Крикун сделал паузу. Остальные молчали. Было видно, что агент пришел не с пустыми руками – пусть говорит.
– На переговоры в Минск Рогач полетит вместе с супругой. Думаю, охрана будет минимальной – два-три человека. Послезавтра, в воскресенье, в 16:30 он вылетает в Минск чартерным рейсом из российского Ростова. В России мы его не достанем. Значит, убрать депутата надо здесь, на Украине. По месту проживания мы его тоже не возьмем, Рогача охраняет российский спецназ. До Ростова он будет добираться вертолетом с вертолетной площадки, расположенной в окрестностях луганского аэропорта. Аэропорт, как вы знаете, разрушен. Он расположен в 20 километрах к югу от города. Но вертолетная площадка действует, обслуживает высокопоставленных лиц, принимает и отправляет грузы, воинские подразделения и тому подобное. Это серьезная база, окруженная двумя кордонами защиты. Если Рогач доберется до базы, то мы его потеряем. Достать в воздухе тоже не сможем. Наша единственная возможность – уничтожить Рогача по пути следования от места проживания до вертолетной базы. Делать это в городе сложно и нерационально. Обратите внимание на карту. – Крикун открыл файл с запечатленной на нем южной частью города. – От аэропорта до начала городской черты – девять километров. Этот участок охраняется патрулями, там негде расположиться с винтовками. Начало города – поселок Видное. Многие дома в нем разрушены, на окраине поселка население минимальное, там практически отсутствует инфраструктура… Обратите внимание на дорогу в аэропорт. – Палец Крикуна застыл в миллиметре от экрана. – Это улица Кожевникова, здесь пустыри, свалки. Дом номер два – фактически крайний. Это полуразрушенный двухэтажный барак. Заселена лишь одна квартира. Проживает некто Харецкий Леонид, опустившийся, пьющий мужчина сорока с небольшим лет. Это родственник моего дальнего знакомого. Когда-то был женат, имел работу, но все потерял. Квартира в ужасном состоянии, смысл жизни – алкоголь. Сдает в утиль какие-то старые вещи, ворует, попрошайничает, на вырученные копейки покупает алкогольный суррогат и напивается до синих соплей.
– До каких соплей? – не понял Янг, слабо знакомый с местными идиоматическими выражениями.
– До синих, – вздохнул Крикун. – Предложение такое, господа. Вас скрытно доставят в этот дом. Найти общий язык с господином Харецким несложно – скажите, что вы прибыли от его любимого троюродного племянника Жени, дайте человеку две бутылки горилки, и он проспит неделю, мешать вам не будет. Гостей у него не бывает, других жителей в бараке нет. Дорога в аэропорт одна, она проходит мимо окон барака. Если сидеть тихо, игнорировать проезжающие патрули…
– Как насчет путей отхода? – спросил Фуллертон.
– Их множество. Большинство окон выбито. Кусты, свалки, овраг. Есть наполовину засыпанный подвал в конце общего коридора.
– Когда поедет депутат? – спросил Хардинг.
– Вылет из Луганска намечен на одиннадцать утра – так он успевает сделать в Ростове свои дела и на рейс до Минска. Значит, в районе десяти утра, или несколько позднее, он будет проезжать по улице Кожевникова. Лучше занять позиции заранее. Выполнение задачи – и сразу отход.
– Состав колонны? – подал голос Джерри.
– Это обычный микроавтобус серого цвета, производство «Ниссан». Номера значения не имеют, они часто меняются. Еще раз повторяю, помпезной охраны не будет. Рогач, жена и два-три автоматчика. Микроавтобус покружит по городу – что положено по мерам безопасности, – но неизбежно появится на улице Кожевникова. О его отправлении вам сообщат. Если что-то изменится – тоже сообщат.
– Машина бронированная? – спросил Хардинг.
– Не думаю, – усмехнулся Крикун. – Рогач не любит эти штучки. Он постоянно ругается с начальником охраны по поводу чрезмерной опеки. Вы профессионалы, господа, – пожал плечами Крикун. – Найдете выход из положения. Не думаю, что в автомобиле бронированные колеса. Рогач всего лишь депутат, а не руководитель бандитского государства. Это служебный автомобиль.
– Хорошо, – кивнул Хардинг. – Как нас доставят к месту работы?
– Завтра в районе полудня вам нужно доехать до деревни Свита – это недалеко от знакомой вам Вордовки. Вадим знает, как это сделать, чтобы не столкнуться с постами. Я буду ждать вас недалеко от въезда в деревню со стороны Верховца – там, где дамба между протоками. У меня обычный «УАЗ». На вашей машине ехать опасно – ее уже засекли и будут пасти все серые пятидверные «Нивы». А их немного в районе, уверяю вас. Вашу машину мы спрячем в районе протоки, там безлюдные места.
– Вы рискуете? – нахмурился Хардинг. Вопрос прозвучал странно. Хотя, если вдуматься, волновался он не за Крикуна.
– Меня не остановят, не волнуйтесь, – усмехнулся Крикун. – Я известная личность в этих краях. Завтра на полдня возьму выходной по семейным обстоятельствам. За меня не беспокойтесь, я местный, могу без подозрений находиться в любой точке района. И не только по личным, но и по служебным делам.
– Почему бы вам просто не заехать за нами? – проворчал Янг.
– Спасибо, мистер, я не такой безрассудный, – вздрогнул Крикун. – А вам бы следовало познакомиться с правилами конспирации. Все, господа, я ухожу. Кстати, к сведению – мне доложили, что к Верховцу подтягиваются грузовики с боевиками. Предстоит зачистка. Со мной все будет в норме, а вам бы посоветовал укрыться в убежище. До новых встреч, господа.
«Крот» удалился и растаял в предутренней дымке.
Суматоха началась через десять минут после его исчезновения. Крикун словно кожей чувствовал, что надо уходить! Хотелось надеяться, что он успел проскочить. С улицы донесся шум, хлопали двери в домах, скрипели распахиваемые окна, истошным лаем залились собаки. Ревели тяжелые грузовики. Командовали офицеры, распахивались борта. Мимо ворот в сторону озера пробежали несколько человек. Облава! Хоть и предупреждали, но как неожиданно! А эти кретины до последнего отказывались спускаться в убежище! Неудобно им там, видите ли! Заснуть американцы не успели. Побледневший Паскевич прыгал через ступени, влетал в комнаты.
– Живо собираемся, господа! Все вещи с собой, после вас должен остаться порядок! Ничто не должно указывать, что здесь кто-то живет!
Нищему собраться – только подпоясаться. Реальная опасность заставила шевелиться. Люди носились по комнатам, гремели по ступеням.
– Василинка, живо порядок в доме! – стучал Мозиляк в дверь дочери. – Горница, кухня, наверху! Три минуты – мухой!
Улицу Колхозную наглухо заблокировали. Брали охватом – с двух сторон. Но гости и обитатели дома тоже были тертые калачи. Спуск в подвал занял тридцать секунд – лучше, чем в «мирное» время»! Испуганные американцы заперлись в земляном боксе. Мозиляк и бледная Василинка быстро делали свои дела. Им даже удалось передохнуть минутку. В ворота забарабанили под истошный лай Джейсона.
– Эй, хозяева, отверзайте свои скрипы! Проверка! Именем народной республики! – прозвучал надрывный молодой голос. – Убрать собаку, а то пристрелим!
– Да иду я, иду… – бурчал Федор Николаевич, волоча ноги по подметенному двору. – Какая еще проверка, что удумали? – Он шикнул на собаку, и та послушно забралась в будку.
Оттеснив старика, вошли четверо – молодые, рослые, в защитном. Автоматы они держали наготове. К чести ополченцев надо сказать, что особой наглости они не проявляли. Но и мяться у порога не собирались.
– Привет, старик, – сказал ополченец с неухоженной окладистой бородкой, критически обозрев стоящую во дворе серую «Ниву» (она стояла демонстративно, никто и не думал ее прятать). – Сержант Байдуров. Спецоперация, террористов ловим. Все проживающие – с документами в горницу. Посторонние в доме есть?
– Есть, – вздохнул Мозиляк.
Насторожившимся бойцам предстала чистая горница, в которой за столом перед стаканом горячего чая сидел хмурый опрятный мужчина с кругами бессонницы под глазами. Он неодобрительно, с какой-то демонстративной досадой разглядывал вошедших. Бойцы подняли автоматы. Мужчина вздохнул.
– Кто такой? Оружие? – строго спросил сержант Байдуров.
– Только не палите, бойцы, – криво усмехнулся Паскевич, осторожно вынул ПМ из бокового кармана – держа пальцем за скобу, медленно положил перед собой на стол. Подошедший ополченец сгреб оружие.
– Встать!
– Иди к черту, кретин… – зашипел Паскевич. Он ничем не выдавал своего страха. А изобразить бескрайнюю досаду и злость удавалось вполне. Он медленно поднялся, медленно вытащил из другого бокового кармана служебное удостоверение, протянул Байдурову. Тот смерил «задержанного» оценивающим взглядом, забрал документ. Прочитал, присвистнул. Документ, безусловно, был важный. «Податель сего» носил фамилию Крыленко и трудился в разведывательном управлении штаба Республиканской гвардии ЛНР. Еще раз смерив взглядом Паскевича, он подошел к окну, включил фонарь и начал пристально разглядывать документ. Видимо, пытался выявить подделку. Но операцию готовили тщательно, и документ был практически настоящий.
