– Да куда мы денемся… Ты только возвращайся обязательно!
…Стрелки часов равнодушно отсчитывали секунды, минуты и часы, и не было им ровно никакого дела ни до разведчиков, загнанных в болото, ни до немцев, ни до войны вообще – они просто делали свою работу, перемалывая крошечными шестеренками время. Время дня, ночи, войны, чьей-то любви, жизни – и смерти…
– А у нас в деревне, когда кабанчика кололи, – увлеченно нашептывал Миронову Дукин, помогая себе красноречивыми жестами, – то кровь обязательно собирали и потом кровяную колбасу делали. Ну, печенку и легкое тоже сразу в дело пускали – с лучком да со шкварками нажарят и прямо на сковородке скворчащее это дело на стол. Самогоночки по стаканчику – это уж само собой! А сало я, бывало, сначала срежу – с прослоечками обязательно! – а потом солю. Чесночок туда, перчик, соль крупную, лист лавровый и самое главное – тмина побольше! Это ж не сало получалось, а песня! А запах какой – чуть не на всю деревню! А часть я коптил…
– Дукин, если ты сейчас же не заткнешься, – зло зашипел потерявший терпение Прохоров, – мы тебя сами прирежем, чуток обжарим и сожрем! Сколько можно про жратву болтать?! Вон лучше мха пожуй, свиноед хренов!
– Виноват, товарищ лейтенант, – сконфуженно зашептал здоровяк и тут же обиженно объявил: – Я уже и так, можно сказать, вторую кочку объедаю. Есть-то охота – ну прям сил никаких моих нет. Я уже и воды насадился под самое горло – не, не помогает, все равно все мысли про хлебушек!
– Тихо! – привстал лейтенант и завертел головой, прислушиваясь и вскидывая автомат. – Кажись, плеснуло…
Секундой позже из темноты раздался приглушенный голос Яровца:
– Мужики, я это, Яровец! Вы там сдуру-то не пальните!
Сержант вышел из-за кустов и тут же устало рухнул на пригорок рядом с Прохоровым.
– Ох, мужики, дух вон! – Яровец зачерпнул ладонью болотной воды и сполоснул потемневшее от усталости, осунувшееся лицо.
– Ты, сержант, дыши, но и про дело не забывай, – нетерпеливо обратился к бойцу Прохоров. – Мы тут уже на… это самое сошли, можно сказать! Рассказывай, что ты там высмотрел!
– Да уж высмотрел, товарищ лейтенант, – довольно улыбнулся разведчик. – Короче, шанс у нас есть, командир! Фрицы заслоны, конечно, на ночь оставили, но пройти можно. Но самое интересное – другое: там, как раз где мимо болота нашего дорога проходит – ну, что к деревням ведет, о которых мы толковали, – бронетранспортер стоит. С пулеметом. При нем четверо фрицев – кашу на костерке варили, когда я их высмотрел. По запаху, кстати, и нашел!
– Про кашу мы потом потолкуем, – сердито оборвал сержанта командир, – ты дело говори!
– Так я и говорю! Бронетранспортер и всего четыре фрица! Взять их в ножи по-тихому и на ихней железяке рвануть отсюда! Можно пару верст с ветерком проехать, а потом к лесу повернуть. Пока они глазки свои поросячьи со сна продерут, мы уже тю-тю – ищи нас потом в лесу!
– Лейтенант, а ведь он дело говорит, – сдержанно кивнул Ахатов. – Что мы, четверых гансов не прищучим, что ли? Я – за!
– Заманчиво, конечно, – задумчиво пожевал губами Прохоров, ритмично постукивая пальцами по кожуху автомата, – очень заманчиво! А вдруг засада? И они специально нам этот бронетранспортер подсовывают – мол, добро пожаловать, дорогие вы наши простачки русские! Мы сунемся, а нас…
– Волков бояться – в лес не ходить, товарищ лейтенант! – глаза Ганевича азартно блеснули в полумраке. – Если выгорит, то вы только прикиньте, как красиво все получится! Я тоже – за!
– Красиво, говоришь? – Прохоров, принимая решение, согласно кивнул: – Хорошо, собирайтесь! Вот только с рыжим нашим что делать? Вдруг ему в голову ударит что, и он шумнет на самом подходе? Вроде и резать жалко – какой-никакой, а «язык», но и рисковать группой я не хочу и не буду.
– Не вякнет наш рыженький, – уверенно пообещал Дукин и покровительственно хлопнул немца по плечу: – Мы, как из болота начнем выходить, ему добрую русскую портянку в пасть запихаем и ручонки хорошенько свяжем – за него, командир, можешь не опасаться.
– Хорошо, решено! Тогда, товарищи бойцы, пять минут на сборы и выступаем, как говорится, помолясь…
По болоту шли цепочкой, след в след, стараясь не плеснуть водой, не хрустнуть подвернувшейся под сапог валежиной и вообще не производить никакого шума. Яровец уверенно двигался впереди, на всякий случай прощупывая подозрительные места тонкой жердью. Часа через полтора сержант неожиданно остановился и приподнял руку, подавая сигнал. Разведчики послушно остановились и замерли, прислушиваясь. Миронов вместе со всеми напряженно всматривался в темноту и пытался уловить голоса или другие звуки, но вместо обрывков чужой речи вдруг явственно уловил слабый запах дыма – похоже, действительно, сержант привел группу точно на то место, где немцы оставили заслон.
Яровец отправился еще раз убедиться, что ошибки нет, – вернулся через минут пятнадцать и почти беззвучным шепотом доложил Прохорову, что все в порядке: фрицы сидят у небольшого костерка, прикрытого со стороны болота плащ-палаткой, и бронетранспортер тоже на месте.
Сержанта Прохоров оставил охранять «языка», остальные вслед за лейтенантом двинулись на выход из болота, откуда тянуло запахом костра…
Миронов бесшумно опустился на землю по знаку Прохорова и пополз, мысленно раз за разом повторяя: «Только тихо, тихо, Леша – чтоб как Яровец учил!» Перед выступлением лейтенант негромко спросил у Алексея, имея в виду, конечно же, предстоящую стычку с немцами: «Сможешь?» На что Миронов уверенно и твердо ответил: «Смогу!» Вопреки прежним опасениям, сейчас Миронов не испытывал ни малейшей неуверенности в своих силах и ничуть не сомневался, что не подведет товарищей и рука его в нужный момент не дрогнет.
Бронетранспортер действительно оказался на месте – как и немцы, о чем-то оживленно разговаривавшие у небольшого костерка. Прохоров знаками распределил немцев между разведчиками и каждый, как змея к намеченной жертве, пополз к «своему» фрицу.
Лейтенант чуть слышно цокнул языком, и разведчики, словно подброшенные невидимым трамплином, разом рванулись к освещенным отблесками огня немцам.
Миронов в один прыжок оказался за спиной «своего» немца, левой рукой ухватился за край каски, изо всех сил рванул голову врага назад и сбоку ударил ножом точно в обнажившуюся шею. Немец судорожно дернулся, выгибаясь и скользя ногами по палой листве, и тут же обмяк. Алексей для уверенности ударил еще раз – в грудь слева, где примерно должно было быть сердце, и оттолкнул труп от себя. Только сейчас он смог перевести дыхание и, унимая отчаянно бухающее сердце, осмотреться – что и как с остальными фрицами. С остальными тоже было покончено – каждый сработал на совесть, и ни один немец ни вскрикнуть, ни тем более выстрелить так и не сумел!
«Чистенько все сделал, дядя Леша, молодец! – Миронов мысленно похвалил себя, бросил короткий взгляд на труп, сморщился и длинно сплюнул. – Как же все-таки легко нож в тело входит. Простая деревяшка – и та много крепче. Прав был лейтенант – прирезать человека очень даже просто! Хотя сто раз тебе уже сказано, не люди они – псы. Крысы фашистские. Даже воняет от них не по-людски: смесью пота, одеколона и еще какой-то дряни. А, точно – мужики говорили, что это у них мазь от вшей такая вонючая…»
– А, что я говорил?! – бесцеремонно подталкивая в спину испуганно посматривавшего на убитых немцев унтера, из темноты появился сержант. – Вот вам котелок с кашей, а вот и такси – правда, без шашечек!
– Так, дорогие мои, не время шутки шутить, – грубовато оборвал светившегося от удовольствия Яровца Прохоров. – Надо быстренько эту дуру как-то завести! Ну, кто смелый?
– Давай-ка, командир, я попробую! – Ганевич оперся ногой о резиновую нашлепку гусеницы и уверенно перемахнул через борт внутрь десантного отсека, откуда и перебрался на водительское место.
– А сумеешь? – забираясь в бронетранспортер, спросил Прохоров.
– Да что тут уметь, – пренебрежительно фыркнул разведчик, при свете фонаря оглядывая приборы и рычаги управления. – Те же педали, тот же рычаг переключения передач, тот же руль – это же не паровоз, в конце концов.
– Да уж, руль у него, конечно… – рассматривая рулевое колесо, непривычно наклоненное в сторону водителя и вниз, неопределенно повертел в воздухе пальцами лейтенант. – Одно слово – немцы!
– Включаем электропитание, жмем кнопку стартера… – Двигатель прошелестел стартером, фыркнул и мерно зарокотал всеми цилиндрами. – Во, приходи, кума, любоваться! Так что, товарищ лейтенант, рискнем? Едем или глушить эту дуру?
– Грузитесь все в кузов! – высовываясь из машины, распорядился Прохоров. – И давайте побыстрее – сейчас немцы прочухаются и устроят нам веселую жизнь! Слишком уж нам везет, а хорошим это никогда не кончается!
