– Погоди, Коля! – вмешался Юматов. – Не так все просто.
– И ты туда же? – осведомился никитский «князек». – Я что, по-твоему, голову ему откушу? Еще раз замечу, что вы выгораживаете мальчишку…
– Да погоди ты! – досадливо скривился Юматов. – Выслушай сначала. Мы тут ни при чем.
– А кто при чем? – зло бросил Хлебалов.
– Гостиница, где он живет – медведевская, – сказал Юматов. – Подумай: стоит нам светиться?
– Светиться? Ты о чем? Все, что надо, это дать команду ребятам приехать в гостиницу, взять мальчишку и привезти сюда. Без шума.
– Без шума – не выйдет, – возразил Застенов.
– Это почему же?
– Потому что он – не один. При нем какие-то пацаны.
– Что еще за пацаны? Чьи? – Хлебалов помрачнел.
– Выясняем, – ответил Застенов. – Там на днях такая история была: в номер влез вор, и этого вора местный охранник повязал.
– Ну и что? – буркнул Хлебалов.
– А то, что номер был – Алешкин. А вор и охранник, как мне сказали, – давние кореша. А вместе с Алешей в номере был какой-то дуболом. Но не местный нанятый, а, что характерно, наш, курганский.
– Может, Лешка просто нанял охранника? – предположил Юматов. – Как у него с деньгами?
– Замечательно. Недавно снял крупную сумму в Промэкбанке. Так что мог и нанять. Он – мальчик неглупый. Если охранник – со стороны…
– А если нет? – перебил Хлебалов. – Если это, допустим, Клим?
Застенов покачал головой.
– Если Клим здесь завязан, то только краем. Хотя контакт у них с Алешей был. Мой Мишка его сразу пресек, так что договориться они ни о чем не могли. Да и не стал бы в то время Алеша против нас играть. Зачем?
– Вот именно – зачем? – никитский «князек» уставился на своего «военного министра».
– Больше он в Кургане ни с кем, кроме нас, не контактировал, – вставил Юматов.
– А девчонка?
– Случайность, – сказал Застенов.
– Что-то слишком много случайностей, – проворчал Хлебалов. – И сбежал он тоже случайно…
– Я его в эту комнату не сажал! – заявил Застенов. – Кто его туда переселил – ты знаешь. – И поглядел на Фому.
– А откуда он узнал про тайный ход? – тут же отреагировал хлебаловский секретарь.
– Да уж точно не от меня! – сердито бросил Застенов. – Я о нем понятия не имел. А ты – знал!
«Хорошо, что я ничего не рассказал, – подумал Веня. – Если бы шеф услышал, что я той ночью встретил Лешку и что Лешка выехал из города на моей машине…»
Хлебалов в перепалку не вмешивался. Пока подчиненные враждуют – они не сговорятся. Вмешался Юматов.
– Коля, – сказал он. – Мы знаем, что кто-то играет против нас на нашей же земле. Мы знаем, что зовет он себя – Ванька-мститель, а играет он жестко и инициативно. Так что вполне мог поддержать Шелехова и помочь тому уйти от тебя.
– А как, по-твоему, они нашли друг друга? – Хлебалов усмехнулся. – По объявлению в газете?
– Может быть – случайность, но более вероятно, что их встречу кто-то организовал. Кто-то из твоего ближайшего окружения.
– Кто? – Хлебалов прищурился. – Мое ближайшее окружение – вы.
– Меня в городе не было, – спокойно ответил Юматов. – А Веня… Веню, если ты помнишь, именно в тот вечер… хм… заняли другим делом.
– Остаешься ты, Фома, – констатировал Хлебалов.
– Григорий Николаевич! – воскликнул секретарь. – Вы же знаете, что я всегда был за то, чтобы убрать мальчишку!
«Ах ты пидерасня вонючая!» – подумал Застенов.
– Уймись, Фома, – сказал Хлебалов. – Я знаю, что ты не при делах. Не потому, что ты там болтал, а потому что никто из серьезных людей с тобой дела иметь не будет.
Фома скромно потупился.
– Ладно, с Лешкой повременим пока, – решил Хлебалов. – Кому за ним присмотреть – есть?
– Коридорной в клюв кинули, – ответил Застенов. – И еще пару ребят из нашей наружки – в соседний номер.
– По факту попытки кражи местные менты дело завели? – спросил Юматов.
– Должны, – кивнул Застенов. – Преступник налицо.
– Ментов надо использовать, – сказал Юматов.
– Точно, – поддержал Хлебалов. – Пусть его вызовут повесткой, а мы его по дороге возьмем. Ефим, как с девчонкой?
– Все по программе, Григорий Николаевич. Обрабатываем.
– Хорошо. Веня, завтра едем к Медведеву. Обеспечь охрану. Что у нас в медведевской папочке?
– Мало, – вздохнул Юматов. – Разве что с племянником его… Дело о наезде, помните?
– Из этой косточки суп не сваришь, – сказал Хлебалов. – Это ведь не только племянник Медведева, но еще и зять губернатора.
Вечером вся команда Бессонова: Ленечка, Сивый, Монах, Череп, Уж, Салават и он сам, конечно, на двух джипах подкатила к одной из стоянок неподалеку от речного вокзала. Алеша сидел рядом с Бессоновым. Евгений попытался было его отговорить от участия в акции, но Алеша настоял, упирая на то, что Алена никого, кроме Шелехова, не знает.
Ленечка с Салаватом провели краткий инструктаж стояночной охраны. Суть инструктажа сводилась к тому, что, ежели что с машинами будет не так или там нездоровый интерес к чужой технике кто проявит, – спрашивать станут не с посторонних неизвестных, а конкретно с охранников. Охранники, тоже не домашние мальчики, попытались, было, выгнуть пальцы. Чтобы пресечь дискуссию, Ленечка обратился к наглядным пособиям и провел краткий сравнительный анализ пистолета «ИЖ», который состоял на вооружении охранников и пистолета-пулемета «Кедр-Б», снабженного глушителем и лазерным целеуказателем, пятнышко которого вызывает очень неприятные ощущения, когда кочует по разным частям тела. Охранники, несмотря на эти самые неприятные ощущения, заявили, что у них есть и более крупные наглядные пособия, чем «ИЖ». Тогда простой человек Салават отнял у охранников «ижики», сообщил, что у них, в Кургане, такого говна не делают, а таких тупых пацанов, как стояночные охранники, если и сделают случайно, то сразу «стИрЕлизуют», чтоб не плодились. И собрался немедленно проделать с собеседниками указанную операцию, но Ленечка вовремя напомнил «стерилизатору», что сейчас им некогда, так что Салават охранников отпустил и даже вернул им оружие.
Несмотря на высокую эмоциональную насыщенность разговора, занял он всего минуту. Остальные только-только успели вытащить из машин ящики с «прогулочным оборудованием».
Федя ждал их у четырехметрового памятника «Железному бандиту». «Железным бандитом» именовался памятник «Первопроходцу Шишигину». Воздвигнутый еще при советской власти, «бандитом» он был крещен сравнительно недавно. Не без причины. Плечистый и бритоголовый «первопроходец» в одной руке держал нечто неопределенное, но очертаниями весьма напоминавшее сотовый телефон, а другую – выбросил вперед в традиционном жесте – «пальцы веером». Воистину гениален был скульптор, прозревший сквозь время образ «наследников» Шишигина. Провозглашенный сподвижником Ермака и Разина одновремененно «первопроходец» был «злодейски» повешен губернатором края за «борьбу с царизмом и капитализмом», выразившуюся, как говорили знающие люди, в насильственном присвоении чужого имущества. Владельцы экспроприированного имущества умерщвлялись «борцом», независимо от пола и возраста. Вероятно, Шишигину просто не повезло. Родись он лет на двести позже, из него получился бы отличный «красный комиссар», а повремени он еще лет семьдесят, – и «демократический» губернатор ходил бы у разбойника в корешах. А то и сам – в губернаторы… Не то что при царизме, одним словом.
– Держи, – Бессонов сунул старпому «Веселого» здоровенный ящик.
Федя только крякнул:
– Чего у вас тут – штанги? – буркнул он.
– Танки! – заявил оказавшийся поблизости Салават и заржал.
Монах поставил свой ящик на ступеньку постамента.
– Слышь, Салаватик, а ведь «Железный»-то – вылитый ты! – заметил он.
Татарин задрал голову.
– Не, – серьезно сказал он, подумав. – Я такие штаны не ношу.
– Где ваш «Титаник»? – спросил Бессонов Федора?
– Да вона! – старпом мотнул головой, поскольку руки у него были заняты. – Токо про «Титаник» не надо. Накаркаете еще!
«Веселый» представлял из себя небольшой, метров пятнадцать в длину, теплоход с темно-синими бортами и яркой красной трубой. На фоне реки и заката кораблик смотрелся очень живописно.
– Ну, двинулись! – скомандовал Бессонов.
Компания спустилась вниз и затопала по пирсу.
Особого внимания они не привлекли. Встреченные по пути: сонный милиционер, собака доберман и старуха-нищенка повели себя совершенно одинаково, а именно: сначала сунулись навстречу, а потом с рассеянным видом убрались подальше. Инстинкты у всех троих были одинаковые. Правильные инстинкты.
Собственно, сказать, что жизнь Ширгородского речного вокзала в это время суток замирала, было бы неверно. Жизнь здесь била ключом, но ключи эти кипели не у причалов с ржавеющими суденышками, а в самом здании вокзала, в распивочной, и в открытом кафе, откуда доносился мат-перемат местной «крутизны» и вкусно тянуло шашлыком.
