– Разве у тебя нет врагов?
– Откуда?!!
«Переигрывает, – мысленно констатировал я. – Актриса она, конечно, неплохая, но от выпивки расслабилась, утратила бдительность. Да-а-а. Дело здесь, похоже, не чисто!» Словно прочитав мои мысли, Тюрина нахмурилась и поспешила перевести разговор на другую тему.
Остаток вечера прошел в пустопорожней болтовне. Вернее, болтала без умолку Валентина, а я лишь изредка вставлял короткие реплики. В половине одиннадцатого молодая вдова отправилась в душ. Решительно отвергнув игривое предложение «потереть ей спинку», я выключил свет в гостиной, не раздеваясь прилег на диван и довольно быстро уснул.
Я стоял посреди бескрайней, безжизненной равнины, покрытой черным шлаком. В угрюмом, сумрачном небе пылало багровое, злое солнце. В воздухе, громко хлопая чешуйчатыми крыльями, носились какие-то мерзкие твари вроде летучих мышей, но гораздо противнее и с человеческими, гротескно уродливыми лицами. Почва под ногами вздрагивала, как при землетрясении. Неожиданно в двух шагах от меня взвился огромный столб пыли. Я невольно отшатнулся назад. По ушам резанули раскаты отвратительного, сатанинского хохота. Солнце начало испускать пульсирующие, огненные лучи, больно обжигающие кожу. Крылатые твари закружились в безумном хороводе. При этом они сипло каркали и что-то выкрикивали на непонятном языке. Постепенно пыль осела, и на месте столба возникло диковинное существо: с туловищем гигантской змеи, на лохматых козьих ножках, с длинными когтистыми лапами и… с изящной женской головкой! Черты лица я, правда, разобрать не мог. В ноздри шибанул едкий запах серы.
– Попался, Сереженька! – объявило существо тонким, приторным голосом. – Отныне, птенчик, ты ни-ку-да не денешься. Погублю!
Вытянув губы трубочкой, оно вдруг плюнуло в меня зеленоватой, ядовитой слюной. Я инстинктивно увернулся.
– Не сметь сопротивляться, паршивец! – в бешенстве заорало страшилище. – Стоять смирно! Руки по швам!!!
– Да пропади ты пропадом, инфернальная[3] дрянь! – огрызнулся я.
В ответ раздался доносящийся непонятно откуда, наполненный нечеловеческой ненавистью вой. Я размашисто перекрестился. Существо провалилось под землю, мрачный пейзаж, сменившись зыбкой серой мглой, исчез, а вой трансформировался в легкое вороватое царапание по железу. Затем сон кончился, и я открыл глаза. В гостиной было пусто и тихо. В незашторенное окно проникали отблески уличных фонарей, вырывавшие из темноты отдельные предметы меблировки. Живые цветы в фарфоровой вазе источали тонкий, пьянящий аромат. Царапанье между тем продолжалось. Полностью проснувшись, я понял – кто-то пытается вскрыть отмычкой замок на входной двери…
Бесшумно поднявшись с дивана, я на цыпочках прокрался в прихожую. Подождав минуту-другую и убедившись, что неизвестные взломщики профессионализмом не отличаются, я решил им помочь и осторожно подвинул металлический рычажок. Дверь, щелкнув, отперлась, пропустив узкую полоску света с лестничной площадки.
– Есть! – послышался торжествующий шепот. – Заходим, Вася! Оглушаем охранника, хватаем бабу и рвем когти.[4]
Дверь, повинуясь толчку руки, отворилась пошире. В квартиру проникли два плотных, широкоплечих человека. Один из них держал в руке железную арматуру. «Для меня предназначена», – догадался я и молча набросился на незваных гостей. Жесткий удар ребром ладони по локтевому нерву – арматура вывалилась на пол. Коленом по почкам ее владельцу – отчаянный, болезненный вопль. Кулаком в челюсть второму – противный хруст и шум падения тяжелого тела.
Нащупав на стене выключатель, я зажег свет. Передо мной на узорчатом импортном паласе лежали два молодых парня. Фактически мальчишки – лет двадцати, не больше! Один, обритый наголо, застыл в глубоком нокауте. Второй – светловолосый, голубоглазый – корчился от боли.
– Блин горелый! – сквозь зубы выругался я, подумав одновременно: «Когда я воевал в Афганистане, эти младенцы еще в пеленки писались! Увидел бы, ути-пуси сказал да леденцом угостил. А теперь… не убивать же сопляков, в конце концов! И допрашивать с пристрастием рука не поднимется. Тьфу ты, черт!!!»
Светловолосый, однако, воспринял мою ругань на свой лад.
– Дя-день-ка! Не на-а-адо! – заскулил он, пытаясь отползти в сторону. – Ну, пожалуйста!!! Очень вас прошу!!!
«Э-э-э, да ты, сюсенок, считаешь меня закоренелым мокрушником! – мысленно усмехнулся я. – Тем лучше. Расколешься без проблем!»
– Кто вас прислал?! – придав физиономии людоедское выражение и вытащив из-за пазухи пистолет, свирепо прорычал я. – Жду ответа ровно три секунды. Потом замочу на хрен! Раз… два…
– Руслан! Руслан Алтынов! По прозвищу Шерхан! – зачастил охваченный ужасом мальчишка.
– Цель?!
– Привезти к н-нему б-бабу, то есть женщину!
– Валентину Тюрину?
– Да-а-а!!!
– Зачем? – для пущего устрашения я передернул затвор «макарова», досылая патрон в патронник.
По телу пленника прошла длинная судорога, круглощекое лицо затряслось.
– Н-не знаю! Ч-честное с-слово н-не знаю! – заикаясь, выдавил он.
– Адрес Шерхана. В темпе! – поигрывая пальцем на спусковом крючке, оглушительно рявкнул я.
– У меня только номер мобильника, – съежившись, пробормотал Светловолосый.
– Диктуй, падла!!!
– Восемь… девятьсот один, семьсот пятьдесят шесть, восемьдесят четыре, сорок… Не убивайте, дяденька!!!
«А мобильник-то „кривой“. Похоже, Руслан Алтынов не особо процветает в финансовом отношении», – отметил я про себя и оскалился зверски:
– Это все, что тебе известно?!
– Да! Матерью клянусь – да!!! – на голубых глазах паренька заблестели слезы.
– Та-а-ак! Остается решить, где с тобой разобраться. Прямо тут завалить или в лес вывезти? – глубокомысленно протянул я, опустил пистолет и притворился, будто погружен в раздумья.
Как я и рассчитывал, мальчишка не преминул воспользоваться моей «оплошностью».
– Сматываемся, Гена! – крикнул он уже опомнившемуся товарищу. Оба горе-похитителя на четвереньках выбежали из квартиры и кубарем скатились вниз по лестнице.
– Стойте! Стойте, суки! – выскакивая следом в одних носках, несколько театрально заорал я. Хлопнула подъездная дверь. Во дворе взревел мотор машины. «Удрали салажата. Скатертью дорога», – удовлетворенно улыбнулся я, возвращаясь обратно.
В квартире, впрочем, я стер с лица улыбку, принял суровое выражение и, не давая раскрыть рта полуголой, растрепанной спросонья Валентине, напористо спросил:
– Кто такой Руслан Алтынов по кличке Шерхан?! Зачем ты ему понадобилась?! Ведь вы с ним знакомы, не правда ли?!
– Не знаю я никаких шерханов!!! – истерично взвизгнула Тюрина и, взяв себя в руки, добавила плаксивым тоном: – Вероятно, у него имелись какие-то претензии к моему покойному мужу! Теперь, когда Коля умер, бандиты решили взяться за меня! Деньги хотят вытрясти или убить! Потому я и нуждаюсь в круглосуточной охране! – заказчица горестно всхлипнула.
Ответ звучал весьма убедительно. Вместе с тем я все же уловил в нем некие фальшивые нотки. Взгляд Валентины мне также не понравился: цепкий, холодный, резко контрастирующий с жалобным голосом и общим несчастным видом. Зародившиеся накануне подозрения окончательно укрепились. Дамочка определенно вела нечистую игру! Только непонятно, с какой целью…
– Прими снотворное да ложись спать. До утра еще далеко, – заботливо посоветовал я Тюриной, дождался, пока она скроется в спальне, заперся в ванной, пустил воду на полную мощность, достал из кармана сотовый телефон и набрал домашний номер Сенцова. Тот откликнулся после второго гудка. Будто не спал вовсе.
– Слушай, дружище, – тихо заговорил я. – Прости за поздний звонок, но ситуация сложилась неординарная! Вот я и…
– Давай по существу, – беззлобно прервал мои извинения Сашка.
– Хорошо, – согласился я, подробно рассказал о произошедших событиях, поделился своими сомнениями насчет поведения заказчицы, передал информацию, полученную от Светловолосого, попросил прояснить личность и род деятельности Руслана Алтынова, а также навести справки о покойном господине Тюрине.
– Сделаем! – твердо пообещал Сенцов. – Постоянно держи при себе включенный мобильник. Могу перезвонить в любой момент. До скорого, братан! – трубка запищала короткими гудками.
Спрятав телефон обратно в карман, я разделся, принял горячий душ, снова оделся, пошел в гостиную, улегся на диван, накрылся пушистым пледом и крепко, без сновидений уснул…
* * *
Утро пятнадцатого января две тысячи второго года выдалось промозглым, неуютным. В оконное стекло постукивали редкие капли дождя. Небо застилали хмурые, серые тучи. Столбик термометра показывал плюсовую температуру. Проснувшись около восьми часов, я мысленно прочел утренние молитвы, отжался пятьдесят раз на кулаках, двадцатью приседаниями размял мышцы ног, умылся, побрился, почистил зубы, заварил крепкий кофе, выпил большую кружку, съел бутерброд с сыром и с наслаждением закурил первую сигарету. Спустя некоторое время на кухне появилась Валентина в небрежно запахнутом халате. Выглядела она неважно: осунувшаяся, помятая, с темными кругами под глазами. Холеные руки подрагивали мелкой дрожью.
