Помещение было похоже на бытовку, окна забиты листами фанеры, дверь закрывается снаружи. Сидеть, тем более лежать негде, поскольку обнаружилось еще дворе, которых Максим сначала не заметил. Итого, вместе с ним, их здесь десять человек. Устраиваться пришлось у двери, спиной к ней. Дуло из щелей немилосердно, но зато не так воняло. Соседи Максима чистоплотностью не отличались, и досуг обычно проводили там, куда не всякая уважающая себя крыса залезет. Максим кое-как вытер рукавами куртки засохшую кровь с лица, вдохнул резко через нос — вроде, обошлось. Переносица — место, где кость чрезвычайно твердая, проломить ее с одного удара не получится. Но само сочленение с лобной костью — слабое место, при ударе может лопнуть задняя стенка клиновидной пазухи. Она очень тонкая, а осколки острые и запросто могут прорвать оболочки мозга, повредив его. Значит, били просто для острастки, вполсилы, чтобы попавшая в паутину муха раньше времени крылья не склеила. Это мелочи, бывало и похуже. Правда, тогда рядом оказывались врачи, а сейчас до них далеко. И вообще, куда его завезли? В какой стороне город? Ответы на все вопросы можно получить только утром, или когда бандиты вернутся. Это произойдет довольно скоро, поэтому лучше быть готовым к любому повороту событий.
Максим натянул поглубже шапку, засунул руки в карманы. Перчатки остались в сгоревшем доме или в салоне микроавтобуса. Машина, как он успел заметить, была темного цвета — синего или зеленого. А не светлого, как рассказывал тот, легко отделавшийся мужик. Вот еще одна деталь всплыла — получается, что этих, «санитарных», бригад несколько, или автопарк бандитов настолько обширен? Утром, все вопросы утром, сейчас не до них.
Утро перемен не принесло, время ползло еле-еле, и ничего не происходило. Недешевые наручные часы — подарок дяди Эйрика — исчезли, как и все, что находилось в карманах Максима. Впрочем, там почти ничего не было — двести рублей да дежурная зажигалка. Правда, пропали и ключи от квартиры, но эта задача имеет несколько решений. Главная ценность пока оставалась спрятанной в рукаве, ждала своего часа. Через щели в забитых фанерными листами окнах просачивался дневной свет, и Максим рассмотрел наконец своих соседей. Все они были похожи друг на друга, как близкие родственники. Бледные, с синим или багровым оттенком кожи лица, редкие, через один, зубы, пятна экземы на руках, вонючее тряпье вместо одежды. И истории у всех как под копирку: родился, учился, женился, развелся и даже — завел свой бизнес. Но тут возникает деструктивный фактор: жена, или теща, или начальник налоговой инспекции, или зеленый змий, или дурь, и человеческой жизни приходит конец. Долги надо отдавать, по кредитам расплачиваться, а нечем. Тогда в ход идет последнее — квартира, и после ее продажи человек становится свободным и может идти на все четыре стороны. До ближайшего мусорного контейнера. Кстати, о контейнерах: по словам соседей Максима, все они сюда попали прямиком из тех злачных мест. Шли себе на промысел, а тут глядь — бутылка водки на асфальте, почти полная. Ну как мимо пройти? Правильно, никак. Только потом вот что происходило: удар по затылку и провал в памяти. В себя приходили уже здесь, тех, кто очухивался в машине, отоваривали по новой. Троих загребли в тех же развалинах, где и Максима. Двое в беседе участия не принимали, хранили молчание. Пока некоторые предположения подтверждались: бомжей собрали сюда специально, с неизвестной пока целью. Как и соседа Вики, скорее всего.
— Зачем они нас сюда привезли? — просипел сидевший напротив Максима бомж. На вид ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. Лица под облезлой кроличьей шапкой с опущенными ушами почти не разглядеть, одет в драный пуховик и ватные штаны, на ногах — валенки с резиновыми галошами. Где он их только нашел, или на помойке еще и не такие раритеты можно нарыть? Максим поднялся на ноги, сделал несколько шагов по тесному помещению вперед-назад. Попытался наклониться, но перед глазами сразу поплыли темные пятна, а из носа снова потекла кровь. Пришлось возвращаться к двери, усаживаться на пол и задирать голову вверх.
Соседи еле слышно шептались, Максим к их разговору не прислушивался. Но старался не пропустить ни одного звука, доносившегося снаружи, и, наконец, дождался.
— Тихо! — рявкнул он, и бомжи мигом примолкли, тоже насторожили уши.
В шуме ветра за стеной угадывался звук работающего двигателя. К бытовке подъехала машина, и Максим даже расслышал, как хлопнули дверцы. Но на этом все закончилось — к вагончику никто не подходил, и дверь открывать не собирался. Непонятно это все, непонятно и неправильно.
Зачем тогда бандиты сюда притащились? Бомжи снова завозились, кто-то хрипло рассмеялся. Максим прикрикнул на них еще раз, вскочил на ноги и ухватился рукой за стену, едва не потеряв равновесие. И вовремя — замок вдруг лязгнул, но дверь не открылась.
«Что за черт?» — Максим уже собрался толкнуть дверь, когда в дальнюю стену вагончика что-то врезалось и разбилось со звоном. В тот же миг загрохотало на крыше, и еще один снаряд разбился о противоположную стену. Максим, не обращая внимания на тошноту и боль, крутил головой во все стороны, бомжи тоже озирались. А затем помещение начал заполнять дым.
— Суки! — взвизгнул кто-то. Максим едва успел отпрянуть в сторону и пропустить к открывшимся дверям поддавшихся панике людей. А сам выскочил последним, когда от дыма уже нечем было дышать. Стены и крыша вагончика горели, и горели хорошо, активно. Значит, звуки ударов — это разбившиеся бутылки с бензином, а дверь открыли заранее. Надо же, какая забота. Или не забота, а совсем наоборот? И не видно ничего в черных душных клубах дыма, а отходить от бытовки лучше не надо. Максим пока не мог сам себе внятно объяснить, откуда взялось такое предположение, но интуиции своей привык доверять. Он захлопнул за собой дверь, прижался к ней спиной и осмотрелся. Кругом лес — сосны, ели и никаких признаков жизни. Только разбегающиеся во все стороны бомжи — кто быстро, кто плетется еле-еле, а кто-то уже упал и теперь пытается подняться, барахтается в глубоком снегу.
— Стойте! — заорал им вслед Максим. — Стойте, вернитесь!
Но куда там — лишь один огрызнулся матюгами в ответ и побежал дальше.
— Стойте, дураки, не туда, в другую сторону!
А спину уже припекало, дым от горящего пластика ел глаза, забивался в легкие. Все, ждать нельзя, надо уходить. Но куда? И что все это значит — вокруг никого, и машина тоже исчезла. Что же получается? Бандиты приехали, открыли дверь бытовки и закидали ее бутылками с бензином. Все, кто был внутри, естественно, разбежались, бандиты тоже пропали. Значит… Да этого просто быть не может, здесь не Эквадор и не Гватемала, так не бывает! Так забавляются царьки в банановых республиках. «А мы чем отличаемся от них? А ничем!» — Максим выждал еще секунд тридцать и, пригибаясь, рванул к лесу. Но не в ту сторону куда все, а обогнул горящую бытовку и бросился туда, где меж сосновых стволов угадывался просвет. И на бегу все смотрел себе под ноги — следов нет, сегодня здесь еще не натоптали. Это шанс, маленький, но шанс — обмануть, успеть прошмыгнуть через опасный участок и зайти охотникам в спину. Здесь между деревьями проходила дорога, и в ее колеях отпечатались свежие следы шин. Рисунок протектора отлично просматривался на мокром снегу, уводил по кривой колее прочь. За спиной, где-то не очень далеко грянул первый выстрел. Сухой короткий звук повторился еще раз, потом еще, затем все стихло. Максим побежал обратно, проваливаясь глубоко в снег. И скоро взмок от тяжелой гонки, хватал горстями снег, кидал его в рот. Потом остановился, присел за толстым стволом сосны, прислушался. Вроде, все спокойно, но тишина нехорошая, давящая и тревожная, она не успокаивает, а заставляет снова подняться на ноги и бежать. Максим вытер лицо снегом, вытащил из рукава нож, убрал его поближе, в карман короткой куртки. Охотники уйти далеко не могли, их жертвы тоже. Неподготовленным людям такую гонку долго не выдержать, и уйти от пуль они не смогут. Шанс есть только у тех, кто знает местность — укромные места, где можно отсидеться. Или у того, кто пойдет навстречу охотникам.
Голова гудела, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Хоть кровь из носа больше не шла, уже хорошо. И тут мелькнула в голове щекочущая нервы мысль: а если за беглецами пустят собак? А если уже пустили? Нет, он бы услышал. Максим снова припустил мимо ровных рыжих стволов, помчался к темнеющему вдали ельнику. И влетел под плотные зеленые лапы, как под крышу, перевел дух. И услышал, что кто-то идет, вернее, ломится через ельник. И этот кто-то явно ничего не боится. Справа и впереди грянул еще один выстрел, ему ответил другой, но «перестрелка» быстро прекратилась. Максим подполз к поваленному дереву, высунулся из-за него и тут же пригнул голову. Человек, по виду похожий на одного из бандитов, шагал навстречу Максиму. Он успел сделать лишь два или три шага, когда для него все закончилось. Быстро, тихо и незаметно для окружающих. Максим уложил тело рядом с трухлявым полусгнившим стволом ольхи, обыскал убитого. Но ничего, кроме мобильника и пачки сигарет, в карманах не обнаружил. Максим вытащил из корпуса телефона аккумулятор и разбил аппарат о ствол ели. Поднялся во весь рост, чтобы осмотреться. Снова все тихо и спокойно. Так, куда же идти? И какого черта он вообще тут делал? Получается, что надо возвращаться, основная движуха происходит где-то в другом месте. Словно в подтверждении своих мыслей Максим услышал за спиной голоса людей. Метнулся под защиту еловых ветвей, замер на усыпанном сухими иголками снегу. Впереди кто-то топал через лес и орал — недовольно и властно, матюгался свирепо, от души. Слева, на открытом месте мелькнула чья-то тень, человек бежал боком и чуть согнувшись. Максим ничего не успел сделать — ни крикнуть, ни броситься навстречу охотнику, когда все было кончено. Два выстрела подряд прозвучали как один, стрелок обернулся, проорал в пространство пару ругательств и двинулся к своей жертве. Невысокий, полный, даже толстый, он неловко переступал через завалы и пыхтел при каждом усилии. Но тихий скрип снега и треск за спиной услышал и даже попытался повернуть голову.
