– Ну, может, они решили, что коль у нас сильный пожар, то и рация повреждена, – предположил Кузавко.
– Можно же прожектором просигналить, – возразил командир, – а нет электричества – флажками или бескозыркой просемафорить. Тем более что моряков наших они на палубе видели. Тут что-то не то, – Александр Владимирович задумчиво поскреб небритый подбородок, – где-то тут концы с концами не сходятся. Англичане – это не мы, российские раздолбаи, которые профукали корабль, купившись на папуасское народное творчество, – Демьянков зло обругал себя, представив лежащий на дне «Резвый». – Британцы до службы строгие. Если что не по уставу – подыхай рядом от жажды, а пить не дадут. Не положено.
– А вы, товарищ командир, спросите у их матросика, – посоветовал старший помощник, – может, он в курсе дела?
– Вряд ли, – Александр Владимирович с сомнением покачал головой, – хотя… Послушай, Стивен, – Демьянков снова обернулся к британцу, – есть у меня к тебе еще один вопрос.
– Слушаю, сэр, – учтиво ответил моряк.
– Как бы это тебе объяснить… – командир слегка замешкался. – Попробую попроще. Значит, так: у каждого судна, в том числе и у кораблей, входящих в силы международной антипиратской группировки, есть свой код, свои позывные. Что-то вроде «свой-чужой». Понимаешь?
– Да, сэр, – ответил британец.
– Это как пароль, – продолжал пояснять командир, – ты стоишь на посту, охраняешь что-то очень важное и пропускать должен только того, кто знает этот самый пароль. И вот к тебе подходит твой командир. Ты спрашиваешь у него это секретное слово, а он не знает и идет дальше. Что бы ты сделал?
– Выстрелил бы, – ответил англичанин, ни минуты не сомневаясь в своей правоте.
– Эх, – печально вздохнул Александр Владимирович, искоса глянув на старшего помощника, – нам бы таких моряков. А то у нас просить будешь, чтобы пальнули, – не допросишься. «Иди, насяльника, бери сыто хотела». Так вот, – командир снова перешел на английский, обращаясь к «томми», – с кораблями – то же самое, что и с часовым. И я не могу понять, как ваш корабль подошел без пароля к захваченному пиратами судну?
– Вы нам сказали пароль, – без запинки выдал англичанин.
– Что?! – командир и старший помощник закричали в один голос, насмерть перепугав англичанина. – Стивен, этого не может быть, – в голосе Демьянкова заиграли нотки сомнения. – Дело в том, что в это самое время вся наша команда сидела взаперти. Вся. До единого человека. Ты, наверное, ошибаешься, матрос.
– Никак нет, сэр, – британец обиженно вздернул подбородок вверх, – я не ошибаюсь. Я лично и очень отчетливо слышал, как наш командир дважды запрашивал радиорубку и дважды с вашего борта приходили верные коды. Или, как вы их называете, – пароли. Наш командир тоже сперва сомневался, – продолжал англичанин, – но во второй раз радист ответил так: «Все символы верны, сэр, до последнего знака. Это опознавательный код русских».
– Спасибо тебе, моряк, – задумчиво выдавил из себя Александр Владимирович. – Во, Иван Валентинович, видал? – Демьянков глянул на старшего помощника. – А мы все: «папуасы», «аборигены»… Да по сравнению с этими аборигенами всякие там «коза ностры» и «якудзы» просто мальчики для битья. Молокососы. Оказывается, для этих папуасов узнать секретные коды – раз плюнуть.
– А у кого узнать? – резко поинтересовался Кузавко.
– У кого, у кого. А у… Едришкин кот… – Лицо командира на несколько секунд словно окаменело. – Мичман. Панасюк. Радист наш, – до командира стала медленно доходить неприятная правда. – Так, значит, не помер он от ран, не скончался, а продался этим недоноскам. – На скулах Александра Владимировича заходили желваки. – Значит, это из-за этой продажной шкуры положили столько ребят и весь экипаж английского сторожевика…
– Я думаю, что так оно и было, – вставил свое слово старпом с нескрываемой досадой в голосе, – он знал все позывные, в нужное время выходил на дежурную связь…
– Потому-то нас никто до сих пор и не искал, – подхватил капитан третьего ранга, – и британский сторожевик попал в ловушку благодаря ему, русскому моряку-радисту мичману Панасюку…
– Надеюсь, что он сейчас кормит каракатиц, – зло бросил командир, – кодекса чести у пиратов нет и быть не может, поскольку они самые обычные бандиты. И, значит, бросить раненого для них – плевое дело.
Где-то далеко громыхнул артиллерийский выстрел, затем еще один.
– Догнали, значит, – с грустью констатировал Александр Владимирович, – еще и там трупы добавятся. Чтоб этому Панасюку на том свете черти марш играли. Иван Валентинович, распределите и выставьте наблюдателей, – распорядился командир, – а я попытаюсь немного поспать. Совсем я за последние сутки вымотался. – Александр Владимирович скрючился, прикрыл лицо согнутым локтем и моментально уснул.
Отдохнуть ему, правда, пришлось недолго. Спустя часа четыре его растормошил старший помощник:
– Товарищ командир, на горизонте какое-то судно.
Капитан третьего ранга приподнялся и, приложив к глазам ладонь, попытался рассмотреть корабль. Однако до него было слишком далеко.
– Запустите ракету, – приказал командир.
– А если это пираты? – засомневался старший помощник.
– Если сразу не прикончили, то сейчас мы тем более им без надобности, – возразил Александр Васильевич. – Или прислали бы со сторожевика катер и перестреляли бы нас на этих плотиках, как куропаток. Не знаю, что это за корабль, но это не враги. Запускайте ракету, – повторил командир, и красный светящийся шарик взлетел в небо, распуская за собой дымный хвост. Через минуту над судном в ответ взвился такой же огненный цветок, только зеленого цвета. Терпящих бедствие моряков заметили и спешат на помощь. А еще минут через сорок к российским морякам подошел британский фрегат из сил антипиратской коалиции и принял несчастных моряков на борт.
– Ну что, Иван Валентинович, – тяжело вздохнул командир, ступив на палубу британского судна, – если не считать того, что наш корабль захватили, потом потопили, да еще в придачу мичман оказался предателем, то можно считать, что наша миссия по конвоированию караванов удалась, – невесело пошутил Александр Владимирович и в сопровождении старшего помощника двинулся на встречу с командиром фрегата.
– Как я буду теперь смотреть в глаза морякам – ума не приложу, – тяжело вздохнул Александр Владимирович и еще больше вжал начинающую седеть голову в плечи. – Позор на весь флот. И не только на российский. Англичане там небось со смеху падают, – командир с тоской глянул на дверь каюты.
Британцы до конца оставались джентльменами, надо отдать им должное. Фрегат не был рассчитан для приема и транспортировки такого количества пассажиров, поэтому английские моряки, не сговариваясь, передали свои кубрики русским, а сами разместились на верхней палубе: кто на матрасике, у кого-то оказался гамак, а кто и просто на флагах расцвечивания и прочей корабельной утвари. Раненых поместили в медицинский отсек, а командиру «Резвого» и старшему помощнику выделили хоть и одну на двоих, но каюту, как и остальным офицерам. И теперь, когда все злоключения остались позади, Александр Владимирович занимался самоедством.
– Чего вы так расстраиваетесь, товарищ командир, – старший помощник пытался утешить своего друга и начальника, – пираты ведь захватили не только наш «Резвый». У англичан тоже сторожевик увели.
– Да, но наш-то корабль еще и потопили, – простонал Демьянков и обреченно добавил: – В мирное время…
– Так, может, и британское судно пустили ко дну, – старпом пытался не дать командиру расклеиться окончательно, – кто знает, что у этих пиратов на уме? Им, судя по всему, нужен был только груз с «Виктории». Они свое, скорее всего, получили, а там – трава не расти. Могли и сторожевик затопить. На кой он им сдался?
– Иван, мне от этого не легче, – произнес Демьянков бесцветным голосом.
– Знаешь, Саня, – не выдержал Кузавко, – и мне тоже. Все мы Ваньку сваляли, не ты один, – старший помощник посмотрел на капитана третьего ранга с болью в глазах, – весь экипаж прохлопал. И мне стыдно ничуть не меньше, чем тебе. И всем корабельным офицерам. Да и матросам – тоже. Всем сейчас хреново. Только весь экипаж, насколько я знаю и могу судить, всегда брал пример со своего командира. – Иван Валентинович возбужденно закурил и стал выпускать сизые столбы дыма в открытый иллюминатор. – Не разочаровывай команду, Александр Владимирович. Я понимаю, что за потерю «Резвого» тебя по головке не погладят, конец карьере и все такое прочее. Но ведь не только твоей. И моей, и командиров боевых частей – всех. Так что не делай из себя святого мученика, а помоги людям остаться людьми. Потому что кому, как не нам, знать, как вели себя в плену ребята? Да и ты тоже. Кому, как не нам, знать, что если бы мы прорезали переборку на час раньше, то сами, своими руками, вернули бы себе и корабль, и честь? Кровью, а вернули бы. Или такого не было?
