Точно так же Моссад поступал и с нацистскими преступниками.
Поиск таковых не прекращался ни на секунду, и их доставали везде, в любой точке земного шара. Истребляли, не глядя на возраст, и даже старческое слабоумие жертвы, в силу которого она не вполне понимала происходящее, ее не спасало.
И доктор Валентино Баутце был лишь одним из многих, подлежавших стандартной процедуре физической ликвидации.
Правда, на сей раз отмщение сочеталось и с рядом других задач.
В тот самый момент, когда «Сирены» изучали особняк с противоположного берега Сены, за ними самими вели наблюдение сзади, расположившись в пятом этаже живописного, с виду мирного и безопасного дома. Наблюдение вела группа «Ашан» – «дым».
В группе «Ашан» было пять человек, тоже имевших псевдонимы: Цефа – «ядовитая змея», Акрав – «скорпион», Намер – «тигр», Баз – «сокол» и Нешер – «орел». Слово нешер обозначает не только орла, это еще и название пивного завода в Хайфе; поэтому сей псевдоним звучал самым безобидным. В израильском спецназе существует негласное правило: чем невиннее кличка, тем свирепее ее носитель. Нешер в полной мере соответствовал этому правилу и был командиром группы. Иногда к нему обращались иначе – «Код-код»: это тоже традиционное обращение к командиру при выходе на связь, но иногда Нешера называли так и в лицо.
...Акрав отвел бинокль, повернулся к товарищам:
– Да, это «Сирены». Все семеро. Посейдон смотрит прямо на нас: как бы нам не запалиться...
Существование и состав отряда «Сирены» могло быть тайной для кого угодно, но только не для Моссада. Как, впрочем, и существование «Ашана» для «Сирен». Посейдон и Нешер даже были лично знакомы. Во время оно ФСБ планировало совместную российско-израильскую акцию, которая по ряду причин так и не состоялась. Друзьями командиры не стали, но успели почувствовать уважение друг к другу.
Правда, в настоящий момент «Сирены» не подозревали о присутствии зарубежных коллег.
Нешер выругался и ударил себя кулаком в ладонь:
– Говорил же я, что надо раньше! Какие-то сутки – и все было бы на мази... А что теперь?
Его подчиненные тоже выглядели озабоченными.
– В принципе, – осторожно заметила Цефа, – никто не запрещал нам вступать в боевое столкновение с русскими.
Это была чистая правда.
Правила позволяли убирать любого, кто осмелится встать у них на пути.
«Ашан» первоначально предполагал действовать как и «Сирены» – идти в особняк с Сены. Но появление «Сирен» спутало все карты. Не было никаких сомнений в том, что русские выбрали тот же маршрут.
– Это крайне нежелательно, – мрачно ответил Нешер. – Мы просто перебьем друг дружку.
– Код-код! – вскинулся Намер. – Давайте с ними договоримся... – И тут же прикрыл рот: понял, еще не договорив, какую глупость сморозил.
Нешер оставил его предложение без комментариев.
Он начал мерить комнату шагами, руки заложены за спину. В раздражении сорвал и отшвырнул арафатку – отряд прибыл в Париж под видом палестинцев. Внешне его членов трудно было отличить от арабов.
– Вряд ли они охотятся за Валентино, – задумчиво произнес Баз.
– То-то и оно, – проворчал командир. – Мы тоже охотимся не только за Валентино, не забывайте...
Моссад поставил перед «Ашаном» совершенно четкую и недвусмысленную задачу. Информация, в свое время полученная от Соломона Красавчика, не была предана забвению. Когда вокруг острова Коневец и эсминца «Хюгенау» началась возня, Моссад встрепенулся. Имея осведомителей в германской разведке, он быстро уяснил для себя, что речь идет о качественно новом биологическом оружии, которое могло оказаться в руках неонацистов и старых гитлеровцев. А то и еще у кого – тот же Иран уж точно не отказался бы от такого подарка судьбы.
Моссад принял решение не вмешиваться в заваруху на острове. Пусть достают груз – неважно, кто это сделает, нацисты или русские. Главное, чтобы он оказался на поверхности, в чьих-то руках. Вот тогда израильтяне выступят и приложат все силы к тому, чтобы перехватить это наследие прошлого. Израиль никогда не мог смириться с тем, что у него нет чего-то важного, что есть у других. И на черный день у него было припасено все необходимое, в том числе ядерное оружие, наличие которого у израильтян никем не оговаривалось официально, но всем же было известно по умолчанию. Со стороны же последних никогда не поступало никаких опровержений.
Конечно, у Валентино могло и не оказаться материала с эсминца – скорее всего, его наверняка и не окажется. Но он стоял за этой операцией, и его можно было допросить перед казнью. Неплохо было бы, конечно, и порыться в его документах, исследовать содержимое сейфов...
– Вы выяснили, что за тип к нему пожаловал? – сменил тему Нешер.
– Выясняем, – ответила Цефа. – Пока результатов нет. За рулем был Фридрих Заубер, вы его знаете. В особняк гость пошел с Эженом Готье, это человек Ле Пена. Та еще сволочь. Гость больше не выходил.
Нешер насупился еще сильнее.
Ему не нравился этот визит. Неизвестный прятал лицо, опознать его не было никакой возможности. Темная лошадь.
Он перевел взгляд на подводное снаряжение, которое вмиг обесценилось. Путь на дно был заказан, речная операция принесет только гору трупов. Но командир чувствовал, что без жертв в любом случае не обойдется. Что нужно русским в особняке? Там, в конце концов, не могло быть ничего, что не представляло бы общего интереса для обеих групп. Значит, нужно по возможности успеть первыми и не пересечься с конкурентами. Обойти. И если не удастся, то...
– Акция будет сухопутной, – сказал Нешер индифферентным тоном.
– Нас маловато для вторжения с набережной, – напомнил Баз.
– Мы пойдем с воздуха.
– Вертолет?
– Он самый. И работать придется очень быстро. И шумно, к сожалению.
Секретность летела к черту, но командира это уже не заботило.
Возникни необходимость – он, не задумываясь, разнес бы особняк в щепки при помощи доброго гранатомета. А если бы не вышло – Моссад пошел бы и на ракетный обстрел. И потом ищи ветра в поле: уж что-что, а заметать следы они умели мастерски. Еще и на арабов можно было бы повесить...
– Код-код, это не очень хорошая мысль, – осторожно заметила Цефа. – Давайте предоставим русским таскать из огня каштаны. Пусть забирают, что им нужно. Они профессионалы, но вряд ли их резиденция на рю Риволи укреплена так же прочно, как особняк. Мы можем применить газ... и забрать свое. А если они расправятся с Валентино, так какая разница, в конце концов, кто это сделает?
Нешер покачал головой:
– Нет. Мы должны сами выпотрошить Валентино – а больше его прихвостня Лютера. Они выведут нас на организацию. И штурмовать резиденцию на рю Риволи мне не хочется. Пятеро нас против них, семерых, – нет, это опрометчиво.
– После операции в особняке их может остаться куда меньше...
Нешер в сомнении почесал горбатый нос.
– Нет, – повторил он решительно. – Исключено. Что бы там ни нашлось, в особняке, оно не должно попасть к ним в руки. Я думаю, они пойдут завтра ночью.
– Почему не сегодня? – спросил Баз.
– Они ведут разведку, причем с берега. Я думаю, что о путях подступа со дна им известно еще меньше. И сегодняшней ночью они пойдут в воду с разведывательными целями. Конечно, не все.
– Откуда такая неосведомленность?
Командир пожал плечами:
– Начальство считает, что акция спланирована ФСБ, но не в полном смысле слова. Скорее всего, там существуют силы, имеющие свой интерес.
– То есть они работают втемную?
– Именно.
Намер облегченно вздохнул:
– Тогда нам можно биться с ними сколько влезет. Никакого скандала не будет, дело замнут.
– Это верно, – согласился Нешер. – Но я, знаете ли, предпочитаю иметь дело с людьми Валентино. Я видел Посейдона в деле. Это не тот человек, которого можно взять голыми руками.
– Нам важно не совпасть с ними по времени, – сказала Цефа. – Предлагаю десантироваться завтра вечером.
Командир тонко улыбнулся:
– Нет, дорогая моя. Синхронизировать действия – это как раз будет очень удобно. Пусть они идут со дна и отвлекают на себя силы немцев. Как только мы услышим, что дело пошло, мы тут же высадимся и постараемся их опередить.
– Нам же не успеть! – воскликнул Баз. – Что вы такое говорите, Код-код?
– Мы успеем. Площадка отсюда недалеко, и мы будем в полной готовности. А Цефа останется здесь и даст нам знать, когда начнется. Мы обернемся за пару минут. Максимум – за пять.
– Почему это я останусь здесь? – вскинулась Цефа и моментально стала похожа на рептилию, у которой позаимствовала псевдоним.
– Не обсуждается. Ты остаешься здесь, – твердо сказал Нешер.
– Это сексизм, Код-код!
Тот пристально посмотрел на нее, гипнотизируя взглядом, как настоящую змею. Цефа прикусила язык. Женщина в Израиле – особое существо. Если у тебя мать еврейка – ты еврей. Если отец – можешь чесать в угол и курить.
