Александр Семенович не спеша листал содержимое папок. Из всех личных дел он пока отобрал одно: Панин Игорь Васильевич, младший научный сотрудник третьей лаборатории отдела психодинамики. Молод, 1968 года рождения. Старший лейтенант госбезопасности, психиатр, подает надежды. Хорошо. За что же его так? Попал под сокращение. Неприятно, но что поделать, бывает. Плачущий да найдет свое утешение. Отложим его в сторону, изучим внимательнее и займемся позднее. Дальше.
Дальше ничего интересного не было. Не брать же, в самом деле, биохимика, да еще с такой анкетой, что страшно становится. Семагин подровнял стопку папок и открыл личное дело Панина.
– Зинаида Владимировна, – позвал он.
Кадровичка подняла голову.
– Я бы хотел пообщаться вот с этим товарищем. Остальное можете забрать, благодарю.
Зинаида Владимировна вернула папки в сейф.
– Обождите, минутку, – она заперла сейф и вышла.
В ожидании Панина Семагин внимательно просматривал его автобиографию и анкету. Все ничего, и фотография ему понравилась, но главную оценку даст личный контакт. В выборе помощников важно не ошибиться. От этого зависит очень многое.
Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату заглянула знакомая дама в белом свитере. Увидев Семагина одного, она сказала "ой!" и скрылась. Послышалось затихающее шуршание мешка. Через пару минут кадровичка ввела молодого человека в потертом мышиного цвета пиджаке и бежевых брюках, забрызганных снизу грязью.
– Я вас оставлю, – сказала она. – Это Александр Семенович, он хочет с вами побеседовать. Я буду по телефону пятьсот одиннадцать.
Зинаида Владимировна еще раз проверила сейф, убрала в стол какую-то бумагу и удалилась. Панин и Семагин секунду пристально изучали друг друга.
– Добрый день, присаживайтесь, – указал на стул Семагин, широко улыбаясь. Этот нехитрый прием предназначался для преодоления у собеседника неосознанного страха перед незнакомым человеком и помогал завязать доверительную беседу. Другое дело, что улыбка не всегда получалась достаточно искренней и превращалась в фальшивую мину, раздражавшую оппонента. Полковник замечал этот недостаток и всю жизнь с ним боролся.
– Здравствуйте, – Панин подсел к столу.
– Меня зовут Александр Семенович, – повторил Семагин, – а вас Игорь Васильевич, и вы попадаете под сокращение штатов.
– Я уже поставлен в известность, – заметил Панин.
– Чем думаете заняться после увольнения?
– А что вы хотите предложить?
"Норовистый, – подумал Семагин. – Расслабился в институте. Ничего, почувствует власть – быстро встанет на место. Из всего этого сброда только один и пригоден более-менее…"
– Перейти на оперативную работу, – сказал он вслух. – Вам нравилась ваша научная деятельность?
– Она и сейчас мне нравится.
– Вы сможете к ней вернуться, когда появятся вакансии. Если захотите, конечно. Полагаю, что как психолога вас заинтересует поведение человека в необычных и даже экстремальных ситуациях. Так что вы можете и не захотеть возвращаться.
– Похоже, у меня нет большого выбора, – поднял брови Панин.
– Почему же, выбор у вас есть, вы ведь еще сотрудник нашей конторы. Правда, в другом месте может оказаться скучновато, и выбора уж точно не будет. По крайней мере, вернуться в науку вам вряд ли разрешат.
– Ну что с вами поделать! – вздохнул Панин. -А вы, я так понял, занимаетесь контролем и безопасностью Исследовательского центра?
– Что-то вроде, – согласился Семагин. – Так что вы будете при филиале.
– Тогда я тем более готов. – Лицо Панина посветлело.
– Наберите пятьсот одиннадцать, – сказал Семагин. – Нам может понадобиться Зинаида Владимировна.
Он улыбнулся, расслабив лоб и подняв уголки рта, и, судя по тому, как расцвел в ответ Панин, гримаса удалась.
***
Серый рассвет занимался над парком. Одинокая белка в серой зимней шубке проскакала по мокрой земле и взлетела на верхушку сосны, сорвав по пути тоненькую пластинку коры. Пробегавший мимо Крупнер поймал кору двумя пальцами и тут же отбросил. Он не ел кору, она потребовалась ему для проверки реакции. Белка вцепилась когтями в ствол и проводила взглядом двоих целеустремленных мужчин.
Крупнер и Волосатый прибегали на спортплощадку к шести утра. До семи они занимались ушу, постигая в предрассветный час благотворной Истины свет. Оба всю зиму вмазывались СС-91, и Волосатый, ранее считавший Крупнера человеком не от мира сего, стал понимать друга. "Сенсорный стимулятор", добытый Крупнером в ИЦ, позволил Волосатому повысить достижения в технике Багуа-чжан и Шаолинь-цюань. Теперь он хотел изучить тао Байхэ-цюань, которым владел Крупнер, и продвинуться далеко вперед в области экстрасенсорики. Волосатый был романтиком и после знакомства с СС-91 поставил перед собой задачу переделать в лучшую сторону весь мир. Он считал, что ему повезло на тридцатый год жизни, и наметил трехлетнюю программу самосовершенствования, по реализации которой он в возрасте Христа явится людям, чтобы повести их за собой к Свету и Добру. А пока они с Крупнером организовали маленькую общину вроде хипповской, благо Волосатый жил в квартире один.
Когда они вышли на площадку, небо с восточной стороны посветлело.
– Ос-с, – выдохнул Волосатый, снимая с шеи сань-цзе-гунь. Он почти не расставался с любимой игрушкой, везде и всюду таская ее с собой. Волосатый считал, что, находясь с ним, трехзвенный цеп пропитывается его энергией и становится частью тела, а это поможет овладеть оружием еще лучше.
Крупнер попрыгал на месте. Он даже не запыхался – бежали они трусцой. Поутру вредны сильные нагрузки. Утро – время для души, тело тренировать лучше днем. Он затаил дыхание и прислушался. Парк был наполнен тысячами мелких звуков, а за его пределами – шумом просыпающегося города.
Волосатый встал рядом, и они синхронно подняли и опустили руки, начиная комплекс Тайцзи Цюань из 37 форм.
Постепенно площадка наполнялась утренними спортсменами. Появились уже знакомые завсегдатаи – старик-инфарктник, азербайджанец-боксер и еще один поклонник ушу – реаниматолог, у которого сегодня был выходной. Завершив комплекс, Крупнер и Волосатый поздоровались с ними и, немного поразмявшись на брусьях, перешли к парной форме Тайцзи – Туй Шоу. Постепенно плавные движения убыстрялись, пока взмахи рук не превратились в едва различимое глазом мелькание. Волосатый осваивал крупнеровскую технику, порожденную "эффектом ускоренного передвижения". Зиму Крупнер потратил на создание собственного стиля, задумки, которого появились у него еще при тестировании в Исследовательском центре. Большинство технических приемов было основано на новых способностях, проявляющихся посредством СС-91. Силы, дремавшие в человеческом организме, бурно просыпались под воздействием "сенсорного стимулятора", что заставляло Крупнера задумываться об открытии своей школы, если будет возможность наладить стабильную поставку или производство СС-91- Насколько ему было известно, "эффектом зависания" в мировой истории спорта владели считанные единицы мастеров, получивших эту способность после десятков лет кропотливых тренировок. СС-реципиент же достигал аналогичного результата в течение нескольких недель. Это давало повод поразмыслить о новых горизонтах совершенствования человеческой природы и переходе в иное качественное состояние Homo sapiens – Homo superior. И, наблюдая за Волосатым, Крупнер думал, что все здесь зависит и от самого человека. Получивший силу начинает по-иному осознавать свою миссию в этой жизни. Не только удовлетворение трех основных потребностей: питания, размножения и выживания, но и стремление к неким новым ценностям, открывающимся после насыщения оборонительного инстинкта, когда личность осознает себя неуязвимой для внешнего воздействия агрессивной окружающей среды. Для себя Крупнер еще не мог сформулировать, какие же именно ценности должен обрести Homo superior, но Волосатый был ближе к разрешению этой загадки. Во всяком случае, Крупнеру так казалось. История с ранением в голову не могла пройти бесследно, и он до сих пор не избавился от ощущения собственной уязвимости, неприемлемого, по мнению Волосатого, для истинного сверхчеловека. Сам он, несмотря на летнюю историю с "волкодавами", обернувшуюся трагедией для его брата и Антона и едва не стоившую жизни ему самому, оставался идеалистом, непоколебимо верившим в гуманизм человеческой природы, а влияние Крупнера только утвердило его на этой стезе.
Но сам Крупнер, познавший предательство друга и неумолимую жестокость государственного аппарата, был несколько иного мнения. Он разочаровался в гуманизме.
Мягко завывая мотором, темно-вишневая служебная "Волга" тридцать четвертой модели проехала по центральной подъездной дорожке и остановилась у главного входа. Валерий Игнатьевич Тернов важно покинул салон и потянул на себя дверь главного входа. Он прошел мимо вахты, вежливо кивнув контролеру на угодливое "доброе утро!". Контролера звали Шевцов. Директор запомнил, потому что случайно узнал, как этот человек гармонично совмещает научную работу со службой в охране. "Слизняк", – в очередной раз подумал Валерий Игнатьевич и тут же выкинул его из головы.
