Один из сотрудников поднял голову, раскрыл и снова закрыл блокнот.
– Я не располагаю никакими сведениями относительно компании Кронненберга, – произнес он бесцветным голосом и снова опустил голову.
– Отлично, – злорадно усмехнулся глава фирмы, – может быть, что-то новенькое слышно в политических кругах Вашингтона? Может, я что-то пропустил? Или за это уже никто не отвечает? – Служащие молчали. – Ну, а вы что скажете, господин ведущий аналитик?
При этих словах хорошо одетый седовласый мужчина откинул крышку ноутбука, несколько секунд считывал информацию, после чего посмотрел на шефа:
– За несколько последних часов господин Кронненберг скупил почти все свободные нефтяные акции, а следовательно, получил доступ и к заключенным ранее контрактам…
– Это я и без вас знаю, – перебил своего помощника Хоук. – Меня интересует – почему и зачем он это делает? Зачем садится играть заведомо проигрышную партию?
– Я предполагаю, что господин Кронненберг блефует, – седовласый мужчина позволил себе распрямиться.
– Блефует? – на лице мистера Хоука появилась заинтересованность.
– Именно, – подтвердил ведущий аналитик. – Мы с коллегами, – мужчина обвел взглядом присутствующих, – с самого начала бума обменивались мнениями и информацией.
– Ну?
– И пришли к выводу, – продолжал аналитик, – что ни накануне вечером, до закрытия торгов, ни сегодня с утра не было ровным счетом никаких предпосылок, которые могли бы так катастрофически повлиять на мировой спрос. Их не было, и, что самое главное, – служащий сделал глубокомысленную паузу, – их не предвиделось. По крайней мере – в ближайшем будущем.
– Продолжай, – мистер Хоук подпер ладонью подбородок, внимательно глядя на своего подчиненного.
– Ни в политических кругах, ни в странах-экспортерах, – продолжал аналитик, – ни в России, которая торгует нефтью самостоятельно, ни в коммунистической Венесуэле, которая могла бы постараться создать биржевую панику, никаких кардинальных шагов делать не предполагалось. Значит, из этого следует два вывода. Первый: господин Бенджамин Кронненберг делает вид, что ему известно нечто такое, что неизвестно более никому в мире – только ему. И это нечто настолько значительно, что господин Кронненберг поставил на карту все свое состояние. Если говорить проще – господин Кронненберг затеял Великий обман. И второй: нашему конкуренту действительно известно нечто такое, ради чего стоит рискнуть всеми своими деньгами. Я склоняюсь к первому варианту.
– А именно? – спросил Хоук.
– Блеф, – ответил ведущий аналитик, – чистой воды блеф.
– Вы уверены? – настойчиво поинтересовался мистер Хоук.
– Нет, конечно, – смутился седовласый мужчина, – мы просто опираемся на факты…
– Которых у вас нет, – закончил мысль своего служащего мистер Хоук. – Или есть?
– К сожалению… – аналитик разочарованно пожал плечами.
– Так-то, – назидательно покивал глава фирмы, – старик Кронненберг заварил какую-то кашу, а мы даже не знаем, из чего она состоит. А что, если нам поиграть в его игру?
– Видите ли, мистер Хоук, – начал аналитик извиняющимся тоном, – представители Кронненберга настолько быстро принялись скупать акции и заключать контракты, что, боюсь, для нас партнеров уже не осталось.
– Что?! – взревел глава «NewOil». – Это что же такое получается? Этот хитрый лис просто вышвырнул нас с рынка?! А вы куда смотрели?
– Это была заранее подготовленная и хорошо спланированная акция, – ведущий аналитик разочарованно пожал плечами, – мы ничего не смогли сделать. Даже если бы очень захотели.
– И вы будете утверждать, что наш конкурент блефует? – ехидно поинтересовался мистер Хоук. – Отлично! И что же нам теперь делать? Какие шаги мы можем предпринять в ответ?
– Есть еще возможность перекупить несколько крупных партий арабской нефти, – предложил выход ведущий аналитик, – правда, там есть определенные сложности.
– Какие, например?
– Она переправляется танкерами через Аденский залив, – сообщил служащий, – а этот район, как вам известно, крайне небезопасен для судоходства. Там, конечно, присутствуют силы международной антипиратской коалиции, но тем не менее пираты то и дело захватывают там суда. Возможно, именно по этой причине господин Кронненберг не наложил лапу на эти территории. Правда, если застраховать грузоперевозки, то мы ничего не потеряем. Или, во всяком случае, потеряем не очень много.
Мистер Хоук задумался. Не очень много – это все равно миллионы. А терять даже часть денег владельцу «NewOil» никак не хотелось. Но другого выхода не было.
– Скупайте, – отдал он короткую команду, – и чтобы на этот раз никаких проколов. Все, совещание окончено.
– Держитесь ближе к берегу, – распорядился Пантелей, указывая контрабандистам на кромку воды, – нечего зря светиться. И не выписывайте вы пируэты! – Он погрозил кулаком сидящим в катерах людям. – Проплыли вперед – подождали, пока я подойду. Транспортер же не так быстро двигается, как ваши моторки.
Однако максаковского жеста аборигены, очевидно, не поняли и продолжали выписывать по океану широкие круги, ожидая, когда их катера догонит тихоходный транспортер морских пехотинцев.
– Вот папуасы, – чертыхнулся старший сержант и в который уже раз склонился над картой побережья. – А это что? – поинтересовался он, ткнув грязным ногтем в небольшой островок, разделявший надвое вход в бухту, к которой и направлялся весь караван, состоящий из двух захваченных у пиратов катеров и транспортера – единственного, что осталось от малого десантного судна «Резвый».
– «Обезьяний остров», – ответил главарь контрабандистов, выслушав перевод Курочкина.
– Большой? – поинтересовался Максаков.
– Около четырехсот шагов, – перевел Григорий.
– Они что, не знают, что такое «метр»? – удивился Пантелей. – Ну, дают, папуасы. И как они только умудрились захватить наш корабль? Совсем там, наверное, ребята расслабились. Ладно, спроси, что на этом островке есть. Ну, я имею в виду людей, а не обезьян. Хотя на них посмотришь, – Максаков глянул на усохшего Агадубебе, – никакой разницы.
– Говорит, что там у пиратов обычно стоит охрана, – перевел подчиненный, – пулемет, безоткатное орудие, гранатометы, «Стингеры».
– Ого, – восхитился старший сержант, – основательно ребята подготовились. Не всякий корабль захочет соваться в эту бухточку. Если бы наш «Резвый» они подпустили метров на сто, то, пока мы сообразили бы, они из своей пушчонки столько бы дырок нам насверлили – мама дорогая! – Пантелей снова склонился над картой. – Значит, с моря к ним лезть нам не резон. Во всяком случае – днем. А ночью можно и наведаться. Так, смотрим дальше. Ну, на этой развилочке сам бог велел поставить кордон, тут даже к бабке не ходи. Это что, холм? – Максаков снова подвинул карту контрабандисту. Тот утвердительно кивнул. – Значит, и отсюда нам не подойти. Наверняка пулеметик там, а простреливается с этой горки километра на полтора-два, – Пантелей задумчиво почесал макушку. – Не такие уж они и дилетанты, эти аборигены. Вертухаев выставили конкретно. Не подступишься. Остается только одно: причалить вот здесь, – старший сержант указал место десантирования, используя кончик пули как указку, – километров за пять, и по этой прибрежной полосе леса подобраться к пиратской базе как можно ближе. Эй, макака! – Пантелей обернулся к пленному корсару, который был у морских пехотинцев за поводыря. – Посты здесь есть? – Максаков подвинул карту узнику и указал на неширокую прибрежную полосу зелени. Бывший головорез утвердительно кивнул. – А где? – На сей раз пленник пожал плечами и покачал головой в обратном направлении. – Понятно, – невесело подытожил старший сержант. – Как я понимаю, в тактике эти басурмане немного волокут, значит, и в джунглях поставили пост в нужном месте. Ладно, Агабеба, – Пантелей по-приятельски хлопнул по плечу предводителя шайки контрабандистов, – на месте разберемся. Главное, чтобы твои ребята не сдрейфили, как недавно, а то «капут» будет всем: и мне, и тебе, и твоим ребятам, и твоему роду до третьего колена. Я так понял, что эти ребята шутить не любят. Ишь, какую красоту с собой взяли, – и старший сержант любовно перебросил из руки в руку гранатомет, оставленный пиратами в одном из захваченных катеров, демонстрируя упругие мышцы. Предводитель шайки контрабандистов подобострастно улыбнулся и что-то залепетал.
– Чего он? – Пантелей обернулся к Курочкину.
– Восхищается, – перевел Григорий, – говорит, что ты – настоящий воин.
– А морские пехотинцы все такие, – высокопарно отреагировал старший сержант, – нас голыми руками не возьмешь. А мы – можем.
– И еще он интересуется, – продолжал подчиненный, – планом нападения.
– Вот же, ну, – наигранно возмутился Пантелей. – И что это он такой быстрый? Если бы я знал. На месте посмотрим. Стой, – Максаков схватил подчиненного за руку, – этого не переводи. Наплети ему что-нибудь. Мол, план операции – это военная тайна, разглашать нельзя и все такое прочее.
