Правда тен-тай тоже знал, что детей мэра легко можно подстрелить в течение той минуты, пока они бегут от отеля до оцепления.
Поэтому прокуратор и ученик тен-тая Данилов обошлись без глупостей, и обмен прошел гладко. Инквизиторы заполучили обратно мэра, а его дети благополучно скрылись за широкими спинами омо-новцев.
Прокуратор не рискнул посылать за ними погоню. Там, наверху, теперь царствовал тен-тай.
Но несмотря на это, прокуратор решил, что отклонение реального хода операции от ранее намеченного плана достигло критической точки. Он уже мог с Уверенностью сказать, что операция частично удалась. Освобождение четырех друзей ордена прошло успешно, а меморандум магистра, оглашенный по местному телевидению в шесть часов вечера, наделал много шума не только в городе, но и во всей стране.
Однако с не меньшей уверенностью прокуратор мог сказать, что продолжать операцию дальше он не будет и ничьего освобождения больше требовать не станет, а немедленно приступит к последнему этапу — отходу из отеля.
Главный маг ордена пробежался пальцем по кнопкам сотового телефона. Он звонил Гордию и водителю автобуса, чтобы отдать им необходимые распоряжения.
Но в «пазике» никто не отвечал.
Сначала мимо «пазика» проехали черные «Жигули». Та самая «шестерка», которую Гордий по приказу прокуратора оставил на турбазе. Теперь ее пригнал в город один из гвардейцев.
Эти «Жигули» должны были играть немаловажную роль на заключительном этапе операции, во время отхода инквизиторов из отеля. Впрочем, вариантов плана было несколько, и машина Гордая фигурировала не во всех. Мало ли что может случиться. Тем более, что машину пришлось задействовать в операции «Черный ворон» — с нее, как и с нескольких других машин и мотоциклов, велось наблюдение за автозаком, на котором вывозили из тюрьмы Рокотова, Дунаева, Кружилина и Костальского.
Но все обошлось, и черная «шестерка» около шести часов вечера на малой скорости проехала мимо «пазика», а затем, переулками обогнув оцепленную площадь перед отелем, остановилась во дворе одного из домов.
После этого гвардеец пешком вернулся к «пазику» и, не обнаружив там Гордия, отправился искать его в толпе рядом с оцеплением.
Гордия он нашел и предъявил ему претензии — дескать, какого черта тот не на своем месте и его приходится разыскивать? Гордий рассеянно извинился и столь же рассеянно выслушал указания насчет того, где оставлены «Жигули». Во время этого разговора гвардеец заметил, что гипнотизер ведет себя как-то странно, смотрит мимо собеседника и отвечает невпопад. Но это было не его ума дело — рядовому бойцу гвардии магистра не пристало обращать внимание на странности магов ордена, и в особенности правой руки самого прокуратора.
Гвардеец выполнил свое поручение и отправился в обратный путь — три остановки автобусом до того места, где его ждал партнер на мотоцикле.
А Гордий остался в толпе и почти не двигался с места до темноты, следя взглядом за девушкой, которая, как и он, находилась здесь с утра. Все это время она никуда не отлучалась и почти ни с кем не общалась. Правда, несколько раз она оказывалась рядом с колоритной группой тусовщиков, которая постоянно росла за счет прибытия новых членов на мотоциклах и без. Девушка перебрасывалась с ними парой фраз, но потом опять отходила в сторону, иногда довольно далеко. Однако Гордий ни на минуту не терял из виду ее пушистую белоснежную шапку.
А когда стемнело, Гордий ненадолго вернулся к «пазику».
— Спи, — сказал он шоферу гипнотическим голосом и приблизил свою ладонь к его лицу.
Сознание, обработанное многочисленными сеансами гипноза, мгновенно подчинилось приказу, «оловянный солдатик» сразу отключился, но Гордий еще немного поколдовал над ним — неожиданное пробуждение водителя автобуса не входило в его планы…
А в это время художник Денис Арцеулов, весь день наблюдавший за суматохой вокруг «Снежной Королевы» из окна своей квартиры, решил вдруг выйти на улицу. По причине сугубо прозаической — у него кончилось курево. И самое противное — ларьки у отеля в данный момент были недоступны, а переться до метро художнику, ой, как не хотелось. Но деваться было некуда.
Во дворе, едва выйдя из подъезда, Арцеулов наткнулся на черные «Жигули» и остановился, как вкопанный.
Потом осторожно обошел вокруг машины и оглядел ее со всех сторон.
Нет, не может быть! Ведь та «шестерка» была красная. А может, все-таки черная?
Да нет! Художник Арцеулов страдал в своей жизни разными болезнями, но только не дальтонизмом.
И он ушел за сигаретами, отгоняя от себя мысль о странном неуловимом сходстве машин. Красной и черной.
А когда возвращался, увидел издали, как в черную «шестерку» садятся двое. На переднее правое сиденье — девушка в белой шапке. А на место водителя — мужчина.
Тот самый мужчина.
— Так это, значит, тебя мои ребята целый день искали вчера по всему городу? — добродушно сказал Ткач Косте Данилову, когда все беглые заложники воссоединились на тридцать третьем этаже, в номере Яны Ружевич.
— И мои, — добавил Короленко. Костя молча пожал плечами. Он был занят важным делом — сортировал захваченное оружие.
— Интересно, а где же ты был? — не удержался от вопроса Короленко.
— Вы хотите узнать слишком много, приложив к этому слишком мало усилий, — ответил Костя.
— А ежели я тебя прямо спрошу: кто поубивал этих девчонок в лесу, ежели не ты?
— Последнее предположение некорректно в принципе. Тен-таи никого не убивают, нам это запрещено. Но если вас интересует мое мнение, то убийцу надо искать среди тех, кто ждет вас внизу. Там есть парочка неплохих гипнотизеров, и без них в этом деле не обошлось.
— Ну, конечно! — воскликнул вдруг Греков, — Гипнотизеры. Те двое, которые приходили ко мне еще до похорон Снежаны. Главный террорист — один из них. А я все не мог понять, где видел его раньше.
— А второй? — спросил Костя. — Второго вы сегодня видели?
— Второй? Дайте вспомнить…
Вдруг лицо Грекова исказилось, он закрыл глаза и несколько раз несильно стукнулся затылком о стену.
— Второй и есть убийца, — пробормотал он глухим, непохожим на свой, голосом. — Я вспомнил. Я узнал его еще тогда. Они пришли, чтобы заставить меня устроить этот праздник. И заставили. Но я узнал его. А потом забыл. Забыл. Но сейчас вспомнил снова… Нет, я не видел его сегодня, среди террористов его не было.
— Значит, он либо на подхвате у Зарокова, либо где-то рядом с отелем. Например, вон в той толпе, — Костя махнул рукой в направлении окна, за которьм далеко внизу, оттесненная к краю площади группами оцепления, стояла толпа любопытных.
Короленко и Голубев обратили внимание только на первую часть Костиной фразы и одновременно произнесли с немалой долей удивления:
— У Зарокова?!
— Конечно. Зароков — лидер ордена инквизиторов. Летние убийства не всех убедили в существовании ордена и его силе — вот он и решил устроить Демонстрацию.
— А те убийства — действительно их рук дело? — поинтересовался Голубев.
— Не все. Зароков любит приписывать себе чужую славу, но организацию он сколотил не слабую. И если его не остановить, то дальше дела пойдут такие, что наше сегодняшнее приключение покажется детской игрой.
Яна Ружевич, которая молча сидела на полу у стены, перебирая пряди волос молодой грековской жены, положившей голову к ней на колени, вдруг промолвила, ни к кому, собственно, не обращаясь:
— А Уклюжий сейчас с кем-то трахается и в ус себе не дует…
— У Уклюжего нет усов, — возразил Данилов. — А тебя Коваль, кажется, предупреждал. Не послушалась его — пеняй на себя.
— Так что же, получается, все знали? — нервно спросил Короленко.
— Все, что мы знали, было передано Добродееву. Поздно, согласен. Но без конкретных сведений нас бы никто и слушать не стал. А такие сведения у нас появились за несколько минут до начала праздника.
— Вот за что я не люблю вас, пинкертонов — так это за манеру строить из себя самых крутых, — сказал Короленко. — Если у вас были подозрения, хоть сто раз неконкретные, надо было сразу сообщить о них нам, милиции. А не самим тут боевик устраивать. И не с Добродеевым болтать, тем более, что эти террористы давно его купили и продали.
— Да, — с сожалением согласился Греков. — Добродеев, похоже, работает на них.
— Или они его обработали, — заметил Данилов. — Гипноз — серьезная штука. Очень серьезная.
— Это он! Я его узнал!
Художник Денис Арцеулов добежал до милицейского оцепления в рекордно короткий срок — он даже не думал, что может так быстро бегать. И теперь он, с трудом переводя дыхание, бессвязно излагал свое открытие двум омоновцам, которые никак не могли понять, чего хочет от них этот запыхавшийся человек.
— М-аньяк… Санта-Клаус… Он только что увез отсюда девушку. На черных «Жигулях».
