не так, жертва должна была быть принята. Мы делали все как всегда. За месяц, что не было жертв, мы не могли забыть о том, как это нужно делать.
— Разрешите…
— ЗАТКНИСЬ! — хором ответили мне ведьмы. А затем продолжили совещаться, но гораздо тише. Даже ставший абсолютным слух, едва мог хоть что-то уловить, хотя я и стоял не далее чем в пяти метрах от них. Возможно, одно из заклинаний, что-то вроде покрова тишины.
— И что нам теперь делать? — Бьорн казался совершенно потерянным. Его пугала окружающая магия и он никак не мог совладать со своим страхом.
— Что делать? Что делать? Комару нос приделать. Не знаю как ты, а я планирую свалить отсюда до того, как стая этих лохудр узнает, что их бог не отвечает им, поскольку скопытился. — Как оказалось, покров работал только в одну сторону… В общем, я никогда не был в ладах со своим языком и в который раз зарекся не болтать лишнего.
— Что ты сказал, смерд? — Бьянка в один момент оказалась рядом со мной и ударом когтей оставила на груди три длинных, глубоких шрама.
— Михай, напомни мне еще раз кольнуть тебя по поводу твоего не ношения брони… — Начал было варг, но его лицо схватила судорога. Хиксины не терпели вмешательства в свои дела и неуважения к своей персоне.
— В какой из моментов я что-то сказал? — Между тем, я быстро пытался сосчитать глазами всех собравшихся. Около десятка, все от сорокового до шестидесятого уровня. Плохо дело.
— Не паясничай, мусор. Что ты сказал об Аштаре? — Глаза старшей хиксины буквально налились кровью, окружающие нас женщины превратились в многоголовую шипящую массу. А затем, я почувствовал, что моя кожа начинаем медленно покрываться нарывами, которые начали распространяться по всему телу, превращаясь в гноящиеся бубоны.
— Ах, об этом. — Заражение остановилось, заняв половину тела и ждало того же самого, что и ведьмы — моего ответа. — Вы имеете ввиду груду тухлятины, метра в четыре в высоту со скверным характером и проблемой с дикцией? А да, вспомнил, он мертв. Если не верите, вызовите его, только вот вряд ли у вас что-то получится.
— Ты лжешь! Величайший бессмертен, его нельзя уничтожить.
— Ну, как оказалось, очень даже льзя. Точнее я неправильно выразился. Он не просто скопытился, он перестал существовать.
— За свою наглость ты будешь наказан. — Заражение продолжило распространяться по всему моему телу. Я чувствовал, как заживо сгниваю и это была невыносимая боль, которую нельзя сравнить ни с чем. Однако хуже всего было то, что из-за действия проклятых предметов, мой разум начал метаться в горячечном бреду, а в ушах начала стучать кровь. Открыв гноящиеся, практически ослепшие глаза, я увидел, что все окружающие ведьмы медленно нараспев читают заклинание, из которого я не мог понять ни единого слова из-за стучащей крови в ушах. Я попытался сопротивляться. Стало легче, однако не сильно. К тому же вылетело сообщение, которое было больше похоже на насмешку.
Вы попали в зону действия локального события "Ритуал". Остановите его или примите участие в нем. Награда системы: 200000 опыта, 1 уникальный предмет на ваш выбор.
Вы являетесь участником в статусе жертвы. Нарушьте течение ритуала и ваша награда будет увеличена. Текущий коэффициент увеличения награды- 1.5
— Да обрушатся на вас небеса, глупые хиксины и познаете вы гнев истинного Бога! — В этот момент небо расколола гигантская молния, толщиной с вековой дуб и ударила прямо в центр вспыхнувшего купола. Большая часть черепов раскололась в мелкую труху, а остальные стали гореть намного слабее, чем раньше. Землю тряхнуло так, что большинство из ведьм попадало навзничь, а оставшихся просто оглушило на непродолжительное время, но никто из них не пострадал. Я же чувствовал себя как выжатый лимон и понимал, что на вторую попытку у меня просто не хватит сил. Хотя, был в этом и определенный положительный момент: я нарушил ритуал, кроме того, до чертиков напугал молодых девушек, которые были в круге. Мое тело больше не горело в агонии болезни и начало с огромной скоростью восстанавливаться. Я попытался выйти за предел пентаграммы, однако, она не была нарушена и поэтому я все еще оставался заперт, а это означало только то, что ритуал еще продолжается.
— Наша магия сильнее, глупец. Ритуал будет закончен. — Одна из ведьм провела горизонтальную черту на уровне рта и я почувствовал, что у меня больше нет рта. Нет, его не зашили магией, на этом месте как будто никогда ничего не было. Я посмотрел на Бьорна, который хоть и держался молодцом, выглядел крайне паршиво, да еще теперь и побито смотрел в мою сторону. Я ободряюще посмотрел на него, и в этот момент новая волна скрутила нас обоих, но в этот раз я был готов. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул и воздвиг мысленный купол вокруг разума. Было чертовски больно, однако теперь я мог думать трезво, ко всему прочему, теперь я видел больше. Мерзкие гнилостные щупальца тянулись из рук женщин в нашу сторону и опутывали обоих. Мысленно сотворив две руки, я попытался порвать их, однако они были слишком толсты для этого. Поэтому я решил, что лучше будет, если все они будут на мне, поскольку молодой варг просто не переживет такого еще несколько минут. Лучше бы я пил свинец каждое утро натощак. Боль стала такой, что сосуды начали сами по себе лопаться и тут я услышал его… Удар второго сердца. Еще одна новость за этот чудный вечер: моя крыша дала течь или, что еще ужаснее, во мне зарождается новая жизнь. И я бы очень хотел, чтобы это были только глисты. Концентрация практически не спасала, как вдруг я почувствовал, как мое тело само отторгает мою душу, запирая ее в самом темном уголке. "Проклятая ведьма, проклятая магия проклятый мир, как меня все достало"- были мои последние мысли, перед тем как мой разум окончательно погас, и в теле зародилось нечто другое: одновременно ужасное и прекрасное, могущественное и при этом совершенно беспомощное, как любая другая женщина.
— Никто не смеет обижать моего внука. — Голос спокойный раздался в последнем отголоске сознания.
***
За сотню лет жизни в мире Санктума, Ыгул многое повидала, однако сегодняшний день был из ряда вон даже для нее. Странная группа из троих путников, что буквально сами пришли к ней в руки, с первого взгляда вызывала странное чувство, что их лучше не трогать. Она не могла себе объяснить это чувство, было в нем нечто противоестественное. Больше всех ей не понравился молодой парень, который
