от нее же зависит спасение командира.
— Я понял, товарищ генерал-майор.
— Ну, раз понял, выполняй, подполковник. Я буду на связи двадцать четыре часа в сутки. Потребуется помощь или совет — звони.
— Спасибо, товарищ генерал-майор.
Дубко повесил трубку и стеклянным взглядом уперся в стену над столом, на котором стоял телефонный аппарат. Он вдруг вспомнил момент, когда впервые увидел Богданова. Это было в 1961 году, Богданов только-только получил звание капитана, сам же Дубко был старшим лейтенантом и считал это звание ох каким крутым достижением. Он пришел в спецподразделение «Дон», когда им командовал майор Семенов, и чувствовал себя на верху блаженства оттого, что его взяли к легендарному майору. С Богдановым они сдружились с первого дня и с тех пор не расставались. «Шестнадцать лет… Так много и так мало, — думал подполковник Дубко. — Неужели все закончится именно здесь?»
— Товарищ подполковник, не стоит об этом думать. Полковник Богданов не умер. О живых так думать не стоит. — Голос майора Яковлева ворвался в мысли Дубко и заставил его вернуться в действительность.
— Откуда вы знаете, о чем я думаю? — чуть ворчливо спросил Дубко.
— На лице написано, — пожал плечами Яковлев. — Быть может, разведчик вы и хороший, может, даже отличный, но в личном плане вам следует поучиться скрывать эмоции.
— Отстань, майор, мне сейчас не до нравоучений, — отмахнулся Дубко. — И раз уж мы какое-то время будем работать бок о бок, то зови меня по имени. Терпеть не могу все эти «товарищи» и прочее.
— Как скажешь, Саша, — быстро отреагировал майор. — Тогда и меня можешь называть по имени. Леня вполне подойдет.
Богданов очнулся от холода. Открыл глаза и огляделся: он лежал на земляном полу в каком-то погребе, руки и ноги его оказались связаны. Голова нестерпимо болела. В первую минуту он не мог вспомнить, что с ним произошло и почему он лежит здесь в таком состоянии. Но постепенно память возвращалась. Он вспомнил, как пришел Лепилин и сообщил о том, что его ждет человек. Вспомнил, как разговаривал с этим самым человеком у крыльца, а затем пошел вместе с ним к его машине. Вспомнил, как в какой-то момент в голову закралось сомнение, стоит ли садиться в машину, а потом почти сразу он получил удар по затылку и человек, которого он принял за посланца генерал-майора Старцева, вместе со своим приятелем запихнул его в машину.
«Проклятье! Попался, как новичок, — с досадой подумал Богданов. — Надо же было так опростоволоситься! И парням ничего не сказал, поперся за незнакомцем, никак не подстраховавшись. Зачем я им понадобился?» Он попытался принять сидячее положение, боль в голове усилилась. «Хорошо он меня приложил. Череп раскроил, кожа на шее липкая, значит, кровь хлестала не по-детски». Руки затекли и совершенно ничего не чувствовали, из чего Богданов сделал вывод, что лежит в погребе довольно продолжительное время.
«Меня наверняка уже ищут, только будет ли от поисков толк? Они в чужой республике на нелегальном положении, и шансов выйти на похитителей практически никаких. Значит, придется выбираться из передряги самостоятельно». Превозмогая боль, он все же сумел принять вертикальное положение и снова осмотрелся. Погреб ничем особым не выделялся от множества подобных, в которых Богданов побывал за свою жизнь. Земляной пол, деревянные стеллажи для хранения зимних припасов по двум стенам, крутая лестница до отверстия в потолке, закрытого дощатой крышкой размером метр на метр, и больше ничего. Стеллажи и те оказались пустыми: ни банок, ни ящиков — ничего.
«Так! На быстрое освобождение рассчитывать не приходится. Придется ждать. Рано или поздно похитители выведут меня отсюда, тогда и буду действовать, — решил он. — А сейчас нужно попытаться понять: кому это выгодно? Кому выгодно вывести меня из игры, а главное, для чего?» Над этим вопросом он размышлял довольно долго, но единственное имя, которое всплывало в контексте похищения, — Мкртчян. Эта версия казалась самой логичной и самой нелогичной одновременно.
«Зачем ему так подставляться? — размышлял Богданов. — В этом не было совершенно никакой необходимости». Когда Богданов замыслил спровоцировать Мкртчяна на решительные действия, он никак не ожидал, что тот пойдет на крайние меры. Богданов надеялся, что он выдаст себя тем, что попытается обелить свое имя. Возможно, придет с откровенным разговором к самому Богданову или же будет молиться, чтобы столичной госбезопасности не удалось накопать на него компромат. Но чтобы похитить сотрудника госбезопасности, да еще при исполнении секретной операции, об этом он даже не помышлял. Это казалось настолько глупым, за гранью реальности, что полковник начал усиленно искать другие варианты, объясняющие цель его похищения.
Так он провел больше часа. В итоге от бесплодных размышлений лишь голова разболелась сильнее, а придуманные варианты оказывались еще нереальнее, чем изначальный вариант. От размышлений его спасло появление одного из похитителей. Люк в потолке открылся, яркий электрический свет залил тесное помещение. Богданов зажмурился, но успел разглядеть брюнета с шикарной шевелюрой. Это был второй похититель, не тот, кто приходил в дом.
— Эй, он очнулся, — крикнул через плечо брюнет. — Вытащить его?
Богданов не услышал ответ, лишь различил ворчание брюнета. Он понял, что в дом его не поведут. Так и вышло. Брюнет начал спускаться вниз, в руках он держал кусок арматуры.
— Эй, ты! Не вздумай дурить. — Брюнет угрожающе взмахнул арматурой. — Может, ты и важная птица, но лично мне на тебя плевать. Сдохнешь — меньше проблем. Ты меня понял?
— Дайте воды. — Богданов взглянул в глаза похитителю.
— Воды тебе? А может, сразу вина? В Армении гостей принято угощать вином. — Брюнет заржал над собственной шуткой. Отсмеявшись, он подошел ближе, ткнул металлическим прутом в плечо Богданова и скомандовал: — Повернись левым боком, хочу взглянуть на свою работу.
Богданов понял, что он говорит о ране на голове. Он повернулся, брюнет склонился ниже, рассматривая рану.
— Красивая работа, — почти радостно произнес он. — Рана глубокая, но жить ты будешь, череп цел. Болит голова?
— Не сильно. — Богданов решил сделать вид, что подобные разговоры для него не проблема. — Пить хочется, а так терпимо. Видимо, от потери крови произошло обезвоживание. Дашь воды?
— Ладно, жди, будет тебе вода, — вдруг смягчился брюнет.
Он поднялся по лестнице и закрыл за собой люк. «Осторожный малый, — подумал Богданов. — Но простак. Считает себя крутым, а сам слабак. Мне это на руку». Вскоре брюнет вернулся, принес с собой бутылку с водой и протянул ее Богданову. Тот красноречиво повел плечами, напоминая, что руки связаны.
— Ах да! Ты же не можешь взять бутылку. Ладно, сейчас. — Брюнет сам отвинтил крышку, поднес горлышко
