– Собакин, где у тебя Лавров?
Ефрейтор контрактной службы Юра Лавров еще в срочную службу закончил снайперскую школу. Звезд с неба не хватал, но работал грамотно и надежно.
– Недалеко от меня лежит…
– Спроси, винтовку слышал?
– Он сам про нее говорил…
– И что?
– Хочет вправо забраться… Где повыше…
– Пусть забирается… Дай ему кого-нибудь в прикрытие…
Наушник донес отдаленные голоса:
– Все в порядке… Они пошли…
У ефрейтора Лаврова бесшумная снайперская винтовка «винторез». По дальности боя она с «СВД» состязаться не может, но на такой дистанции дуэль снайпера со снайперской винтовкой в руках «чайника» может закончиться только с единственным результатом.
– Если начнут обстрел, прикройте Лаврова огнем… Собакин… Русаков…
– Я тоже на месте… – сообщил младший сержант Еремин. – Видно не все, но лучше…
– Лаврова видишь?
– Вижу, как кусты колышутся…
– Прикрой тоже…
Очереди сверху справа стали раздаваться чаще. Видимо, у Еремина в самом деле была неплохая позиция, потому что стрелять просто так никто бы не стал.
– Мы их достаем, командир… Двоих точно достали… Может быть, даже четверых, но здесь я гарантию дать не могу…
И пулемет перенес огонь на возвышенность под скалами. Значит, отделение Еремина доставляет бандитам неприятности.
– Страшный сержант, второго пулеметчика накрыть можешь?
– Мне его не видно…
– А на слух?
– Здесь профиль неровный… Звук гуляет… Я попробую…
Старший сержант Лопухин долго старался уловить по звуку местонахождение пулеметной точки. Старшему лейтенанту Пашкованцеву хорошо видно было, как Сережа приподнялся на колено, прячась одновременно за кустом, прижал рукоятку автомата к плечу и взялся за рукоятку подствольного гранатомета. Автомат в небо смотрел, выискивая правильную траекторию для навесного выстрела. Но пулемет, как будто пулеметчик почувствовал что-то, смолк.
– Ерема, пулеметчика оживи…
Справа сверху почти сразу за командой раздалось несколько автоматных очередей. И пулемет ответил на них, как огрызнулся. Так большая сильная собака отвечает на лай мелких дворняжек. Только старший лейтенант Пашкованцев знал, что не размер собаки определяет ее бойцовские качества. Маленький ягдтерьер в своей ярости может и кабана, и медведя на месте держать. Так и автоматы могут доставить пулеметчику неприятности. А особенно автоматы с «подствольником…
Ствол в руках старшего сержанта Лопухина едва заметно пошевелился сначала в одну сторону, потом наполовину назад, последняя корректировка была внесена, и раздался гулкий выстрел. Пулемет замолчал одновременно со взрывом гранаты…
– Вот ни хрена себе… Лопух, кажется, пулеметчику по затылку попал… – сказал сверху младший сержант Еремин.
– Он это может… – привычно скромно одобрил себя Лопухин.
– Только вот, к несчастью, пулемет цел… Его кто-то за ствол к себе перетаскивает… Лента зацепилась, не дает…
– Руки оторви, чтоб не лапал… – посоветовал сзади Собакин.
Сверху усилился огонь, отдать пулемет в руки кому-то другому спецназовцам не хотелось.
– Оторвали, – обыденно доложил младший сержант Еремин. – Кажется, вместе с головой…
– Так и не подпускай никого к пулемету… Что там у Лаврова? Ерема, тебе видно?
– Кусты шевелятся…
– Долго же они шевелятся…
– А они, кажется, в обратную сторону шевелятся…
– Что-то ихнего снайпера не слышно… – сказал старший лейтенант.
– Может, Лавров уже сделал дело? – предположил сержант Собакин. – Он шустро стреляет, не как мы…
– А что ему внизу делать? Стрелял бы сверху… – высказал Пашкованцев недовольство. – Не сообразил, что ли?
– Командир… У нас раненый… Лавров напарника тащит…
– Помогите ему… Доложите – что там…
Верхние кусты простреливались боевиками лучше, и потому раненого вытаскивали долго. Только через семь минут сержант Собакин доложил:
– Снайпер Соломатина снял… Когда они уже залегли с Лавровым. Ранение в области правой ключицы ближе к груди, пуля пошла вдоль тела. Выходного отверстия нет… Лавров снайпера уничтожил…
– Обеспечь перевязку. Оставь Соломатина на ментов… Он сам как, в сознании?
– В сознании, только говорить не может… Сукровица изо рта…
– Легкое задето… Скажи, я приказал поправляться… Что менты?
– Перевязку делают. Это умеют…
– Нормально. Пусть с ним остаются, – распорядился Пашкованцев. – Будут еще раненые, относить туда же. Всем готовиться, скоро начнем выбивать… Зарядили подствольники… Приготовили запасные гранаты…
* * *
С чеченскими боевиками такая тактика действовала безотказно. А чеченские боевики имели намного более солидный боевой опыт, чем дагестанские бандиты. Хотя многие дагестанские бандиты начинали свою бандитскую карьеру именно в Чечне и индивидуального опыта тоже набрались, все же в коллективных и в командных действиях обычно они проявляли слабость. Не зря все же чеченцы ездили на подготовку в зарубежные лагеря, где занятия проводили хорошие арабские специалисты. Но старший лейтенант Пашкованцев помнил это хорошо из личного опыта, даже чеченцы могли дрогнуть от подобных действий. Слишком сильна была психологическая нагрузка, которую не все могли выдержать. Взвод же Пашкованцева давно и до автоматизма отработал эту ситуацию.
– Первое отделение?
– Готово! – отрапортовал младший сержант Еремин.
– Второе отделение?
– Готово! – сообщил сержант Собакин.
– Третье отделение?
– Готово! – рапортовал младший сержант Русаков.
– Огонь!
Тридцать автоматов одновременно с двух сторон и с трех уровней высоты начали поливать очередями узкое пространство между скалами. Крошились камни, срезались пулями кусты.
Вторую команду можно было не давать, потому что каждый командир отделения знал продолжительность первого этапа и скомандовал бы самостоятельно, но все же старший лейтенант сказал:
– Отставить! Пять секунд…
Это значило, что следовало неторопливо сосчитать до шести…
Пауза в пять секунд заставляла боевиков поднять головы и автоматы. После такого массированного огня, заменяющего артподготовку, обязательно должна была бы следовать лобовая атака, так, по логике, казалось каждому. А чтобы атаку встретить, нужно мужественно поднять голову, подготовить оружие и приготовиться к стрельбе, то есть отыскать цель. А для этого следовало даже шею вытянуть, потому что боевики никого перед собой не видели.
– Давай! – скомандовал Пашкованцев, но скомандовал одновременно с тем, как выдали по выстрелу одновременно тридцать подствольных гранатометов. Площадь поражения при этом должна была быть значительной, поскольку стрельба велась с разных точек.
– Десять секунд… – прозвучала команда.
Каждый боец должен сосчитать до одиннадцати. И одновременно со счетом зарядить подствольник и сменить рожок у автомата…
– Огонь…
И опять полетела пыль от камней, опять посыпались с кустов листья и ветви…
– Пять секунд…
Гранатометы ухнули так, что в ушах у всех застрял гул.
– Вперед!
По этой команде нужно было не только вперед бежать, следовало еще и очередной рожок в автомате на бегу сменить, и подствольник перезарядить. Все это было сделано на первых десяти шагах. А дальше уже и командовать не надо было. Боевики бежали в узком пространстве между скал, в том самом пространстве, которое они заняли, мысля себя, как триста спартанцев, защитниками непроходимого места. Но массированного обстрела нервы не выдержали. Обычно они не выдерживают только у одного – двух… Всегда бывают такие… Но единичный или сдвоенный испуг с такой страстью выплескивается наружу, что остальных заражает моментально. Срабатывает психология толпы. Побежал первый, убегают все… Их и убегало-то всего восемь человек. Убегало без надежды на спасение, только из-за страха, заставившего забыть, что спасение не на открытом месте, а исключительно за камнями, которые страх заставил покинуть. Беглецов преследовали и просто расстреливали.
– Ни одного не отпускать! – крикнул в спину обогнавшим его солдатам старший лейтенант. Он не так быстро бежал, чтобы всех обогнать. Не было надобности, потому что солдаты свое дело знали и завершили бы все без него.
Пашкованцев не услышал очереди сзади. Он не видел, как раненый бандит поднял над землей голову с глазами, залитыми кровью, ничего не смог перед собой рассмотреть, но нажал на спусковой крючок автомата, который все еще держала рука. Но больше он выстрелить не успел, потому что пробегающий мимо солдат без остановки дал очередь в спину бандиту. Но было уже поздно, потому что два пули все же попали старшему лейтенанту в ногу, хотя он сразу и не почувствовал это. Просто было какое-то легкое неудобство в икре, похожее на судорогу, мешающую бежать, потом, через три длинных шага, старший лейтенант ощутил, что нога почему-то стала слушаться хуже, а еще через три шага Пашкованцев попросту споткнулся и упал на одно колено. И только после этого пришла боль.
