В гостиной было четверо мужчин. Пианист и тенор в верхней одежде дежурили у окна, усатый толстяк в дерматиновом фартуке мешал мастерком цемент в тазике, а невысокий кудрявый брюнет в ажурных очочках возился возле чугунной буржуйки, пытаясь что-то сделать с гофрированной оцинкованной трубой, по-моему, позаимствованной от вытяжки газовой колонки.
— Ну разве это колено? — сокрушался кудрявый. — Я тебе говорю, не пойдёт!
— Нормальное колено, ты только руки в кучу собери, и всё получится…
В углу, у окна, стояла двустволка, рядом валялся набитый патронташ.
Народ вооружается помаленьку.
В другом углу был открытый ящик с противогазами, рядом на полу лежали несколько свернутых комплектов Л-1.[3]
При виде Л-1 я невольно вздрогнул. Да уж… Я теперь долго буду шарахаться при виде этого вроде бы безобидного предмета индивидуальной защиты. Слишком уж страшные ассоциации он вызывает…
— Так это вы у Оганезовых дрова попёрли! — весело возмутилась Нинель, как только вошла в гостиную. — Молодцы, нечего сказать!
— Не попёрли, а реквизировали, — рассудительно поправил Иваныч. — Их всё равно нету, а у нас тут штаб будет, для людей стараемся. Здравствуй, Ниночка, с прошедшими тебя.
— Да в гробу я видала такие праздники, — буркнула Нинель. — Устроили тут, понимаешь, чёрт знает что…
— А это кто? — строго спросил Иваныч, кивнув в мою сторону.
— Это Сашка, наша московская родня, — уверенно соврала Нинель. — Студент, в гости приехал, на каникулы.
— Да уж, господин студент… Не самое удачное время вы выбрали для каникул, — заметил Иваныч. — Думаю, в столице сейчас не в пример комфортнее, чем у нас.
— Кто же знал, что так всё выйдет. — Я сокрушённо пожал плечами. — Теперь уже ничего не поделаешь. Придётся, как говорится, делить все радости и невзгоды…
— Ну, насчёт радостей не знаю, а невзгоды предоставим, делите на здоровье. — Иваныч взыскательно осмотрел меня и задал вполне резонный вопрос: — Это кто же вас так отделал?
— С Никитой подрались, из-за Катьки, — неожиданно наябедничала Нинель. — Никита, дурак, приревновал!
— Ну, это дело молодое, — с каким-то даже одобрением кивнул Иваныч. — Если парни дерутся из-за девчонки, значит, ещё не всё потеряно. Значит, жив наш народ и дух его не сломлен!
Далее последовала вдохновенная тирада, что невзгоды и неурядицы — это ерунда, у народа огромный потенциал, мы всё переборем и переживём, и неважно, что сейчас творится что-то совершенно непонятное, мы в любом случае выйдем победителями из этой неравной схватки с Судьбой, нам не впервой!
Мы живо поинтересовались, что же именно такое непонятное сейчас творится и нет ли какой конкретики по обстановке.
Увы, информацией по обстановке Иваныч не располагал, у него были только лозунги и версии. За информацией надо топать в центр, а там сейчас стреляют. Кто в кого — совершенно непонятно, но надо быть полным идиотом, чтобы идти туда, где стреляют. Так что ждём, когда всё утихнет, и на всякий случай начинаем на местах помаленьку заниматься самоорганизацией. На всякий случай. Мало ли, вдруг вся эта ерунда кончится не скоро, надо же как-то приноравливаться, чтобы дожить до благополучного разрешения проблем…
— Кстати, чего позвал: напоминаю, по плану ГО при ЧО[4] ты у нас начальник медпункта и заодно главврач.
— Вообще-то, я тут не живу, — попробовала было «откосить» Нинель. — У меня квартира в другом месте.
— Ты мне саботаж не разводи. — Иваныч внушительно погрозил пальцем. — Ты здесь выросла, прописана здесь и всё время торчишь здесь! А в «другом месте» ты бываешь от силы раз в неделю. Так что попрошу никуда не отлучаться и быть в шаговой доступности. Возможно, если всё так пойдёт и дальше, будут раненые и обмороженные.
— Не вопрос, — с ходу сообразила Нинель. — Мне нужны помещения под лазарет, приёмную, операционную и аптечный склад. Ещё надо кровь из носу бензоагрегат, а лучше дизель, обслуга — механик, электрик, слесарь, плотник, повар; медсестры, а у нас их нет, так что просто две-три свободные бабы, я обучу наскоро; кислород, оборудование, а также целая машина медикаментов и ещё целая куча всякого всего. В общем, список я предоставлю.
— Эмм… — Иваныч замялся, похоже, для него такие требования были большой неожиданностью. — Но…
— Что?
— Да нет… Гхм… В общем, мы подумаем…
— Думайте, — милостиво разрешила Нинель. — А я пока ненадолго отлучусь, родственника на экскурсию выведу.
— А вот это очень плохая идея, — неодобрительно покачал головой Иваныч. — В такую пору лучше дома сидеть и не высовываться. Вон, послушайте, что в центре творится!
— Да мы в центр не собираемся, — успокоил я его. — У нас свой маршрут, довольно безопасный.
— Да тут и без центра хватает всяких гадов. Оружие есть?
— Откуда у студента оружие?! — Я кивнул на прислоненную в угол двустволку. — Может, одолжите на пару часиков? Вернем в целости и сохранности, обещаю патроны зря не жечь.
— Ну и шуточки у вас, молодой человек! — интеллигентно возмутился кудрявый камрад, безуспешно мучивший трубу. — У нас тут одно ружьё на весь дом. Если вдруг незваные гости пожалуют, чем отбиваться будем?
— От кого отбиваться? — заинтересовался я. — И зачем, вообще, оружие? У вас тут вроде бы все свои, насколько я знаю… или вы чего-то не договариваете?
Иваныч подтвердил, что здесь в самом деле все свои и горожанам пока что нет резона опасаться друг друга, обстановка до такого накала страстей ещё не дозрела.
Однако… Вот тут под утро по дворам пробежались «курки», будь они трижды прокляты, и раскурочили все подряд машины: прокололи колеса и утащили аккумуляторы. И самое главное, никакого практического смысла в этом вандализме нет, из вредности они это, что ли, делают, сам чёрт этих гопников не разберет…
— Почему именно «курки»? — недоверчиво прищурилась Нинель. — Кого-то видели, поймали за руку?
— Видели, но не поймали. — Иваныч кровожадно сверкнул глазами. — Если бы кого поймали, он бы уже висел на подъезде.
— Это однозначно «курки», — выступил от окна кто-то из дежурной пары. — Без вариантов.
— Да, это они, — поддержал его второй. — Больше просто некому.
— То есть это всего лишь предположение? — с умным видом уточнил я, совершенно не понимая, о ком вообще идёт речь.
— Это очень веское предположение, — подтвердил мучитель трубы. — Основанное на монументальной и незыблемой аргументации.
— Кстати, а вы почему без противогазов? — спохватился Иваныч. — Забыли нормативы при ЧО?
— Иваныч, ты тоже без противогаза, — заметила Нинель.
— Я в помещении, — возразил Иваныч и кивнул на ящик с противогазами. — Если вдруг что, всё под рукой. А вот вы вроде как гулять собрались. Забыли, в каком городе живёте?
— Мы ненадолго, — отмахнулась Нинель. — За час-другой ничего не случится.
— Очень надеюсь на это, — совершенно серьёзно кивнул Иваныч. — А всё-таки лучше бы носить с собой, он ведь не тяжёлый…
Как видите, мы только зря потратили время. Полезной информацией нас не снабдили, оружие не дали (хм… а никто и не рассчитывал, представляете, если бы Иваныч этак запросто сказал: да берите, не жалко, наиграетесь — вернете…), ничего конкретного не посоветовали. Только попугали вволю да выдали свежую версию про каких-то курков-вандалов.
В общем, спустя пятнадцать минут мы вновь оказались на исходной.
Постояли немного у крыльца, прислушиваясь. В центре было тихо, видимо, воюющие стороны взяли тайм-аут или кто-то там окончательно победил. Свистнули Шаляпина, помахали дежурным в окне и отправились по маршруту.
* * *
По дороге Нинель ввела меня в курс насчёт «курков». Вряд ли мне пригодится такого рода информация, но просто было интересно, что это за ночные вандалы и откуда они тут взялись в такое неподходящее время.
Город и все градообразующие предприятия располагаются на правом берегу. А сразу за мостом притаился посёлок Курково.
С этого посёлка, по большому счёту, Город и начинался. До революции в Курково жили рабочие, трудившиеся на заводе промышленника Сабурова, расположенном на правом берегу, а позже там был оборудован «трудовой лагерь», в котором проживали зэки, строившие химкомбинат и сопутствующие инфраструктуры.
Строительство было долгим и масштабным, трудились на нём не только зэки, но и многочисленные сезонные рабочие, так что вскоре вокруг лагеря образовалось целое поселение. Когда всё было закончено, зэков увезли куда надо, а лагерь ломать не стали, и он стал своеобразным центром поселения, в котором после завершения строительства осталось немало народу.
Подробно обо всех фазах формирования курковского сообщества Нинель доложить не может, поскольку всё происходило ещё до её рождения, а потом она была маленькой. Когда же она выросла и отрастила бюст, это самое сообщество уже вполне сформировалось и состояло сплошь из маргиналов: цыгане, гастарбайтеры, уголовники, наркоманы, алкоголики — в общем, натуральный притон, а не посёлок. Удивительно, как они там не вымерли: по наблюдениями горожан, «курки» никогда не утруждали себя постоянной работой, и вообще непонятно, за счёт чего им удавалось выживать.
