому ты должен загнуться.
Штруп ткнул ствол ему в висок и нажал на крючок. Пистолет сухо щёлкнул. Кончились патроны.
О кей, придётся по-другому, - убийца достал из кармана небольшой нож со сложенным лезвием...
Через пару минут он сидел в машине и катил по дороге, соображая, где он находится. Он обещал Антонине Петровне приехать после завтрака, и намерен был исполнить своё обещание.
В багажнике лежали три кейса, полные долларов и золота. Утро разгоралось, обещая перейти в отличный денёк.
При виде Олега связанный бандит радостно загудел сквозь кляп. Беляев избавил его от скотча.
Ну что, в порядке? Сейчас повезёшь меня обратно в Москву.
Развязанный Витёк ещё какое-то время лежал на сиденье, шевеля руками и ногами.
Всё тело затекло... Думал - если не придёшь, абзац мне, так тут и останусь...
Беляев усмехнулся.
Сказал - приду, значит, приду.
Витёк уселся на сиденье, оглядел своего спутника.
А на тебе новый прикид! Фирменные джинсы, майка... Откуда вещички?
Картавый подарил.
Тот воззрился на него.
Нет, без балды?
Без балды. Мы с ним поговорили, он меня чаем напоил. С пряниками... Ладно, хватит трындеть, давай езжай! Или мне, может, за руль сесть?
Нет, чего уж там, - Витёк включил зажигание.
Беляев смотрел на проплывающие за окнами деревья, поля, столбы, встречные машины и вспоминал события минувшей ночи. Вспоминал главным образом свою драку с блондином. Он воскрешал в памяти все её детали и мысленно скрежетал зубами, понимая, что тот ушёл от него лишь чудом. Блондин был у него в руках - как тогда, на даче Сопилы. Олег мог вогнать в него пулю, ткнуть ножом. Но опять не сошлось, опять всё пошло не так.
"Скользкий, гад, - думал Олег. - Удрал... И Картавый с ним..."
Похоже, поиски блондина придётся начинать с нуля. Если только... Да, есть одна зацепка, ниточка, очень тоненькая, почти паутинка... Но, если очень повезёт...
У тебя есть ручка или карандаш? - спросил он у Витька. - Надо кое-чего записать.
Бандит засмеялся.
Нет, такого не держим... А впрочем, погоди...
Он раскрыл бардачок и пошарил в нём. В дальнем углу бардачка нашёлся тюбик губной помады.
Одна пьяная проститутка оставила.
Сойдёт, - сказал Беляев.
Глава 17
Приехав в лагерь, Штруп первым делом перенёс кейсы в свою комнату. Потом принял душ и выспался. Вечером он немного побоксировал с парнями в спортзале, а перед ужином заглянул на корты. Здесь его сразу окружила толпа молоденьких девушек, требовавшая, чтобы он включился в игру. Гена сыграл сет в паре с Сусанной Кричевской против Ирочки Новосильцевой и Маши Дёминой.
Через четверть часа после начала игры у кортов собралась добрая половина женского населения лагеря. Анна Петровна с улыбкой наблюдала за Геной из окна, отодвинув занавеску. Даже сидевшие на террасе пожилые дамы, давно вышедшие из бальзаковского возраста, прервали свои бесконечные разговоры и тоже устремили взгляды на теннисную площадку.
Гена был всецело поглощён бегавшей перед ним Ирочкой, хотя старался не показывать этого. Он воображал её без платья и замирал от сладостного возбуждения. Как, однако же, хорошо сложен этот персик! Он давал себе слово завтра же подступиться вплотную к девочке и добиться от неё согласия. Собственно, ради этого он и вернулся сюда.
После ужина в лагере начиналась весёлая жизнь - дискотека, кино, игры. Маленький домик обслуживающего персонала, стоявший на отшибе, в эти часы пустел. Поднявшись к себе, Штруп заперся в своей комнате. Достал из шкафа один из кейсов - тот, что полегче, и положил на кровать. Шифра замков он не знал, пришлось воспользоваться слесарным инструментом.
У него захватило дух, когда он откинул крышку. Он даже засвистел от восторга. Портфель был доверху наполнен аккуратно упакованными пачками стодолларовых купюр! Вот за какой добычей охотились нагрянувшие утром бандиты! Месть за смерть Кисы - только предлог, на самом деле им нужны были баксы Картавого. Это из-за них схлестнулись две бандитские группировки, и обе практически в полном составе отправились на тот свет.
Улыбаясь, Штруп взял пачку и тщательно пересчитал купюры. Сто бумажек, одна к одной. Значит, в пачке - десять тысяч. Пачки лежали стопками по пять, а всего стопок было тридцать. Гена прикинул в уме - полтора миллиона! Смеясь, он повалился на кровать и блаженно вытянулся. Скоро у него таких персиков, как Ирочка, будут десятки. Он вообразил себе сразу трёх милашек, лежащих с ним в одной кровати. Он тискает их нежные бёдра, целует сочные податливые губы, гладит мягкий пушок на лобке...
Вскоре, однако, мысли Гены приняли более практическое направление. Знакомый сутенёр с Тверской обещал достать любых тёлок, даже малолеток. Так стоит ли терять время на Ирочку? Может, завтра сразу слинять в Москву?
Нет, вряд ли он уедет завтра. На угнанной тачке его зацапают гаишники. Надо будет одолжить машину у одного здешнего парня. Оформить доверенность, всё чин чином. На это уйдёт дня два. Зато потом он сможет без помех раскатывать по Москве...
Блондин защёлкнул замки кейса и поставил его в шкаф рядом с другими.
Наутро Гена встал в превосходном настроении. Он молод, хорош собой и у него есть полтора миллиона баксов (это при том, что он ещё не заглядывал в два других портфеля!). Его ждёт прекрасное будущее, полное солнца, морской пены и податливых девичьих тел. Скоро он переведёт деньги за границу и быстренько смотается туда сам. Малолеток можно купить везде, и даже дешевле, чем на Тверской. А с блатной жизнью пора завязывать. Умение быстро забывать о своих "подвигах" было одним их достоинств Штрупа, позволявших ему без всяких угрызений совести смотреть вперёд и наслаждаться жизнью.
После завтрака Гена играл один против Ирочки и Сусанны. Собравшееся у площадки дамское общество восторженными криками приветствовало каждый выигранный им мяч. Он играл резко и сильно, без всяких скидок на возраст девушек. К концу второго сета, проигранного ими всухую, они уже почти не передвигались. Лица у обеих были расстроенные.
