Проснулся он, когда уже наступила настоящая ночь. Включил свет и, немного поманипулировав перед зеркалом, снова стал мистером Майклом Ринненганом. Немного похромав по комнате, чтобы войти в образ, он водрузил на нос очки и, сутулясь, с опущенным плечом спустился в холл гостиницы. Здесь было немноголюдно. Двое каких-то крупнотелых белобрысых немцев о чем-то шушукались, сидя в углу за декоративной пальмой. Болтавшие о чем-то своем портье и охранник выжидающе обернулись к чудаковатого вида иностранцу в нелепых круглых очках.
– Сэр, – подойдя к портье, спросил тот, поправляя свою неуклюжую оптику, – не скажете, есть ли где-нибудь здесь приличное развлекательное заведение?
– Такое, чтобы с текилой и стриптизом? – хохотнув, на ломаном английском уточнил портье. – В квартале от нас есть хороший ночной клуб «Калифорния», там всегда много иностранцев. Думаю, вам понравится.
Поблагодарив, иностранец направился к выходу, сутулясь и прихрамывая. Охранник и портье, глядя ему вслед, озадаченно переглянулись. В их взглядах читалось: «И этот убогий, которому место только в санатории для рахитичных сколиозников, интересуется текилой и стриптизом? Однако…» Было понятно им и то, что в условиях неосвещенных улиц подобный субъект запросто может стать жертвой грабителей. Но, рассудив, что тот сам себе хозяин и если желает найти приключения на свою голову, пусть ищет, продолжили прерванный разговор.
А иноземный «ботаник», все так же не спеша, шагал по совершенно темной, опустевшей улице, которую оживляли лишь изредка встречающиеся компании молодежи, в сторону зазывно светящейся вывески «Калифорния». Охранники на фейс-контроле, без особого энтузиазма воззрившись на странного бедолагу, который, по недоразумению судьбы, решил оттянуться там, где место лишь красивым и молодым, моментально изменили свое мнение о госте, увидев в его руках паспорт подданного Великобритании.
Лавров вошел в просторный зал, ближний край которого был уставлен столиками, а другая половина предназначалась для дансинга. В центре зала было возвышение с шестом, у которого под музыку извивалась худощавая брюнетка. Весьма пестрая публика, среди которой было немало военных из КФОР, шумно реагировала на телодвижения уже почти полностью разоблачившейся стриптизерши. Моментально вычислив того, кто мог бы ему пригодиться больше всего, Андрей направился к столику, за которым одиноко сидел, взирая на красотку у шеста, скорее всего, француз, с капитанскими знаками различия. Попросив разрешения присесть, он сел напротив капитана и тоже обратил свое внимание на зрелище в центре зала. Заказав подошедшему официанту коктейль «Космополитен» – один из самых распространенных и популярных на Западе, и увидев недоумевающий взгляд туповатого малого с полотенцем, перекинутым через руку, досадливо вздохнул и попросил принести «просто что-нибудь выпить».
– Месье, вы поклонник «Космополитена»? – наконец обратив на него свое внимание, на относительно неплохом английском спросил француз.
– Не сказал бы, сэр, что это мой любимый напиток, но мне подумалось, что уж такой-то коктейль должны бы знать даже эскимосы и папуасы. Увы, здесь его не знают… – чуть огорченно добавил он.
В этот момент примчавшийся официант поставил перед Андреем высокий стакан с чем-то коричневым.
– Текила, зоги (господин)… – доложил он.
Положив перед ним купюру в пять евро, Лавров попробовал содержимое стакана и сокрушенно покачал головой.
– Это все, что угодно, но только не текила…
Смеясь, француз подтвердил, что в Приштине очень трудно надеяться на то, что, если на бутылке написано «коньяк», там не окажется томатный соус. Незаметно завязавшийся разговор с проблем алкогольных постепенно перешел на иные, вплоть до глобальных. Была затронута и тема досуга иностранцев в Приштине. Кивнув в сторону очередной стриптизерши, молоденькой блондинки, француз, назвавшийся Бернардом Готье, хитро подмигнул своему собеседнику.
– Какова красотка! А? Держу пари, что она – или полька, или эстонка, – причмокнув отметил он. – Не хотите провести с ней сегодняшнюю ночь?
– Сэр, с таким, как я, – пожилым, хромым, сутулым, не пожелает встречаться и свояченица Квазимодо, – отмахнулся «Майкл Ринненган».
– За деньги – а здесь ЭТО стоит очень дешево – можно снять настоящую королеву красоты, – с видом знатока уведомил Бернард.
– Но, насколько мне известно, проституция в Косове запрещена! – недоуменно воззрился на француза «ботаник».
Смеясь, тот прочел ему чуть ли не целую лекцию на тему о свободе нравов, не зависящих от таких пустых формальностей, как законодательные запреты.
– Тут почти в каждом кафе, не говоря уже о саунах и тому подобном, десятки женщин на самый разный выбор. Цены – фантастически низкие. Правда, одно мне не нравится, – огорченно поморщился Бернард, – все они какие-то безжизненные, скучные, безразличные ко всему сущему. Да и что тут удивительного? Абсолютное их большинство находится на положении рабынь, из которых выжимают все соки, чтобы потом или перепродать в другой бордель, или выбросить на свалку.
– Боже мой… – глядя в пространство, тягостно вздохнул его визави. – Но я читал доклад комиссии международной правозащитной организации, согласно которому косовские власти добились полного искоренения торговли людьми. Кроме того, было признано незаконным наличие секретных тюрем для подозреваемых в терроризме. Их тоже ликвидировали, все до единой. Сам я очень далек от политики и занимаюсь исследованиями климата. А сюда я приехал, чтобы посмотреть на родину одной из своих бабушек. Она косовская албанка. Правда, из албанского языка я знаю в лучшем случае всего десяток слов, – «Майкл Ринненган» растерянно улыбнулся и развел руками.
– Майк! – захмелевший француз многозначительно покачал головой и, приглушив голос, торопливо заговорил: – Ты наивен, как ребенок. Я здесь уже несколько лет и насмотрелся всякого. Если сказать по совести, то местные косовары – сами жертвы своих же главарей. Их, как баранов, под красивыми лозунгами национального возрождения погнали на сербов, те огрызнулись, в дело вступил альянс, и вот, пожалуйста, – возникла свободная страна. Но о какой свободе можно вести речь? Это несчастная земля, которой правит самая беспощадная мафия на континенте. Хашим Тачи, если по совести, достоин только гильотины. Он с ног до головы залит кровью. Именно он первым организовал торговлю человеческими органами. А сколько миллионов европейцев потребляют героин, который он тоннами завозит в Европу? А сотни подпольных борделей, которые принадлежат лично ему? Не случайно в своей среде он носит прозвище Змей. Так что мой тебе совет: здесь особо не расслабляйся, а то можешь вляпаться в такую историю, что потом уже и не выберешься.
Чисто паганелевским жестом поправляя очки, его собеседник с надеждой в голосе спросил:
– Но уж хотя бы секретные тюрьмы, надеюсь, и в самом деле закрыли?
Опрокинув еще одну порцию некой жидкости, именуемой в меню мартини, Бернард исподлобья посмотрел на «Майкла Ринненгана» и, проведя по лицу ладонями, покрутил головой, как бы отгоняя какое-то наваждение.
– Только – между нами! – Он воздел вверх указательный палец. – Надеюсь, ты не из прессы? Не из какой-нибудь контрольной комиссии? Нет? Ладно, верю… Запомни: секретные объекты по изоляции лиц, подозреваемых в терроризме, были, есть и будут. Да, большую часть их закрыли. И не только в Косове. Но было бы глупо надеяться на то, что кто-то откажется от такой удобной формы решения ряда щекотливых проблем, как тайные места содержания опасных чем-то людей. Слышал о селении Чак? Это всего в паре миль от Приштины. Там есть ничем не примечательная авторемонтная мастерская. А вот под ней… То-то же! Но только я тебе ничего не говорил. И ты об этом тоже никому – тс-с-с! Понял? – В этот момент вынырнувший из-за спин официант что-то прошептал ему на ухо, и просиявший Бернард, чуть конфузливо ухмыльнувшись, поднялся из-за стола. – Ну, что, Майк? Может, развлечемся на пару? – выжидающе посмотрел он на своего визави. – Устроим квартет со сменой красоток… Ты как относишься к групповому сексу?
– Что-то я сегодня не в форме… – знобко поежился «Майкл Ринненган». – Ты мне таких ужасов наговорил, что у меня сейчас настроение только одно – до отеля бы дойти!
– Ну, как знаешь! А я сейчас оторвусь по полной. Живем-то всего один раз. И кто знает, что нам завтра суждено?
Проводив его взглядом, Лавров тяжело поднялся из-за стола и вышел из клуба. Боковым зрением он неожиданно заметил три крепкие угловатые фигуры, которые тут же последовали за ним, появившись откуда-то из темноты. Как назло, ни одного такси перед «Калифорнией» в этот момент не было.
«Ладно, хрен с ним! – Изображая из себя перепившего хлипковатого интеллигентика, Андрей углубился в тень, куда не достигал свет вывески ночного клуба и фонаря, горящего перед его входом. – Нападут – разберусь. Не впервой…»
