– Выходите в зону прямой видимости часовых, – предупредил старший лейтенант Веретенников. – Пора ползти.
– Понял. Переходим, – отозвался капитан Агарев. – Часовых пока не вижу... Расстояние между ними?
– Метров двадцать. Сходятся. Наверное, поболтают, может, покурят вместе...
– Сообщай! Вокруг меня прошлогодняя трава.
– Через десять метров кончится. Вокруг все выкошено с прошлого года.
– Помню, гулял днем...
– Вторая пара часовых, – напомнил подполковник Сакратов.
– Вторая пара... – Снайпер молчал несколько секунд, видимо, отыскивая вторую пару часовых с этой стороны периметра. – Есть вторая пара. Эти встретились, присели на камни. До соседей им дела нет.
– Моя пара, – поторопил капитан Агарев. – Все, вышел к краю травы. Вижу их. Сходятся, смеются. Слышу голоса.
– Эти садиться не хотят... – продолжил рассказ снайпер, теперь уже не для Агарева и Субботина, а для командира, находящегося в стороне от событий. – Расходятся. При этом не видят, что у них за спиной происходит. Свеча, вперед!
– Мы пошли.
«Пошли» в данной ситуации, естественно, означало, что капитан со старшим лейтенантом поползли. Уж что-что, а ползать спецназовцы ГРУ традиционно умеют ничуть не медленнее, чем нормальный человек ходит, и при этом не издают ни звука.
– Я – Сократ. Косец, занимай фланги.
– Понял, выхожу...
При проходе необходимо было фланги обезопасить. Бойцы ОМОГ просто не знали, выставляется ли передвижной караул по ту сторону периметра, или наличие практически открытой полосы со скошенной травой в двадцати метрах от колючей проволоки считается достаточной мерой предосторожности. Спрашивать об этом капитана Соловейко не хотелось, чтобы не вызвать подозрений. Но внешний пост определяется легко даже визуально. Для этого достаточно выставить наблюдателей по флангам, что Сакратов и сделал.
Комментариев не было слышно около двух минут, и эти две минуты тишины тянулись неприлично долго, как два часа. Но Сакратов, уже давно закрывший окно и усевшийся на кровать, не шевелился и никак не показывал своего нетерпения. Муравьев же, хотя ему и вручили комплект «подснежника», аппаратуру внутренней связи, кажется, даже не включал и словно бы не интересовался тем, что происходит. Но у старшего лейтенанта были свои интересы, и он не отрывал взгляд от монитора, время от времени пощелкивая миниатюрной клавишей, сделанной специально для ноутбука компьютерной «мыши». Наконец поступило сообщение от капитана Агарева.
– Я – Свеча, периметр из «колючки» прошли. Поднимаемся на увал. Часовых контролирую... Находятся ко мне спиной... Вперед! – это прозвучала команда Субботину. – Все, прошли увал. Мы на территории.
– Проволоку не резали? – спросил Максим Васильевич.
– Нет. Была возможность просто отжать. Прошли, не оставив следов.
– Молодцы, спасибо. Косец, что у тебя?
– Тишина, как в колодце. Даже лягушки не квакают.
– А лягушки в колодцах квакают? – спросил с крыши старший лейтенант Веретенников.
– Только если колодцы заминированы.
– Не расхолаживаться!
– Мина впереди! – сказал снайпер. – Из машинного зала кто-то вышел покурить. Стоит у двери. Кажется, простой солдат.
– Дистанция от нас? – спросил капитан Агарев.
– Сорок метров.
– Почему не вижу?
– Локатор обойдешь – увидишь. Только обходи спокойно, цветные металлы не отламывай, а то капитан Соловейко обидится.
– Он и без того завтра соловьем запоет, – сказал подполковник. – Осторожно, парни, не торопиться, время у нас есть.
– Ушел, курилка, – можно двигаться, – сообщил Веретенников.
– Следи, чтобы еще кто-то не вышел, – попросил Агарев.
– Обычно, когда выходят курить, делают это компанией, чтобы поболтать, – подсказал Литовченко. – Если выходил один, значит, остальные в смене не курят.
– А если просто жадный солдатик и не любит, когда у него сигареты «стреляют»? – предположил старший лейтенант Субботин. – Нет, один курит – это не показатель... Прялка, смотри внимательно. Не хотелось бы солдата бить.
– Я смотрю, – согласился снайпер.
– И нам рассказывай, что видишь, – потребовал командир.
– Перебегают... Приближаются с торца здания... Территория вокруг чистая, никого не видно. Вчера там собака бегала, сегодня в столовой, видимо, спит. Все, спрятались от меня за углом. Я их не вижу, и никто, кажется, не видит...
– Постарайся, чтобы никто не увидел, – посоветовал Агарев. – Остальное мы переживем.
– Мы на крыше. Определяем выходы вентиляционных шахт.
– Если не трудно, Свеча, – попросил Литовченко, – постарайся там не плясать.
Капитан не ответил. Разговора между напарниками наушники «подснежников» тоже не доносили. Значит, общались между собой знаками. Не забыли еще, как раньше общались все группы. Раньше – это когда «подснежников» в спецназе не было. Да и сейчас не все группы их имеют, а о линейных частях и говорить не приходится.
– Шахты определены. Выставляем оборудование. Сократ, включай аппаратуру. Пробуем первую камеру...
2
Подполковник Сакратов пододвинул ближе к себе табурет с устроенным на нем ноутбуком, запустил компьютер. Ограниченное количество программ позволило компьютеру загрузиться предельно быстро.
– Готово... Первая камера. Включаю...
Монитор тут же показал слегка искаженную не слишком качественной оптикой улыбающуюся физиономию Субботина. А за ним виднелось небо и освещенные луной недавно набежавшие тучи.
– Сократ, есть изображение?
– Есть изображение! Отвратное, а физиономия еще хуже...
– Моя жена так не считает, – отпарировал старший лейтенант. – Она находит меня в меру безобразным, и не более.
– Это она по молодости, – сказал Литовченко. – С возрастом поумнеет, одумается.
– Я не про то, – сказал подполковник. – Я про сильное искажение.
– В этом мы бессильны, – объяснил Агарев. – Заводим первую камеру. Я готовлю вторую, включайте, товарищ подполковник!
Искаженная физиономия старшего лейтенанта исчезла с экрана, вместо нее пришла неровная темнота. Камера ушла в прямоугольную трубу шахты. Максим Васильевич включил вторую камеру. Светлый контур экрана первой камеры, уменьшаясь, стал занимать только четверть экрана. Но рядом появился прямоугольник экрана второй камеры. Теперь Сакратов увидел Агарева, и тоже не в лучшем свете.
– Есть изображение со второй камеры.
– Завожу, – с угрозой в голосе сказал капитан.
– Только попробуй, – в тон ему ответил майор Литовченко, но на шутку никто не отозвался, слишком ответственным был момент.
– Я – Прялка... Внимание, всем «карлсонам» пригнуться и над крышей не летать, – сказал Веретенников. – Разводящий ведет смену караула.
– Дистанция? – спросил командир.
– Полста метров.
– Поберегитесь! Как там все проходит? Докладывай, Прялка!
– В обычном режиме. Не торопятся. Болтают, курят на ходу... Короче говоря, типичные разгильдяи.
– Выжидаем...
В вязкой тишине потянулись минуты. И это ожидание показалось всем бесконечным и утомляющим.
– Все, караул ушел на другую сторону. На всякий случай рекомендую «карлсонам» не светиться на фоне неба. Силуэт можно будет различить, небо слишком светлое. Я страхую... Работаем!
– Работаем, – подтвердил командир.
– А мы и так не отдыхали, – ответил Агарев. – Есть изображение?
– Великолепное, – сказал Максим Васильевич. – Чернота черноты чернее. Вру. На первой камере появляется что-то – просто отблески света. И разговор слышится. Издалека, невнятный.
– Скоро еще что-то появится, – пообещал капитан. – И у меня тоже.
– По одному работать, по одному. Настраивать камеры – это вам не из автомата шмалять, вести настройку в две стороны сразу я не могу.
– Командир, а научишь меня стрелять сразу в две стороны? – спросил Литовченко.
– Не мешай. Я и без того с натуги потею...
Изображение на первой камере промелькнуло и пропало. Но уже по тому, что оно ушло в сторону, нетрудно было понять, что камера просто не туда смотрит.
– Четверг, дальше не опускай.
– Понял.
– Кажется, дошел до предела. Чуть-чуть, легкими движениями, поворачивай. Пошагово. Я контролирую. В левую сторону.
– Понял. Делаю.
Что-то на мониторе шевелилось, были какие-то отблески, но целостного изображения не появилось.
– Еще. Еще. Стоп!
На край экрана попал свет, и в углу появился внешний вид решетки. Что было за ней, разобрать оказалось невозможным, поскольку автоматическая наводка резкости осуществлялась на тот предмет, который находится против центра объектива.
– Пошагово, короткими движениями... С интервалом... Пошел... Так... Так...
С каждым поворотом решетка вентиляционной шахты заполняла экран все больше и больше. Временами она оказывалась вне резкости, и тогда было видно, что происходит там, за решеткой, то есть стал понятен практический принцип выставления камеры.
– Стоп! Назад точно такой же шаг... Стоп. Крепи!
