— Ну что, командир?
— Приказал слушать этих подземных крыс. Говорит, возможен контрольный сеанс связи, если люди в коллекторе связаны с террористами.
— А что, логично.
— Конечно! Я пошел к углу, а ты располагайся здесь, не исключено, придется ночь делить, хрен их знает, когда они выйдут на связь с поверхностью и выйдут ли вообще? Так что я на стрему первым. Покурить бы! Да теперь не покуришь. Хоть бы сквознячок какой, а то штиль полный. А ведь здесь не может быть штиля?
— Это не факт!
— Ладно, пошел!
Спецназовцам не пришлось ни ночь делить, ни ожидать связи, ни даже послушать как следует разговор неизвестных. Ситуация разрешилась неожиданно и мгновенно.
Гончаров подошел к углу бетонного каземата. Неизвестный в это же время с другой стороны подошел к повороту. И стоило старшему лейтенанту выглянуть за угол, как он увидел перед собой небритую физиономию мужчины явно не русской национальности. Времени разглядывать неизвестного у старшего лейтенанта не было, и он действовал автоматически. Удар в челюсть отбросил неопрятного мужчину на пол, Гончаров крикнул за спину:
— Дуб, к бою!
И выскочил за поворот, где коллектор расширялся до приличной комнаты, посередине которой стоял ящик, приспособленный под стол. Вокруг него матрасы с одеялами и подушками. На матрасах — люди. Двое мужчин, таких же неопрятных, заросших, чей возраст определить было трудно, но славян, в отличие от того, кто пока еще находился в глубоком нокауте. И женщина, если можно назвать женщиной опустившееся создание, тощее, в грязной одежде, со свалявшимися, сальными клоками рыжих волос и опухшей физиономией.
Гончаров, направив автомат на тех, кто находился у ящика, приказал:
— Всем навзничь, руки вперед с разжатыми ладонями, ноги в шпагат. Одно лишнее движение — пуля в череп!
Обернулся к Дубову:
— Серый! Приведи в чувство ару и к собратьям!
Прапорщик ответил:
— Понял!
Через секунды нерусский полетел к ящику и растянулся возле женщины.
Дубов прошел комнату, обследовал участок коллектора за ней, вернулся, показав жестом: дальше — чисто!
Гончаров внимательно осмотрел притон. Или временный пост, замаскированный под притон, что тоже могло иметь место.
На столе — бутылка самогона, литровая, определить пойло не составило труда по тому, насколько оно было мутно. Рядом стояли стаканы, на газете огурцы, помидоры, копченая рыба, немного сала, лук в изобилии, чеснок, полбуханки надкусанного черного хлеба. Рядом с выпивкой и закуской — пачка «Явы», простой, в мягкой упаковке, спички, складной нож. Под потолком — «летучая мышь», неплохо освещавшая своеобразный бункер. Банка из-под консервов, приспособленная под пепельницу. И вонь, густым облаком повисшая в комнате. Еще одна странность. Эта вонь не выходила за границы участка коллектора, где устроились эти люди.
Старший лейтенант подошел к женщине:
— Красотка! Подъем! Да тихо, без шума! Не надо шуметь, вредно для здоровья. Поднимайся, поднимайся!
«Красотка» медленно поднялась, со страхом глядя на экипированного по-боевому офицера спецназа.
Гончаров спросил:
— Кто такие? И что здесь делаете?
Женщина заговорила, и в нос старшему лейтенанту ударил кисло-сивушный, сдобренный чесноком запах плотного перегара:
— Так мы, это, бомжи! Скитаемся по краю. Летом тут остановились. Живем здесь.
— Кто это мы?
— Так кто, я — Зинаида, да мужики — Гусь, Гога, Жердь. Гога — это тот, кому вы в рожу въехали.
— Бомжи, значит?
— Ага! Бомжи!
— Документов, конечно, при себе никаких?
— Ну, почему? Есть документы, без них сейчас никуда. Показать?
Женщина протянула руку за отворот кофты, но Гончаров остановил ее.
— Стоять! Никаких движений!
Кивнул Дубову:
— Прапорщик, обыщи даму!
Зинаида воскликнула:
— Как это обыщи? Меня даже эти, — она указала на лежащих мужчин, — не трогают.
С пола донеслось:
— Да кому ты, Шмара, нужна, трогать тебя? Тебе за бабки никто засадить не согласится, ну, разве что за большие. Ломаешься еще! Подчиняйся, дура!
Зинаида не замедлила ответить собрату по несчастью:
— Кто бы пел, козел безрогий! Не ты ли с утра разводил меня на случку? А, Гусара общипанный?
Гончаров прервал перепалку:
— Заткнулись!
И повторил:
— Дуб! Я сказал, обыскать женщину? Чего застыл? Выполнять! Да, тщательно осмотреть, с головы до пят.
Женщина ощерилась:
— Может, мне заголиться?
Но замолчала под суровым взглядом старшего лейтенанта, спокойно сказавшего:
— Надо будет, не только заголишься, но и наизнанку вывернешься! Поняла?
— Угу! Какой разговор?
Дубов, не скрывая брезгливости, обыскал бомжиху. Та, видя отношение к ней прапорщика, проговорила:
— Нос воротишь? Попробовал бы жить, как мы.
Прапорщик отошел от нее:
— В порядке, командир!
— Осмотри остальных!
Дубов принялся за мужчин. Гончаров обратился к женщине:
— Значит, с начала лета тут кантуешься?
Та подтвердила:
— Да! Наверное, и на зиму останемся. Место хорошее, тихое, сухое. Горячую воду пустят, совсем лафа будет, когда на улице холода начнутся.
— Чем живете?
— А чем бог подаст!
— Воруете?
— Ты че? Нам в ментовку нельзя! Мужики — где грузчиками подрабатывают, где металл цветной зацепят, я на свалке, больше по бутылкам пустым да картону. Худо-бедно на жратву набираем.
— И на самогон?
— Не без этого! С ним проблем нет. У деда одного огород обслуживаем, наливает.
Дубов доложил, что и с мужчинами порядок, ничего подозрительного при них не обнаружено. Ни оружия, ни радиостанций. Следовательно, с бандой, засевшей в школе, связи эти люди не имеют и действительно являются нищими, бомжами.
Гончаров приказал мужчинам сесть на матрасах. Те беспрекословно выполнили команду. Нерусский мял челюсть.
Старший лейтенант спросил:
— Больно?
— А то? Ни с того ни с сего кувалдой по харе!
— Сам виноват!
— Зачем виноват? Ссать шел, а тут…
Гончаров переспросил:
— Ссать, говоришь, шел? И куда?
По ходу перемещения спецназовцы не заметили следов испражнений ни человека, ни крыс.
Гога ответил:
— Так под труба дыра, там пролом в стена, дальше такой же коллектор, старый, туда и ходим, как приспичит. Но редко, обычно днем, на улице. Сегодня приспичило.
Старший лейтенант взглянул на прапорщика:
— Дуб, проверь!
Дубов скрылся за поворотом.
Женщина спросила:
— Вопрос задать можно?
Гончаров разрешил:
— Давай!
— Вы-то кто есть? С виду и не менты, и не военные, и не бандиты. А с оружием.
— Вы знаете, что находится за левой стеной вашего притона?
— Как не знать? Подвал школы.
— А что произошло в школе, не ведаете?
— Откуда? Сегодня — выходной. Сивуха есть, там в ящике еще полуторалитруха, и закуски с сигаретами хватит. Так что с утра никуда не ходили, расслаблялись. Мы ж тоже люди, и нам отдых положен!
Вернулся Дубов:
— Проверил, Сань, правду сказал нерусский. Есть засранный участок старой ветки коллектора. Обвален с двух сторон. Выхода на поверхность не имеет, по крайней мере, для человека.
Провибрировала сигналом вызова станция Гончарова.
Старший лейтенант ответил:
— Гончар на связи!
— Вьюн! Что у тебя?
— Да вот компанию бомжей, устроивших в расширении коллектора лежбище, встретили. Сейчас прокачиваем их.
— Точно бомжей?
— Точно!
— Добро! Качай их до конца. Эти ребята многое могут рассказать о коллекторе, да и вообще о разных ходах-выходах подземных. В них проходит их жизнь. Обрабатывай бомжей по полной, затем отправляй к нам с Дубом. Встретит Бутко, Дуб вернется. Продолжите осмотр коллектора.
— Принял!
— Как отправишь группу, сообщи. Все, отбой пока!
— У вас ничего нового?
— Нет!
Майор отключился.
Вложил станцию в чехол и Гончаров. Спросил:
— Значит, сегодня на поверхность не выходили и, что в городе произошло, не знаете?
Зинка ковырнула ногтем во рту:
— Зуб даю, начальник, сегодня не выходили и ничего не знаем, самогон жрали! А че? Че-то случилось? Точняк, случилось, иначе вы бы тут не появились.
— Догадливая! Ты права, случилось. И совсем рядом с вашим лежбищем.
До сих пор молчаливый мужичонка, самый высокий и худой, посмотрел на женщину:
— Во! Помнишь, Зинка, я говорил, вроде как из пулемета где-то стреляют? А ты посмеялась, мол, это у меня в башке от пьянки стреляют.
Зинаида взглянула на старшего лейтенанта:
— А что, взаправду стреляли?
Гончаров кивнул:
— Взаправду! И как точно определил…
Зинка подсказала:
— Жердь его погоняло!
Офицер продолжил:
— И как точно определил Жердь, стреляли из пулемета.
— Но кто?
— Боевики! Террористы, захватившие школу вместе с учениками и преподавателями!
Женщина всплеснула руками:
