– Случилось, случилось. Много чего случилось. За последние дни столько всего случилось, что некоторым хватило бы впечатлений на всю жизнь.
Лепешев недоуменно посмотрел на своего зама Толкачева, сидевшего рядом с ним, потом снова на Потапова.
– Я не совсем вас понимаю, – проговорил Лепешев. – Мне казалось, что наши дела только налаживаются.
– Ваши – может быть, а мои – не очень, – сказал Потапов. – Вчера, к примеру, меня в очередной раз чуть не отправили на тот свет. По чистой случайности эти планы удалось сорвать. И мне очень не хочется повторения подобных попыток.
– Все, что вы говорите, это ужасно, – проговорил Лепешев. – Я искренне вам сочувствую. Но я не очень понимаю, что вы хотите этим сказать.
– Ах, вы не понимаете, – насмешливым голосом произнес Потапов. – Вы, спровоцировавший войну моей структуры с дагестанцами, видите ли, не понимаете, о чем я говорю. Да вы просто подставили меня под удар.
– Я не подставлял… Вы заблуждаетесь, Сергей Владимирович, – начал оправдываться ошарашенный и побледневший Лепешев.
– Да бросьте вы, – досадливо махнул рукой Потапов. – Не надо оправдываться, вы прекрасно знали, с какими силами меня сталкиваете. Я уверен – вы догадывались о том, кто именно хочет подмять вашу контору. Ведь наверняка у этих людей были с вами контакты. Вы знали, что это серьезные люди и дагестанцам они не по зубам.
Лепешев, испуганно глядя на Потапова, промолчал, что для Сергея стало достаточным основанием думать, что он сказал правду.
– Ко всему прочему вы еще подставили меня под дагестанцев, стуканув им о нашем с вами соглашении. В результате всего этого дела за мной охотились две структуры, чтобы грохнуть меня. А вы спокойно тратили мои денежки.
– Нет! – закричал Лепешев, встав из-за стола. – Это неправда, это ложь! Я вас уверяю, что я никаких документов никому не передавал. Я храню их у себя в сейфе и никому не даю.
– Моим кавказским друзьям достаточно получить ксерокопию нашего с вами соглашения, чтобы посчитать меня виновным в смерти Рустика. И они ее получили. А в результате всего этого я чудом остался жив.
– Я не снимал никаких ксерокопий, – продолжал с горячностью уверять Потапова Лепешев.
– В таком случае как же она к ним попала? – грохнул кулаком по столу Потапов. – Объясните мне, как ксерокопия договора попала к кавказцам, если вы не снимали ее и не вынимали документов из сейфа.
– Я не знаю, – растерянно проговорил Лепешев.
– Вы кому-нибудь давали в руки эти документы? – проговорил Потапов.
– Я, – растерянно проговорил Лепешев, – вроде нет.
Он отчаянно тер свои виски, находясь в сильнейшем нервном возбуждении. Вдруг неожиданно он развернулся и посмотрел на сидящего рядом с ним Толкачева.
– Погодите, погодите, – произнес он, – они же были у тебя до того момента, как я положил их в сейф. Ты кому-нибудь их передавал?
Толкачев, от волнения покрасневший почти в тон своим рыжим волосам, произнес:
– Нет, Павел Николаевич, да вы что, я вообще их у вас не брал. Вы их сразу положили в сейф.
– Как это не брал?! Ты их положил в свою папку, я помню, а потом передал мне. Да, да, я сейчас вспоминаю. Ты положил их в свою папку. А потом ты пошел организовать нам фуршет и ушел вместе с этой папкой.
– Это ложь, Павел Николаевич. Я не брал никаких документов.
Толкачев смотрел на своего шефа немигающим взглядом, и Лепешев на несколько секунд растерялся.
– А я думаю, что брал, – неожиданно вмешался в их спор Потапов. Он пристальным взглядом смотрел на Толкачева: – И именно ты, рыжая сука, скопировал эти документы и передал их Хасану.
– Нет, нет, вы заблуждаетесь.
– Заткнись, козел, – оборвал его Потапов. – А что, если я сейчас приглашу сюда Хасана и он подтвердит все, что я сейчас сказал?
– Нет, – продолжал твердить Толкачев. – Это просто невозможно.
– Я тоже так думал. И еще сегодня утром это было невозможно. В наше время все так быстро меняется, – произнес Потапов, насмешливо глядя на Толкачева.
Он вынул трубку сотового телефона и, набрав номер, произнес:
– Терентьич, скажи Хасану, чтобы поднимался.
За те пять минут, что Хасан шел к кабинету Лепешева, Толкачев сидел без движения со спокойным, почти непроницаемым выражением лица, лишь легкое постукивание пальцами по папке, лежащей перед ним, выдавало его волнение.
Но, когда он увидел входящего дагестанца, нервы его окончательно сдали. Руки у него затряслись, он затравленно смотрел то на Потапова, то на Хасана. В какой-то момент он украдкой бросил взгляд на дверь, но Титов тут же встал на пути возможного бегства.
Видя, как на лбу Толкачева выступила испарина, Потапов сказал:
– У вас еще есть возможность выбраться из этого дерьма с минимальными потерями. Надо только рассказать нам, в чьих интересах вы действовали. Только не уверяйте нас, что вы работали на людей Рустика. Присутствующий здесь Хасан подтвердит, что вы не только передали ему ксерокопию соглашения, но и уверяли, что инициатива подписания этого договора принадлежала мне. И что якобы это я силой и угрозами склонил господина Лепешева к сотрудничеству. А это уже совершеннейшая ложь. И вам об этом хорошо известно.
Потапов сделал паузу, давая Толкачеву осмыслить сказанное, и спросил:
– Итак, по чьему поручению и в чьих интересах? На кого вы работали в этом деле?
Толкачев мельком взглянул на Потапова, но все же промолчал. Тогда снова заговорил Сергей:
– Не надейтесь, что вас спасут ваши покровители. Из этого кабинета вы в лучшем случае выйдете безработным, в худшем вы… вы не дойдете сегодня до дома. По дороге с вами случится несчастье.
Потапов кивнул Титову. Костя, поняв намек, достал из кобуры пистолет, другой рукой он вынул из кармана глушитель и стал медленно наворачивать его на ствол пистолета.
– Какой вариант развития событий вам предпочтительнее? – спросил Потапов. – Решайте сами.
Толкачев завороженно смотрел на манипуляции Кости с пистолетом. Наконец, когда Титов передернул затвор, он, с трудом подавив комок в горле, выговорил:
– Я… я не хотел. Меня заставили. Они очень влиятельные люди. Они…
– Ну, разумеется, вы делали это не по своей воле. – В голосе Потапова звучали наигранные нотки сочувствия. – И все же будет лучше, если вы начнете свой рассказ с фамилий этих влиятельных людей, на которых вы работали.
– Я не знаю их фамилий, я вообще немного знаю, – живо заговорил Толкачев.
Неожиданно поистине бешеную активность проявил доселе молчавший Хасан. Он рванулся к Толкачеву и, схватив со стола пластмассовую подставку для канцелярских принадлежностей, ударил ею Толкачева по голове.
– Шлангом прикинуться хочешь! – заорал он. – Ты мне, падла, все расскажешь, всех назовешь, гнида. Иначе я из твоей башки все мозги выпущу и с кишками твоими перемешаю!
К тому моменту, когда Потапов и Титов оторвали разбушевавшегося Хасана от Толкачева, кавказец успел нанести своей жертве несколько ударов, разбив ему в кровь лицо и голову.
Перепуганный насмерть Толкачев отскочил в сторону и, прижимая руку к ране на голове, закричал:
– Не трогайте меня, я все вам скажу.
Он достал из кармана носовой платок и приложил его к ране. Похоже, неожиданный эмоциональный «наезд» кавказца окончательно развязал язык Толкачеву. Он заговорил быстро и страстно:
– Послушайте меня, я действительно не знаю фамилии людей, которые стоят за этими интригами. Я знаю только, что это люди из областной администрации. И весьма влиятельные. Но я клянусь, что не контактировал с ними лично.
– А с кем же ты держал связь?
– Я имел дело лишь с одним человеком, – ответил Толкачев. – Он является как бы кординатором и доверенным лицом тех чиновников, которые стоят за этим делом.
– Фамилия есть у этого человека?
Толкачев на секунду замолчал, но все же произнес:
– Красницкий.
– Кто он, этот Красницкий? – спросил Потапов. – Где он работает, чем занимается?
– Он полковник милиции, бывший, – последовал ответ. – Работал в РУОПе перед выходом на пенсию. Сейчас у него своя фирма, кажется, она называется – охранное агентство «Гранит».
– Полковник Красницкий, бывший мент из РУОПа, надо же, кто теперь конкурирует с братвой, отжимая у нее коммерческие структуры, – усмехнувшись, произнес Потапов. – Кстати, теперь ясно, кто инициировал на нас «наезд» налоговой полиции. Заместитель начальника налоговой полиции, дававший отмашку на проведение проверки, бывший руоповец. Видимо, уважил по старой памяти бывшего сослуживца.
Лепешев, все это время молчавший и лишь угрюмо наблюдавший за всем происходящим, наконец прервал свое безмолвие и произнес, глядя на своего заместителя:
– Что они тебе пообещали за это предательство? Я уверен, они не только угрожали тебе.
Толкачев, нервно дернув головой, сказал, стараясь не глядеть на своего шефа:
