– Ходят слухи… – отделалась Даша универсальной фразой.
– Плюньте в глаза.
– Камышан с ней спал?
– Было дело.
– А Роман?
– Даша, мы все были взрослые мальчики и девочки… Понемногу каждый причастился.
– И насколько это было серьезно?
– Абсолютно несерьезно. В классическом стиле конца двадцатого века – игра в бутылочку…
– А мог кто-то, допустим, возревновать к остальным? Или насмерть влюбиться в Маргариту?
– Вот уж таких глупостей я ни за кем из нашей компании не замечал. Не тот случай. И объект не тот. И мальчики не те. Короче, кто-то вам наговорил вовсе уж нелепых несообразностей. Догадываюсь даже, кто – домомучительница.
– Простите?
– Нинка, дешевка… Девочке страшно хотелось прожигать жизнь в шикарных хоромах типа «Золотой пади». Из кожи вон лезла. Вот только была одна-единственная неувязочка – никак нельзя было ее выпускать в приличное общество. То перепьет и начнет блевать прямо за столом, то ведет себя с серьезными людьми совершенно неприемлемо – мы не эстеты, господи упаси, но даже у раскованных застолий есть свой этикет, свои нормы… Долго рассказывать. Словом, после нескольких инцидентов Нинку вежливенько отшили, перестали брать в компанию, она злилась что твоя Багира, трепала языком…
– Что именно?
– Ну, я не знаю, всякие глупости… – похоже, он не озаботился придумать убедительную ложь и при первом же нажиме впал в растерянность. – Чушь всякую…
– Нет, конкретно?
– Ой, да не помню я! Ныла, настраивала Риту против нас, чепуху выдумывала…
Даша замолчала – у нее и так окрепло впечатление, что ее верный информатор импровизирует на ходу в совершеннейшем смятении.
– И как же ее отшивали?
– Да попросту не брали с собой, вот и все.
– Не пугали, не грозили?
– Кому там грозить…
Даша подошла к нему вплотную, заботливо поправила пушистый шарф:
– Запахнитесь, Виктор, простынете, а я без вас, как без рук… Милый мой человек, сдается мне, что в последнее время вы несколько разболтались – по мере того, как наши печальные встречи касаемо известных дел отодвигаются во времени… – Взяла его за отворот дубленки и сказала проникновенно: – Виктор, ну не вынуждайте вы меня становиться из милой женщины весьма неприятным ментом… Я ведь и зубы показать могу…
– Да в чем дело? – Он невольно подался назад, но Даша держала крепко. – Дарья Андреевна, решительно не понимаю…
– У Камышана есть пистолет? В глаза мне смотрите – и помните, что по вашим делам срок давности о-очень не скоро наступит…
– А что, разве Ритку…
– Есть у него ствол или нет? – рявкнула Даша.
– Ну, есть… «Макаров».
– С разрешением?
– Без, – угрюмо бросил Стольник. – Говорили ему, идиоту… Только он отвечал со смехуечками, что ствол у него в одном кармане, а в другом – удостоверение помощника губернатора. А вообще-то, простите, он в чем-то прав: ни один гаишник его машину никогда не остановит и ни один мент не возьмется обыскивать. Нужно сотворить что-то особо уж беспредельное, чтобы нарваться… Да отпустите вы, что я, побегу?
Даша выпустила пушистый лацкан, глядя ему в глаза, тихо сказала:
– Если когда-нибудь хоть словечко из наших разговоров уйдет наружу, не буду я сдувать пыль с уголовного дела, а попросту протреплюсь кой-кому о содержании иных наших бесед… Ясно?
Вот теперь его проняло, вот теперь он пришел в годное для употребления состояние… Вспомнил, кто есть кто. И протянул не наигранно жалобно:
– Дарья Андреевна, я же не дурак…
Самое скверное, Даша сама плохо представляла, какие вопросы следует ему сейчас задавать. Даже если предположить, что завалил Маргариту Камышан, он может и не откровенничать с друзьями – если завалил по собственному почину. А если все спланировано – Виктора могут не испугать и самые беззастенчивые угрозы, кинется к тем, кто имеет прямое отношение… А это мысль!
– Ладно, – примирительно сказала Даша. – Сами понимаете – начальство дергает меня, а я, как фурия, бросаюсь на других… Не бичиху убили, понимаете ли… На вас генералы никогда не орали, мон шер ами? Мерзопакостное, доложу вам, ощущение.
– Я же вам предлагал вполне серьезно…
– Устроить на приятное местечко и жизнь обеспечить? – нараспев протянула Даша. – Не выйдет, гончая с золотого блюда жрать не сможет… В общем, на карте не только мое ущемленное самолюбие, а еще и профессиональное самолюбие, серьезно. Не привыкла я проигрывать. А когда передо мной вдруг замаячит какой-никакой, но след… – она многозначительно помолчала, предоставив ему самому домысливать и гадать. – Камышан, правда, из тех, кого кличут дергаными?
Предельно осторожно подбирая слова, словно строил фразу на незнакомом языке, Стольник сказал:
– Серега, вообще-то, резковат…
– Вас с ним можно назвать очень закадычными друзьями? Настолько, чтобы вы о нем долго и безутешно горевали?
– В этой жизни, откровенно говоря, один Бог за всех…
– Понятно, – сказала Даша. – Пойдемте, – как ни в чем ни бывало взяла его за руку и повела назад, к машине. Спросила словно бы мимоходом: – Как по-вашему, Марго могла трахаться с нашим всенародно избранным губернатором?
Он форменным образом шарахнулся, вырвал руку:
– Что за ерунда!
Гладя ему в спину, оскользаясь порой на раскисшей тропинке, Даша констатировала, что свою партию провела четко: теперь эта компания, троица из «Золотой пади», будет знать, что ими заинтересовались вплотную, а это предполагает простор для комбинаций и несомненное оживление. Можно будет тихонечко отслеживать и ждать реакции. Если они причем и решат кого-то сдать… Господи, пусть они решат кого-то сдать – когда тебе подсовывают ложные улики, это иногда выводит на правильную дорогу…
…Серая «королла» торчала на прежнем месте, стекла обоих передних окон были приспущены, и оттуда вился табачный дымок. Вторая машина, откуда минут пять назад вылезли те двое, выглядела гораздо более непрезентабельно – беленькая помятая «шестерка», но Даша не сомневалась, что мотор у нее работает не хуже швейцарских часов. Ребятки Беклемишева наконец-то вышли на охоту – не подозревая, что стали дичиной…
– Прыгаем? – спросил капитан Сац, отняв от глаз бинокль.
– Рано, – сказала Даша. – Должна быть подстраховка, зуб даю… Я бы на их месте обязательно поставила поодаль подстраховку и разместила бы во-он там… Ага! К тому голубчику присмотрись! – и прильнула к своему биноклю.
– Точно! – азартно выдохнул капитан. – Лацкан оттянул, за пазуху себе базарит…
Они стояли на площадке шестого этажа, расстегнув куртки, чтобы при нужде моментально упрятать под них бинокли и изобразить влюбленную парочку. А во дворе наметились, наконец, изменения. Тот, что подстраховывал, отнял руку от лацкана, спокойно вытащил из кармана сигареты. Свою миссию он явно считал выполненной. Значит, пошла работа…
– Давай, – сказала Даша.
Капитан вытащил рацию и, когда ему ответили, внятно произнес:
– Шесть, шесть.
– Восемь, – пискнула рация.
Оставалось ждать. Буквально через полторы минуты – как водится, показавшихся невероятно долгими – во двор въехала синяя «газель» потасканного вида, со свободно болтавшимся на стойках брезентовым верхом. Не спеша потащилась мимо серой «короллы». Даша смотрела во все глаза, и все равно бросок был неуловим: миг – и вокруг «короллы» уже приземлились вылетевшие из кузова автоматчики, рванули дверцы, донеслись неразборчивые яростные команды; другие, спрыгнув с правого борта, рванули в подъезд.
Подстраховщик являл собою прелюбопытнейшее зрелище: он моментально понял, что произошло, но нелепо застыл на месте, не в силах сообразить, что теперь делать и делать ли вообще. Дернулся вправо-влево, удивительным образом метаясь на месте. Вот он Дашу совершенно не интересовал, и она сказала:
– Пошли?
Пока они спускались и пересекали неширокий двор, двоих из «короллы» уже успели поставить по всем правилам – руками на машину, ноги расставлены – и в темпе обыскивали. А из подъезда, стиснутые боками камуфлированных верзил, как раз появились двое народных умельцев. Оглянувшись, Даша уже не увидела единственного, оставшегося на свободе – успел стрекануть за угол, ну и аллах с ним…
Капитан, перекинувшись парой слов с одним из своих, кивнул Даше. Она, изобразив свою самую очаровательную улыбку, танцующим шагом подошла к одному из пассажиров «короллы», с видом крайнего изумления всплеснула руками:
– Бог ты мой! Бдительные граждане просигнализировали насчет взломщиков, а тут вовсе и не взломщики, тут имеет честь пребывать господин Калюжный, шеф беспеки при самом господине Беклемишеве… Какие люди, я польщена!
Калюжный, стриженный ежиком хмурый крепыш лет сорока пяти, польщенным себя не чувствовал. А вот проигравшим себя уже осознавал, несомненно… Поскольку в прошлой жизни был не просто ментом, а толковым ментом и ушел отнюдь не по недоверию. Даша не собиралась взывать к солидарности ментов всего мира и читать мораль – не судите и не судимы будете – четверых детишек нужно кормить, а Бек, в общем, наркотой не торгует и престарелых хозяек приватизированных квартир под асфальт не закатывает…
