Он дернул стартер, и машина, словно откликнувшись на просьбу, завелась.
Нику сразу заложило уши, и в нос ударил явственный запах бензина. На машине, в салоне которой пахнет бензином, ездить нельзя, она может загореться.
Но если надо, то можно и на такой машине.
Ник медленно выжал рукой сцепление, поддал газу и «Запорожец» на удивление легко тронулся с места. Тут надо было держать ухо востро: крутить руль, пока жмешь на газ, не так-то просто так что за удачное начало можно было считать невстречу с липой, что росла на тротуаре.
— Липу мы не тронем, — уговаривал Ник машину. — Зачем нам липа? Тем более в цвету. Пусть растет…
Не выказывая особой прыти и путаясь в скоростях, машина вырулила на улицу и потрусила по направлению к центру.
Ник подивился обыденности происходящего. Вот так, без всякого пафоса, просто, он едет убивать людей. «На войну», как выразился Паша. Мстить за своего друга и его близких.
«Это даже хорошо, что без пафоса, — решил Ник. — Пафос оставим на потом. Вот выпьем в конце с Пашкой, тогда и скажем высокие слова. Если, конечно, язык повернется. А сейчас надо поспокойнее, как на работу».
* * *
Перед тем, как ехать к «трубе», Нику непременно надо было поспеть к вещевому рынку Тот, впрочем, находился по дороге, и Ник еще с утра внимательно изучил карту города,
Ему надо было двигаться таким образом, чтобы и не спешить особенно, и нигде не задерживаться.
Неторопливо стрекоча, Ник двигался в потоке машин, удивляясь, как это они умудряются при полном отсутствии разметки все вместе сразу не стукнуться, тем более, что и ехали все кучей, как попало, словно стая ласточек.
Сам он, пару раз увернувшись от шалых грузовиков, решил быть понаглее и тоже начал шнырять из ряда в ряд, заодно выясняя, какая у «Запорожца» предельная скорость.
Она оказалась невелика. Максимум, который можно было выжать на прямом участке, оказался равен восьмидесяти километрам. Но на восьмидесяти километрах ехать было страшно: машина дрожала всем своим металлическим телом, руль под руками знобило, при торможении сильно вело влево. Кроме того, от тряски с полу стала подниматься вековая пыль, а окошко со стороны водителя то ли заклинило, то ли была какая-то особая хитрость в его открывании, словом, не поддавалось даже на уговоры. Пришлось открутить то, что со стороны пассажира, но легче не стало. В него несло гарью от соседних машин, и грохот в салоне стал такой, что Ник перестал слышать собственный голос.
Скорость пришлось снизить.
«Поправим», — решил про себя Ник.
* * *
Он припарковался у рынка, который помнил мирным, с картошкой и огурцами, весами-уточками, металлическими гирями, бабами из села…
Теперь рынок показался ему просто устрашающим. На небольшом пятачке гужевался народ с тележками, сумками, пакетами. Все прилавки были завешены сверху донизу совершенно фантастическим барахлом, едой с иностранными этикетками, сигаретами, обувью. На земле сидели дядьки, выложив перед собой на тряпочку какую-то почерневшую от времени сантехнику, шайбочки, тройники, патроны для ламп и сами лампы. Один пискляво выкрикивал:
— Сгоревшие лампы, сгоревшие лампы…
Как ни поджимало Ника время, он наклонился к мужику, перед которым высилась горка из обычых лампочек— и все они действительно были сгоревшие.
— Мужик, — недоуменно спросил Ник. — А на фиг они нужны? Они же и правда горелые.
— В том-то и смысл, касатик. Ты на работу ходишь? — ответил вопросом на вопрос мужик, хитро блеснув
пьяноватым наглым взглядом.
— Ну, — неуверенно ответил Ник.
— Вот купи у меня пару ламп. Там целые вывинтишь, эти на место вкрутишь, глядишь и гешефт какой поимеешь.
— Вот это да! — восхитился Ник и двинулся своей дорогой, дивясь прихотливости ума ординарного россиянина. Ему бы в голову такое не пришло.
Рынок кишел, как муравейник в теплый летний день. Ник продирался сквозь толпу, выискивая то, что ему было нужно. Он был уверен, что найдет.
Наконец он попал в ряд, где не было цыганят, попрошаек, каких-то подростков и бесконечных баб с сумками через плечо. Тут продавались вещи подороже. Китайцы торговали аппаратурой, рядом кто-то выкладывал на прилавок вполне приличную на первый взгляд одежду.
«Вот тут и моя гуманитарная помощь», — немного грустно подумал Ник, но останавливаться на этой мысли не стал.
Наконец он набрел на группу кавказцев, торгующих газовыми баллончиками. Вид у них был хмурый и неприветливый.
Ник остановился перед прилавком, разглядывая товар.
— Бери, дарагой, бери! — Затараторил один из продавцов. — Товар хароший, из Германии. Очень нужно по жизни, поверь мне, сам знаю! Ай, как опасно жить стало, просто продыху нет никакого…
Он поводил руками, цокал языком, косил глазом в сторону, словом, напоминал хитрую, но глуповатую птицу. Ник мельком глянул на него:
— А что-нибудь посерьезней есть? — спросил он. Кавказец, оглянувшись вокруг, показал Нику из-под
полы газовый пистолет:
— На пятнадцать метров на повал любого валит. Италия делает. Газовое оружие — очень хорошая вещь. Я сам проверял, стрельнул в корову, а та с копыт. Бери, не пожалеешь…
И он вновь, уже спрятав пистолет, продолжил свою птичью пантомиму.
— Мне нужн ствол, — почти шепотом, наклонившись к продавцу, произнес Ник, глядя eму прямо в глаза. — Не газовый. Платить буду долларами.
— Что-то одет ты как-то… кавказец отвел глаза.
— В следующий раз в бронежилете приду, а сейчас уж как есть..
Кавказцы тем врменем вышли из-за прилавка и разошлись по сторонам от Ника. Двигались они как бы каждый по своим делам, но конечная цель — окружение покупателя, — скоро была достигнута без особого труда.
Тем более, что Ник не делал никаких попыток улизнуть, а все так же спокойно, с ленцой, стоял у прилавка.
— Я один, — так же тихо произнес Ник продавцу. — И я не из милиции.
Продавец отошел в сторону и начал о чем-то совещаться с подельниками на собственном языке.
«Странно как все, — отметил про себя Ник — Тут же всех через одного брать можно, а милиции нет; Эти, наверное, тоже Близнецам отстегивают, значит тоже с ними в замазке — отчего бы их. не положить?»
Наконец к Нику подошел другой кавказец в шикарном кожаном пальто и орлиным профилем:
— Двести пятьдесят, — коротко бросил он. — Макаров. И одна запасная обойма.
— Одной мало, — заметил Ник, и кавказец впервые с интересом посмотрел на него.
— Обойм больше нет. Россыпью по два доллара за штуку. Всего двадцать. Пойдет?
— Пойдет…
— Деньги покажи, — потребовал продавец.
Ник предусмотрительно вынул из кошелька деньги — около трехсот. Их он и показал кавказцу, вынув из кармана куртки. Тот остался доволен, подозвал к себе двоих, залопотал что-то, указывая на Ника. Потом вернулся к нему:
— С ними иди, да? Не здесь, да?
— Ствол у них с собой? — спросил Ник и, когда кавказец кивнул, ответил:
— Да.
Двое шли вперед перед Ником уверенно лавируя между людьми. Потом полезли сквозь какую-то щель в заборе и очутились в тихом переулке.
— В подъезд зайдем, — бросил Нику через плечо один из них..
Ник согласно кивнул и на всякий случай оглянулся. За ними никто не шел, видимо понадеялись, что эти двое справятся;
И он вошел за ними в подъезд.
Один из кавказцев быстро повернувшись, направил на Ника пистолет:
— Баксы давай, живо!
— Давай ствол, — спокойно ответил Ник.
— Ты что, уши утром не помыл, как мама велела? Баксы давай, фраер! Все карманы выворачивай! — Кавказец нарочно, вздрючивал себя, вводя в истерическое состояние, продемонстрировать, что он не в себе, что сейчас начнет стрелять…
Все это, или почти это, Ник видел. Видел он и настоящих людей без тормозов. Те не верещали, говорить или кричать было им лень. Они просто стреляли и все.
Мало того, Ник был почти уверен, что произойдет что-то подобное. Он и бритву взял, потому что ничего другого не ожидал. Он даже не рассердился и не раздосадовался. Он точно также, помнится, не обращал внимания на то, что его обвешивали или обсчитывали. Пришел сюда — соблюдай правила.
Но на этот раз он правила соблюдать не собирался. Вернее он сегодня играл по их же подоночьим правилам.
Ник сделал вид, что собирается достать деньги, но вместо долларов выхватил опасную бритву, другой рукой прихватив второго кавказца за шею и пригнув его горло к лезвию. Особенно миндальничать он не собирался, а потому провел бритвой по коже и на грязный пол закапала кровь.
— Деньги что-то потерялись, — оправдываясь, заметил Ник. — Без них придется.
Наступило молчание. Тот, что с пистолетом, никак не мог ожидать от Ника такой прыти. Он просто не знал, что делать. Второй, очевидно слабея в руках у Ника — от страха, а не от потери крови, что-то жалобно запросил на своем языке.
