Белая кровь Тавриды - Александр Александрович Тамоников

потому что понял: отравить верблюдов вполне могли диверсанты. Не зря же начальство его, Крикунова, предупреждало: соль в нынешних условиях – это не просто сама по себе соль, это еще и политика, и оружие, и во многом успех на фронтах, и народное спокойствие… Вот что оно такое – соль! И понимаем это не только мы, но и наши враги. Не зря же Крикунову выделили в подчинение целое отделение солдат! Их выделили для того, чтобы они эту самую соль охраняли. От кого? Понятно от кого – от врагов. От фашистских диверсантов. А от фашистских диверсантов можно ожидать всякого злодейства. Вот потравили они верблюдов…

– Ну, уразумел? – проницательно глянул на Крикунова Василий Авдеевич. – То-то и оно… Конечно, пока это только предположение – насчет диверсантов, – но уж очень оно правдоподобное, это предположение!

– Так что же делать? – растерянно спросил Крикунов.

– Он спрашивает, что делать! – хлопнул себя ладонями по бокам комендант. – Расследовать! Найти этих гадов, изобличить и арестовать. Вот что делать!

– И кто же этим будет заниматься? – с недоумением спросил Крикунов.

– Ты и будешь, – сказал комендант. – Кто же еще? Для того тебя и приставили к соли.

– Меня приставили не для того, – возразил Крикунов. – А совсем для другого. Чтобы я бесперебойно снабжал солью нашу армию.

– Правильно, – согласился комендант. – Но вот ведь какая получается закавыка! Верблюдов-то почти не осталось. А стало быть, и соль скоро кончится. Скажи, Василий Авдеевич, я правильно рассуждаю?

– Правильно, – мрачно подтвердил тот.

– Ну, вот видишь… И чем же, спрашивается, ты будешь снабжать нашу героическую армию, коль соль перестанут добывать? Для чего тогда ты здесь нужен? Какой в тебе прок?

– Я не следователь, – мрачно возразил Крикунов. – Я из интендантской службы.

– А я что же, по-твоему, всю жизнь был комендантом? – в свою очередь, возразил комендант. – Или, может, вот он, – комендант кивнул на Василия Авдеевича, – всю жизнь был начальником? Война, братец ты мой, она и есть война. Тут каждый и комендант, и интендант, и следователь, и кто угодно. Не станет верблюдов – так каждый из нас превратится в верблюда. На себе будет тягать повозки с солью! Так что, товарищ майор, никаких твоих возражений я слышать не желаю и никакие твои доводы на меня не подействуют. А приступай-ка ты немедленно к расследованию. Излови этих гадов, кем бы они ни были! Ну а мы чем можем – поможем. Хотя черт его знает, чем тут и помогать! Но ты, главное, начинай расследование. А дальше будет видно.

На том разговор и закончился. Крикунов надел фуражку, встал и вышел, ни с кем не попрощавшись.

– Заводи мотор, и поехали! – крикнул он шоферу еще издалека. – Нечего тут прохлаждаться!

– И куда поедем? – дергая контуженой головой, спросил шофер, с явной неохотой выходя из тени на солнцепек.

– Туда! – махнул рукой Крикунов в сторону Сиваша. – Куда же еще!

Какое-то время ехали молча, а затем водитель сказал:

– Вот верблюды… Почти поголовно передохли. А почему? Я так думаю, что без вражьей руки здесь не обошлось. Найти бы ее, ту вражью руку, да отрубить по самый локоть! А то и вовсе – по плечо!

– Вот и будем искать, – мрачно ответил Крикунов.

– Кто будет искать? – не понял шофер.

– Ты! – резко ответил майор. – Я! Все мы вместе! Такой нам даден приказ. Найти!

– Э… – только и смог выговорить озадаченный водитель.

Прибыв на соляные прииски, Крикунов первым делом поднял по тревоге свое воинство. Именно так – по тревоге и при полном вооружении. Никогда ранее бойцы не слышали на соляных приисках такой команды, а потому поднимались нерасторопно, без особого рвения и понимания того, что происходит.

– Учения, что ли? – проворчал кто-то из бойцов. – Главное – вовремя! При такой-то жаре…

– Твое дело не рассуждать, а подтянуть портки и не забыть портянки! – разозлился на бойца сержант Лапоть. – Забыл, что значит тревога? Разнежился под солнышком? Ну, живо!

Но даже несмотря на сержантские понукания, бойцы собрались и вышли на солнцепек только через десять минут. Тут, конечно, они постарались изобразить служебное рвение, потому что увидели Крикунова. Лицо у майора было мрачнее тучи, а взгляд, казалось, метал молнии. Он не стал слушать доклад сержанта Лаптя о том, что бойцы наконец-то собрались по тревоге, лишь яростно махнул рукой. И целых пять минут молча смотрел на выстроившихся солдат, нервно покусывая губы. И лишь затем сказал:

– Все, солдатики, курорт отменяется! Опять начинается война. Вы проворонили вражеских диверсантов! – напустился он на солдат. – Позволили им совершить черное дело! Сказано вам было – караулить прииски и соль! Не укараулили! Думали, здесь курорт? А здесь не курорт! Здесь тоже война, как и на фронте! Даже еще страшнее! Потому что здесь врага не видно. А он есть. Вот – потравил верблюдов!

Выкричавшись, майор отчасти приобрел равновесие духа, а вместе с этим и способность выражаться спокойно и более-менее конструктивно.

– Значит, так, – сказал он, утирая пот со лба. – Сами видите, что за беда у нас приключилась на приисках. А потому разгильдяйство и курортные настроения отныне отменяются. Переходим на усиленный режим несения службы. Чтобы, значит, днем и ночью… И успевать во все места. Проверять всех с особой бдительностью. Если надо, обыскивать. Подозрительных арестовывать! Постоянно держать меня в курсе дела! Сержант, ты отвечаешь за бдительное несение службы. С тебя особый спрос.

Конечно, здраво рассуждая, толку от таких распоряжений было не так и много. Но ведь надо же было что-то делать. Сам же Крикунов вознамерился приступать к расследованию, хотя он понятия не имел, как его проводить, с чего начинать и чем заканчивать. Но куда было деваться? Правильно сказал комендант: на войне каждый и следователь, и интендант, и сапер, и разведчик, и санитар… И такой список можно продолжать почти до бесконечности.

* * *

…Провести диверсию оказалось на удивление легко и просто. Получив от Серьги пакеты с ядом и вдобавок подробные словесные инструкции, как правильно воспользоваться отравой, Кошка в следующую же ночь решила применить пакетики по назначению. То есть отравить хотя бы один бурт соли. Благо выдался подходящий случай – она в эту ночь была на работе. А коль на работе, то, значит, никто ни в чем ее и не заподозрит.

Пакетики с ядом она спрятала под одежду. Дождавшись ночи, подошла к одному из буртов, огляделась, прислушалась – и досадливо покривилась. Невдалеке послышались голоса. Вглядевшись в темноту, она усмотрела двух вооруженных солдат. Солдаты шли в ее сторону.

– Стой! – окликнул один