Она поняла, что он говорит свое завещание; — Прости меня, — закричала она, — я люблю тебя. — Спасибо, — он заставил себя повесить трубку. Еще через полчаса он позвонил снова. — Привезли?
– Да, — кажется, она плакала, — они уехали только что. Но предупредили, что нам будет плохо, если ты их обманешь. Где ты, я хочу тебя видеть.
– Папа, — услышал он голос сына. Впервые за столько лет.
– Здравствуй, — говорить была тяжело, — ты уже веселый. Когда вырастешь — все поймешь.
Говорить приходилось короткими, быстрыми фразами. Их телефон наверняка: прослушивался.
– Приезжай к нам, — попросил сын. Он слышал плач жены, ее всхлипывание.
– Береги мать, — почему-то сказал он и снова положил трубку.
Затем позвонил по прежнему номеру.
– Это я, — устало сказал он, — приезжайте за мной. Я готов. — Где вы находитесь?
Он сказал. Они положили трубку. Он вышел из кабины телефона-автомата и пошел к своей «девятке». Сел за руль. Они, конечно, не будут сразу стрелять, он им нужен живой, чтобы подтвердить их версию гибели Быка. Только живой. На этом и строился его расчет. Поэтому они и отпустили мальчики.
Их автомобили появились уже через восемь минут. Сразу две машины с шестью отлично подготовленными профессионалами. Двое сразу пересели к нему в машину, затем сел третий.
– Давно вас искали, Левша, — с уважением сказал он, — даже не думал, что вы можете водить машину. Теперь я верю всему, что про вас рассказывали.
Он повернул голову назад. Сидевший рядом с ним человек на всякий случай показал ему свой пистолет.
– Не нужно, — мягко улыбнулся он, увидев оружие, — я уже не сбегу.
Его автомобиль стоял на набережной, метрах в десяти от реки. Обе машина приехавших стали позади, отрезая ему пути к бегству.
– Зачем вы взяли моего сына? Неужели не могли просто позвонить и объяснить, что вы хотите меня видеть. Я бы все понял.
– У каждого свои методы, — неприятно улыбнулся человек на заднем сидении, — мы выполнили ваши требования, теперь вы должны выполнить наши. Вы, конечно, понимаете, что должны будете рассказать как вы стреляли в депутата парламента. И доказать все следователям и журналистам.
– Конечно. И сказать, что я сделал четыре выстрела.
– Вы действительно быстро соображаете, — сидевший сзади положил руку на плечо своему сотруднику, — убери пистолет, но сначала обыщи его.
Он почувствовал, как в затылок ему уперся пистолет второго сотрудника, а первый довольно ловко прощупал его от головы до ног.
– У него ничего нет, — сообщил сидевший справа от него сотрудник, уже убрав пистолет.
Он почувствовал, как сзади убирают второй пистолет. Ему в затылок уже ничего не давило.
– Выходи из машины, — уже обращаясь к нему на ты, сказал старший группы, — у нас с тобой долгий разговор. — Конечно.
Вся беда в том, что его всегда недооценивали. Никто не думал, что он сумеет завести машину с полуоборота, дать первую скорость и так стремительно рвануть с места. Через секунду они крикнули. И почти сразу раздался грохот воды и железа. Он, не колеблясь, направил автомобиль в реку. Из стоявших за ним машин выскочили ошеломленные люди. Раздавались крики, кто-то даже прыгнул в реку. Но все, было поздно. Из четверых сидевших в машине людей не вылез ни один. Здесь была глубина около пяти метров, и машина, видимо, сильно ударилась, свалившись в реку с высоты бетонного берега. Позже водолазы вытащили машину с двумя трупами в ней. И еще был найден чей-то протез. Остальные два трупа найти так и не удалось. Этот автомобиль много раз показывали по телевизору, в некоторых репортажах показали даже трупы. Потом много раз доказывали, что убийцей лидера оппозиции были люди, сидевшие в этом автомобиле, бывшие сотрудники тоталитарного аппарата бывшего КГБ. Некоторые верили, некоторые верили не очень, но доказательств все равно никаких не было. А про инвалида никто и не вспоминал.
Думаете, я такой дурак, что решил закончить свою жизнь в реке? Я ведь тогда понял, что они никогда не отстанут от меня, пока я жив. А если я буду скрываться, значит, они будут держать моего сына. Выхода у меня не было. Я написал своему корешу письмо, попросил часть моих денег отдать жене и сыну. А сам все тщательно подготовил.
Это место я знал очень давно. Здесь довольно большая глубина для реки и очень густой ил. Мне пришлось два раза нырять туда, чтобы оставить там кислородный баллон. А в моем автомобиле всегда были автоматически запирающиеся двери. Все зависело от точного расчета. В нашем деле точный расчет, предусмотрительность и осторожность прежде всего. Они, конечно, не стали меня доставать из машины. Ведь я демонстративно выставил свой левый протез. А хватать человека за протез это неудобно, неприятно и как-то неприлично. Вот они и сели втроем в мою машину. Сначала грозились оружием, а потом, обыскав меня, успокоились. И тут я сразу дал полный газ. Из машины я выпрыгнул, закрыв блокировку дверей. Вот они и задохнулись втроем, пока пытались вылезти из автомобиля, не понимая, почему не открываются двери. А я забрал свой баллон, оставил им на память свой протез и уплыл. Правда, для своего алиби мне пришлось вытащить еще один труп. Пусть все считают, что два трупа так и остались лежать на дне реки, застряв в густом и тяжелом иле. По странной случайности похищенный мною труп оказался их руководителем, каким-то полковником. Про него потом долго рассказывали, как он и бывшие сотрудники КГБ убивали главу оппозиции.
Труп, конечно, я надежно спрятал. Его не найдут и через тысячу лет. Теперь я живу очень далеко от Санкт-Петербурга, все-таки город называется теперь так, в маленьком сибирском городке. Мне нужно оставаться здесь несколько лет, пока все не забудут обо мне. Только несколько лет. И я боюсь только одного — чтобы среди забывших меня не было моего сына. Только этого и боюсь.
