взглядом собравшихся в комнате. — Но мы также понимаем, что твои планы несколько изменились. Это правда?
Глаза Каммлера приобрели ледяное выражение.
— Планы меняются, Йозеф.
Взгляд фон Альвенслебена остался твердым.
— Да, и тебе следует информировать нас о каждом таком изменении. В полной мере. Мы — твои казначеи, твое прикрытие. Порядок тебе известен.
— Те, у кого есть деньги, всегда найдут способ их преумножить, какая бы катастрофа ни постигла человечество, — заметил Каммлер вместо ответа. — Чем ужаснее катастрофа, тем больше можно обогатиться. Это мы все тоже понимаем. А главное, наши финансовые возможности беспрецедентны, и мы предупреждены заранее.
— Возможно, и так, — парировал фон Альвенслебен. — Однако это не отменяет необходимости нас информировать. Мы ведь ударим исключительно по военным и политическим целям, как и было оговорено? В данном вопросе ничего не изменилось?
— Ничего, — подтвердил Каммлер.
— А что тогда изменилось? — произнес фон Альвенслебен с нажимом. — До меня дошли сведения, что ты внес в наши планы значительные поправки.
Каммлер пристально посмотрел на фон Альвенслебена. Кто же ему рассказал? Может ли в рядах возглавляемых Каммлером заговорщиков быть крот, организующий утечку информации? Надо проверить. И искоренить без всякой жалости.
Он выпрямился.
— Работа идет, Йозеф. Восемь СЯУ одновременно взорвутся там, где и запланировано. Я с гордостью могу отметить, что мы точно вычислили зону радиационного поражения каждого удара. Теперь сумеем точно спрогнозировать, какие территории будут опустошены.
Фон Альвенслебен коротко кивнул:
— Как и предполагалось.
— Но это означает, что мы сами сможем лучше защититься. А более высокий уровень безопасности означает бóльшую предсказуемость для всех нас. Думаю, вы согласитесь, что подобная корректива была жизненно необходима?
— Это полезное изменение, — признал фон Альвенслебен. — То, на что мы и надеялись.
— Полезное, — усмехнулся Каммлер. — Что до тех, кто не будет предупрежден, — тех, кто не является избранным, — результат окажется именно таким, как мы и рассчитывали.
— Но в этом по-прежнему нет ничего нового, — продолжал давить фон Альвенслебен.
Каммлер изобразил улыбку.
— Лучшее я приберег напоследок. Подумайте о том, кого во всем обвинят. Я устроил все так, чтобы вина пала на Северную Корею. Или, по крайней мере, на сорвавшихся с цепи функционеров северокорейского режима.
Он с триумфом оглядел собравшихся.
— Возложив вину на Северную Корею, мы докажем, что коммунизм — настоящий бич рода человеческого. И это сделает почву для триумфа нацизма плодородной вдвойне. Гениальное решение, не правда ли?
— Гениальное, — подтвердила фигура, сидевшая справа от фон Альвенслебена. Это был Вольфганг Эйхман, сын Адольфа Эйхмана, одного из главных организаторов холокоста. — Но как ты воплотишь его в жизнь?
— Над устройствами работают ученые из Северной Кореи, — ответил Каммлер. — Их знания оказались незаменимыми. Без них наши планы реализовать невозможно. И я позабочусь о том, чтобы доказательства их участия были обязательно обнаружены.
Kameraden одобрительно закивали. Возложить вину на Северную Корею — действительно гениальный ход.
Каммлер полагал, что ему удалось их убедить.
25
— Мы разожжем пожар, — объявил Каммлер; его глаза горели от возбуждения. — В хаосе и панике мы захватим власть всеми способами, которыми планировали. Собравшиеся в этой комнате контролируют значительную часть мировых СМИ. Мы начнем доносить свое послание еще до того, как уляжется пыль: настало время для нового мирового порядка, который можем установить только мы. Экономики будут лежать в руинах, — продолжал Каммлер, яростно жестикулируя. — И мы покажем, что только железные закон и порядок смогут обеспечить надежное будущее. И только мы — глобальное нацистское братство, фашизм — сможем предложить такое будущее. Мировая общественность — залитая кровью, еле держащаяся на ногах, ввергнутая в ужасную рецессию — будет готова! Люди с правильным мышлением наконец воспрянут. И тогда все увидят, чем на самом деле является послание либерализма, толерантности и равенства: мошенничеством, лишившим арийцев того, что принадлежит им по праву рождения.
— А цели — они остаются неизменными? — бросил короткую фразу фон Альвенслебен.
Вот уж кто умел быть настойчивым. То, что он постоянно возвращался к своему вопросу, уже начинало действовать на нервы. Быть может, он и правда что-то знал.
— Да, Йозеф, я уже сказал. С чего бы им меняться?
— Какие страны будут атакованы?
— Мы это уже обсуждали! — рявкнул Каммлер.
— Страны? — продолжал давить фон Альвенслебен.
— Китай. Россия. США. Британия. Франция. Канада. Затем Израиль, в качестве кульминации. Думаю, тебе приятно будет узнать, что благодаря преобладанию ветра большая часть Израиля окажется в зоне радиационного заражения. — Каммлер выдавил из себя улыбку. — Господа, мы закончим то, что начал Гитлер, одним налетом.
— Я насчитал семь, — заметил фон Альвенслебен. — Семь наций. А священное число — восемь.
— Китай получит два.
— Почему Китай?
— Американцы и британцы любят тиражировать миф о своей победе в войне. Очередная ложь. Наибольшие человеческие потери понес Китай. Более двадцати миллионов погибших. По сути, китайцы наряду с русскими и были теми, кто нас обескровил. И потому они понесут более существенный ущерб, чем остальные.
— А цели — они останутся исключительно политическими, военными и экономическими? — не сходил со своей темы фон Альвенслебен. — Не будет массового убийства ради убийства?
Каммлер пристально посмотрел на него. Вот уж кому действительно ума не занимать.
— Верно.
— Отправь мне свежий список целей, будь добр. А лучше — разошли всем.
— С радостью.
— График, — заметил фон Альвенслебен. — Были какие-нибудь задержки?
— Никаких. Все идет по плану. Мы нанесем удар тридцатого апреля, в годовщину смерти фюрера. И сделав это, докажем, что он умер не зря. Совсем наоборот: его наследие живо. Рейх восстанет и завоюет мир!
— Осталось всего шесть недель. Ты сможешь уложиться в срок?
— Смогу.
— График критически важен, — вмешался Борман. В его голосе угадывалось нечто похожее на возбуждение. — Это — наш шанс взять под контроль финансовую систему еще до того, как мы проявимся в политической плоскости. Из финансов вытекает все остальное. Биржи, валютные торги, фьючерсы — финансовая система должна уцелеть. Зная день и час удара, мы сможем получить огромные прибыли!
Каммлер улыбнулся:
— Именно. И поверь, мы их получим.
Это была рискованная стратегия, которая могла привести к неожиданному результату. Мир стоял перед опасностью скатиться в кромешный хаос и никогда от него не оправиться. Это могло означать конец человечества. Конец цивилизации.
«Но что в современном мире вообще заслуживает именоваться цивилизацией? — размышлял Каммлер. — Евреи, черные, мусульмане, азиаты, гомосексуалисты, умственно неполноценные: все они подняли голову с падением рейха, обретя извращенное равенство со своими законными хозяевами».
Естественный порядок вещей перевернут с ног на голову, и это приводило его в ярость.
