В Краснодольск он отправился в субботу первой же электричкой. Несколько сонных рыбаков, бабулька с чемоданом, перевязанным бельевой веревкой, солдат и студент, дремавший на деревянном диванчике, опасений не вызывали. Тревога пришла в Монетном, когда сел плотного сложения парень в нейлоновой куртке поверх тельника; потом усилилась: в Лосином второй выход заблокировал мужик, чересчур усердно канавший под рыбака. Ботову показалось, что они перемигнулись с тем, в куртке, у противоположной двери, и на подъезде к Озерному он решил проверить — перейти в другой вагон. Никто на его переход не отреагировал, но там, в соседнем вагоне, сидела точно такая же компания картежников с удочками, а у дверей — ряженые под «крутых».
«В Реже будут брать!» — подумал Ботов.
Брать, однако, не спешили — не иначе, собирались пасти до пункта назначения. Он стал перелистывать дни, часы и минуты, стараясь понять, откуда его ведут: по всему получалось — от самой Москвы, и раз до сих пор не повязали, значит, сам по себе он интересовал их постольку-поскольку. Семь трупов, конечно, стоили того, чтобы поднять легавых всей России и братской Беларуси в придачу, однако за здорово живешь сдаваться Ботову не хотелось.
Лбом стекла он пробивать не стал, вышел в Артемовском и взял такси до гостиницы. Менты подобрались позорные, в карты играли много лучше: слежку удалось засечь сразу — две машины крутили за дряхлой «волжанкой», сменяя друг друга.
«Если вы такие умные, что ж вы тогда такие бедные!» — усмехнулся Ботов.
Артемовский оказался городишком русским — никчемным и невеликим, забирать у таксиста тачку — только срок наматывать; да и в гостиницу ехать было незачем, а тайги здешней Ботов не знал.
— Тормозни-ка, — попросил он таксиста, когда въехали на торговую площадь.
Походкой обремененного познаниями профессора Ботов побрел в универмаг, где брать его, полагал, не станут из-за обилия потенциальных заложников. Легавые были из Москвы и Свердловска, не артемовские лохи — выходы, конечно, перекрыть сообразят. Оставался вариант аэропорта, но в самолет с «таурусом» не пустят, на понт оперов не взять: уже изучили его, поди, знали, что угоны — не его специальность.
Он покрутился на каждом из трех этажей универмага, без труда вычислил недавних попутчиков в толпе. Походило, они понимали, что он их вычислил, и он знал, что не ошибся и что пасут его на все сто, навязывая какую-то психологическую игру.
Полчаса он провел в игрушечном отделе, выбирая игрушки «для племянницы». При этом его больше интересовали пистолеты и автоматы, а не куклы, что немало забавляло продавцов. Еще час проторчал в ювелирном, потом заглянул в кафетерий. Выход должен был быть, да не один, а как минимум два, но арсенал конспиративных приемов Ботова оказался ограниченным, а чтобы приставить «таурус» вон к той хорошенькой продавщице, нужно было знать, что делать дальше.
Покончив с третьим бутербродом, он допил сок и решительно направился к выходу. Частника, который согласился довезти его до станции, зажали с двух сторон и повели с демонстративным эскортом.
«Я свободный человек, — мысленно отвечал Ботов на вопрос следователя. — Могу я съездить в артемовский универмаг попить сока?»
Нужно было выбросить «таурус», избавиться от лишних «бабок», но не в урну же! А для абонирования сейфа в банке понадобится паспорт; если положить деньги на имя Конягина, то забрать их уже не придется — ксиву изымут и не вернут как пить дать. Тогда уж лучше — в урну!
Ботов стал в очередь у окошка кассы, развернул купленную в киоске газеты, но строчки сливались в пунктирные полосы. «Им нужно знать, куда я направляюсь. Как только я возьму билет обратно, меня сцапают, — догадался он. — Ну, ребята, покатаемся! Денег у меня — на круиз хватит!»
— Два спальных в одном купе до Перми, — быстро пробежав глазами по расписанию, сказал Ботов похожей на сову кассирше.
— Спальных нет, могу предложить купейные до Екатеринбурга, а там сядете на фирменный.
— Тогда… тогда четыре в одном купе. Сова потыкала пальцем в компьютер:
— Нет… не получается… одно верхнее и одно нижнее в тринадцатом. Будете брать?
— Одно в общем! — избрал Ботов другую крайность, полагая, что в общем вагоне народу будет, как зубов в пасти акулы, и это обстоятельство отложит задержание еще на пару часов.
— Купи себе вагон, Ботов, — неожиданно пророкотал чей-то насмешливый бас рядом.
— Лучше «столыпинский», — хохотнул стоявший за спиной, и, прежде чем Ботов успел возмутиться, чья-то рука выхватила из-за его ремня «таурус».
— Веди себя прилично, — тихо посоветовал высокий человек из «рыбаков» в штормовке.
— В чем дело, господа? — поправил Ботов очки на переносице.
— В шляпе, — подтолкнул его квадратный малый, опустив «таурус» в карман пиджака. — К такой внешности нужна шляпа и тросточка, Ботов. Шагай!
Ботов увидел, что в маленьком кассовом зале, не иначе, собирались проводить торжественное заседание, посвященное Дню милиции.
— Вы билет будете брать, гражданин? — крикнула сова в дупле.
— Спасибо, у меня проездной, — ответил Ботов и понуро поплелся к выходу.
* * *
Никаких отметок о выезде «Ауди» Кожухова за пределы Краснодольска в диспетчерской не оказалось. Сам Савелий напросился в отпуск, пока ему подыскали место и ремонтировали разбитую машину, нового директора возил водитель Акимушкин, работавший с ним еще в пору его секретарства.
— Куда он в отпуск уехал? — спросил Влад, выслушав Крота.
— Да никуда он не уезжал, баню строит.
Влад уточнил адрес и, не долго думая, отправился к Савелию домой.
…Безлошадный извозчик, перемазанный глиной, рыл приямок для водосбора. Пахли смолистые лаги, втопленные в глину. Влад невольно вспомнил, как они складировали вот так же пахнувшие доски с Саней.
— Бог в помощь, — перекричал Влад лай мохнатой овчарки на цепи.
Савелий был нелюдим, знакомств чурался; вечно насупленный, с недовольным взглядом из-под нависших кустистых бровей, к общению не располагал. Увидев непрошеного гостя, воткнул лопату в землю и вылез из ямы.
— Марш в будку, Байкал! — рявкнул на пса, и тот покорно замолчал, хотя в будку не полез — улегся на скошенную траву и, рыча, злобно посмотрел на Влада. — Привет, — отерев руку о штанину, поздоровался Савелий. — В дом пойдем?
— Спасибо, здесь покурим.
Они сели на свежеотесанный брус, Влад протянул Савелию пачку «Мальборо».
— Хорошая баня будет, — оценил.
— Будет хорошая — приглашу париться, — пообещал хозяин и, откусив от сигареты фильтр, сплюнул в сторону.
— Обшивать будешь?
— А то как же, из бруса ведь. Ты по делу заехал или так, мимо проезжал?
Влад по его тону уже представлял, что разговор легким не получится.
— По делу. Спросить тебя кое о чем хочу.
— Спрашивай, у меня работы полно.
— Может, помочь?
— Сам справлюсь.
Курил Савелий по-мужицки, зажав сигарету в кулаке, и дым почти не выдыхал — глотал, словно питался им.
— Ты шестого июня вместе с Кожуховым и Саней в Екатеринбург ездил. Не скажешь, куда именно?
Савелий покосился на него, пожал плечами.
— Не помню.
— Зачем ты жлобом прикидываешься, Савел? — дружелюбно сказал Влад. — Цену набиваешь?
— А ты что, платить собираешься?
Влад достал кожаный бумажник, извлек пятидесятидолларовую бумажку:
— На! Купишь пергамину на баню — с нахлестом хватит. Савелий задохнулся.
— А ну, убери! — приказал грозно.
Но Влад вместо этого достал еще одну такую же бумажку:
— На печку-каменку?..
Савелий встал, сжал кулаки, но в драку не полез, не оттого, что испугался чемпиона, а просто двор не захотел осквернять. Сплюнув, вернулся к работе.
Влад убрал деньги, несколько минут молча смотрел на широкую спину домохозяина. Тот наконец не выдержал:
— Мне, по-твоему, что, Саню не жаль? — спросил в упор. — Или я с кого-нибудь деньги брал? Я шестнадцать лет здесь живу, когда хату покупал, баня уже старая была, а новую поставить не мог — зарплаты не хватало. Но левых ходок не делал и на базаре со шмотками не стоял!
— Так чего ж ты тогда?.. Не помнит он!.. Помнишь ведь, Савелий? Зоя говорила, он за последние два месяца и выезжал-то один раз всего. И то в неурочный час — с пятницы на субботу, в ночь. По делу или к бабе — мне один черт, просто я хочу знать.
Савелий снова вылез из ямы, отряхнулся.
— Значит, у Зои ты был?
— Был. Она не знает. Рассказала, как Кожух тебе бутерброд с сыром варганил.
Савелий присел на кессон. Отмахнулся от дорогой сигареты, посучив по карманам, достал «Беломорканал». Привычно откусил кусочек бумажного пистона.
— Вкусный был бутерброд, — сказал, помолчав. — Скажи, зачем тебе надо знать, куда он ездил?
Влад не ответил. Ветер налетел, гудел где-то высоко в проводах, протянувшихся над двором.
«Кожух мертвый и Саня мертвый, хуже я им не сделаю, — подумал Савелий. — К тому же расписки никому не давал».
