– А кто у нас смотрящим за игрой был?[25]
– Сарик Молодой, – не моргнув глазом, ответил Кряжин.
– Был такой на нашем продоле на «Красной Пресне»… – Он с сомнением поджал губы. – Но не в моей «хате». И тебя, братишка, не припомню, извини… Ты из чьих будешь?
– Из дмитровских.
Четверо с досадой переглянулись. Ничего не понимают…
– Братва, времени в обрез, – рубанул себя по запястью «важняк». – Если не в курсе, где Феликс, нет вопросов.
– Да кто его контролирует? – вяло проговорил третий, в джинсовом костюме. На лице его значилась бородка с бачками «а-ля Баджио». – А где вы, дмитровские, определяетесь? Ты уж извини за наивность… Ей-богу, первый раз слышим. Да, пацаны?
Пацаны молча поиграли желваками, соглашаясь с товарищем.
– «Лефортово» под нами, – стал загибать пальцы Кряжин. – «Матросская Тишина» опять же наша, «Бутырская».
– Тебя послушать, вы всю Москву оцепили, – усомнился четвертый. – А кто за центрового у вас?
– Вы, как в прокуратуре, пацаны! – возмутился Кряжин. – Кто, да что, да откуда. Я же не с предъявой по финансам прибыл. Просто спросил: где Феликс? И сразу ответил на четыре вопроса.
– Он каждый день сюда подъезжает, – смилостивился наконец старший. – Я вот только не пойму: это лишь чисто у дмитровских принято на «стрелы» с «железом» прибывать или сейчас мода такая пошла?
Кряжин посмотрел туда, где застрял взгляд сорокалетнего «бродяги», и увидел выпирающий из-под застегнутого пиджака «ствол» на поясе Саланцева.
– А Феликс-то знает, кто вы? – спросил с «перстнями».
– Он сразу узнает, – заверил Саланцев, которому надоела роль молчаливого наблюдателя. И посмотрел на Кряжина – не пора ли отойти и выждать.
Тот с этой идеей был полностью согласен. Жаль лишь, что он до сих пор не видел фото этого Феликса. «Муровец» скопировал документы в ГУВД, и вся надежда теперь оставалась только на него. А верить этим четверым – себя не уважать. Чтобы они вот так, первым встречным «мутным людям» какой-то непонятной бригады правду сказали?.. Глаза правдивые на всякий случай сделают. Но не более того.
– Ладно, люди, – смирился следователь. – Мы позже подъедем. Если Феликс появится, а нас не будет, пусть он чуть задержится. Это в его интересах. На чем он, кстати?
– На белой «Карине», – не моргнув глазом, ответил «синий».
– Странно, – сыграл в ответ Саланцев. – Такой правильный пацан, и на «японце».
Развернувшись, милиционер со следователем направились к машине.
– У меня в бардачке фото, – сообщил Саланцев. – Так что не прогадаем. Но вот отъехать нужно, а то мы на фоне храма как два заблудившихся апостола.
Пока он заводил машину, Кряжин дотянулся до ящика и ему в руки вывалилась кипа бумаг. Крякнув, он вынимал листы, пока не наткнулся на лист формата А4 с цветной ксерокопией Феликса.
– Обычный бандюк, – резюмировал Саланцев. – Таких сотни в Москве и тысячи в области.
Кряжин не ответил. Положив руку на руль, он заставил «муровца» прекратить вращение руля. Вынул из кармана «паркер», вывинтил колпачок и к великому удивлению сыщика стал рисовать на фото рожицу.
Через несколько мгновений на анфасе Феликса образовалась бородка и бачки «а-ля Баджио».
– Слабак! – обращаясь к Саланцеву, в запале воскликнул Кряжин.
Тот, сообразив, врубил по коробке, и машина, взвизгнув полным приводом, понеслась к кучке «блатных» собеседников, продолжающих стоять на набережной.
Им этот маневр не понравился. Все, кроме Феликса, рассыпались в стороны и бросились к своим машинам, стараясь побыстрее удалиться от этого места. Отморозки перед ними или авторитетные люди – неважно. Это потом выяснять. Завтра, на сходняке. А сейчас нужно выехать за рубеж предельного полета пули и наблюдать за событиями без комментариев. И ехать нужно стремительно, потому что оскалившийся Феликс уже вынимал из-за пояса вороненую «беретту».
– Он на «стрелу» со стволом приехал! – заорал, выворачивая руль, «синий». – А ты кричал – порядочный пацан, при понятиях человек!..
Старший не отвечал, ему хотелось побыстрее уехать.
Кряжин видел, как искомый преступник вскинул пистолет, и тот задергался в его руке, словно старался из нее выскочить.
В это же мгновение стекло перед ним и Саланцевым стало покрываться отверстиями и паутиной трещин.
Звякнула облицовка радиатора, справа от следователя пронесся сноп искр.
Отработав, полуавтоматическая «беретта» клацнула магазином, выбрасывая его на асфальт, и проглотила новый. Расстояние между машиной и Феликсом было уже не больше пятидесяти метров.
Кряжин и Саланцев, как по команде, распахнули дверцы и, путаясь в собственной одежде, вывалились на набережную. Дальнейшее пребывание в машине означало бы верную смерть. Сбить бандита, быть может, и удастся, но кому нужны трупы следователя и милиционера, лежащие в десятке метров от трупа уничтоженного ими негодяя? Не тот масштаб.
– Где он? – взревел Саланцев, не видя ни Кряжина, ни Феликса.
Не дождавшись ответа, перекрестился на храм и вскочил на ноги. Странно было видеть себя в тишине и наблюдать у храма пару десятков иностранцев, снимавших документальное кино о том, как в Москве решает деловые вопросы организованная преступность. Да где же Кряжин?!
Держа «макаров» наперевес, Саланцев пересек набережную и выскочил на не мощеный спуск. И в этот момент взгляду его открылась необычная картина.
Феликс, упомянутый в справках ГУВД как Архаев, дважды судимый грабитель, предался воле волн и уверенно греб к катеру, покачивающемуся на воде в сотне метров от берега. Такими катерами торгуют на Ленинградском шоссе – Саланцев сам видел их под табличкой «USD: 25 000,00». Развивает скорость автомобиля; догнать его может лишь глиссер с мигалкой. Следователь же, одной рукой вонзая в губы сигарету, второй набирал номер на мобильной трубке.
– Это что за цирк, Иван Дмитриевич? – прохрипел, подбегая к следователю, «муровец».
Тот не ответил. Занят был тем, что наговаривал по сотовому информацию о вооруженном преступнике, который пытался завладеть катером. Разворачиваться он вряд ли будет, так что вероятное направление движения – вниз по Пречистенской набережной…
Феликс, добравшись до леера катера, схватил его рукой и задышал, как загнанная лошадь. Бегал он в последний раз от милиции в девяносто восьмом, когда его брали за квартирный грабеж. Но уходить от ментов вплавь еще не приходилось ни разу. А потому все было, как в первый раз. Адреналин, непонятно откуда взявшаяся сила и уверенность в том, что все будет хорошо. Поймают любого, но не его. Но самым поганым являлось то, что где-то случился прокол. Он уже год не совершал ничего, за что так могли бы гонять по Москве власти. За исключением похищения сына московского олигарха, разумеется…
А это значит, что где-то разорвалось звено. Архаев не понимал, где именно, и задыхался от ярости. Вот так, на Пречистенке, средь бела дня… Кайнаков сломлен и уже звонил судиле в Страсбург, уже разговаривал с ним и все объяснил. Сам представитель уже прилетел в Москву, отсиделся пару часов в Генеральной прокуратуре, а потом поехал в дом Кайнаковых. Все идет по плану, и до сегодняшнего момента даже в мыслях не было, что кто-то уже натягивает ситуацию. И теперь эта встреча! Двое дядек большого размера приезжают на место встречи, о котором известно лишь узкому кругу, и пытаются найти конец истории! И слава богу, что они не узнали его в лицо! Он мог уже сидеть в этом «Форде» в наручниках и твердить о том, что готов взять на себя незаконное ношение оружия, но не больше…
Нужно срочно сообщить в квартиру.
Сливая с прилипших к телу джинсов ручьи воды, Феликс, раскачивая катер и посматривая на двух ментов, оставшихся на берегу, посеменил к кабине.
– Ну-ка, встань! – заорал он при виде лежащей пары. – К штурвалу, капитан!..
Она завизжала, прикрываясь легким стеганым одеялом, он, прижимая к причинному месту подушку, встал на колени – потолок был низковат.
– Нашли время и место, – подгоняя мужика с толстой золотой цепью на шее, матерился Феликс. – Перед храмом, на воде!.. На суше топчана не нашли?
Двигатель мощного катера взревел, как грузовик, и чуть присел.
– Куда? – пересохшими губами спросил мужик.
Феликс посмотрел на берег, который так удачно покинул. Один из преследователей, самый старший и большой, крутил головой и что-то объяснял по телефону. Заметив, что беглец за ним наблюдает, мужик взял себя пальцами за ноздри и потянул вверх.
– А вот это видел? – и Феликс с чувством собственного достоинства выделил из связки пальцев на правой руке средний и вонзил его в небо. – К противоположному берегу гони!
Последняя фраза была уже адресована капитану, застывшему в рубке в позе атланта, стыдящегося собственного живота. Через две минуты катер приблизился к суше, и Феликс, прицелившись, спрыгнул на бетонное покрытие набережной. На этот раз уже – Берсеньевской.
