– Блокнота нет. А должен быть… От меня здесь нет никакого толку, разрешите, я поеду к Камышану?
– Если он дома…
– Ну, это просто узнать, – сказала Даша, застегивая куртку. – Честно вам признаюсь, мои ребята его пасут с утра…
– Подождите. Вы в состоянии трезво…
– И трезво, и здраво. И – соблюдая законность. – У нее подергивался уголок нижней губы, нечто вроде нервного тика, но Даша украдкой потрогала то место кончиком пальца и ничего не ощутила, значит, снаружи незаметно. – Все в порядке, не беспокойтесь. Просто боюсь, как бы не опоздать, если они так легко поднимают лапу на наших, этого с превеликой легкостью могут отправить вниз головой в Шантару… Разрешите идти?
Галахов молча кивнул. Даша вылезла из машины, махнула своему шоферу и, с ненавистью покосившись на неизвестно чего ждавших зевак, быстро зашагала к взревевшей мотором «Волге». Злость усугубляло еще и то, что она решительно не понимала, почему погибли Воловиков со Славкой, не могла делать даже примитивные допущения.
– Дарья Андреевна…
Она нехотя обернулась – голос был незнакомый, – подошла к патрульной машине. Шофера за рулем не было, а лейтенант на переднем сиденье, держа пальцы на клавишах компьютера, смотрел на нее орлом-триумфатором.
– Ну? – спросила она устало.
– Номер не мог быть «восемьсот восемнадцать» или «восемьсот девятнадцать» – таких номеров вообще пока не выдавалось легковушкам. А вот если «восемьсот шестнадцать» – все сходится. «К 816 БН», красная «королла», зарегистрирована за фирмой «Дракон»…
– Доложите полковнику, – сказала она и отошла.
Фирмой «Дракон» именовалась служба безопасности господина Беклемишева…
Глава десятая
Один-один, удаление с поля
Не было сегодня обычного прилива азарта. Ни малейшего. Только противный привкус во рту и боль в висках, несильная, но не менее противная. Переложив в правую руку завернутый в цветную бумагу прямоугольный сверток, она распахнула дверь, опер обрадованно отклеился от стены:
– Только что зашли, лялька поддавши, он вроде в норме. Машину отпустил на сегодня.
– Быстренько брякни Лене, – распорядилась Даша. – Пусть берут водилу на пути к гаражу, к чему угодно придеритесь, учить вас, что ли… Пошли!
Она поднялась первой, следом бесшумной вереницей, словно скорбная процессия призраков, решивших вдруг подлянки ради накаркать несчастье, тянулись остальные. Даша заняла позицию, из которой ее наилучшим образом было видно в дверной глазок, подождала, когда верзила в камуфляже и шапочке-маске извлечет инструмент, прижмется к стене. Подняла руку, старательно придавила синюю квадратную кнопку.
В квартире мелодично замяукало. Она ждала, не отнимая пальца, зачем-то считая про себя: одиннадцать… двенадцать… Секунде на пятнадцатой нервы у Камышана не выдержали. Без традиционно-опасливых вопросов он толкнул открывавшуюся наружу добротную деревянную дверь (цепочку, правда, не снял), сердито воззрился на Дашу:
– Какие проблемы?
Очаровательно улыбаясь, Даша спросила:
– Господин Камышан?
– Ну.
– Фирма «Книга-почтой», инкорпорейтед. Мне тут расписаться надо…
– Это что, розыгрыш какой-то? – хохотнул он. – Кто прислал?
Он смотрел на Дашу, как на совершенно незнакомую, тут не ошибешься – значит, в жизни не видел даже фотографий. Но это уже были совершенно ненужные детали, и Даша взмахнула рукой, щелкнула пальцами.
Верзила в маске за пару секунд совершил несколько отточенных движений: одним пируэтом переместился так, чтобы встать лицом к двери, одновременно с маху перекусив блестящую цепочку своим смахивающим на орудие пытки инструментом, а потом ударом ноги распахнул дверь. Даша двинулась в прихожую раньше, чем хозяин успел что-то сообразить. Успела сделать мимо него три шага, тут только он опомнился, нелепо дернулся, сначала за Дашей, потом к двери, потом опять за Дашей…
Но в дверь уже валили все остальные – деловито, напористо, словно бы даже мимоходом подхватив Камышана под белы рученьки, оттеснив в комнату, сжав боками. В ванной шумела вода, играл магнитофон, и Даша с каким-то мистическим ужасом, нахлынувшим всего на мгновение, слушала хрипловатый, отрешенный голос Маргариты Монро:
– А мы поедем в Диснейленд!
Где краски радуги прозрачны,
где никогда не будет мрачных,
где всякий ужас – на момент,
ах, Дисней-Дисней-Диснейленд!
– Да вам чего… – взревел Камышан.
Среди вошедших не было ни одного в форме. Даже оба верзилы в камуфляже не щеголяли какими бы то ни было опознавательными знаками. Однако в голосе хозяина Даша не уловила никакого испуга. И рявкнула в ответ:
– Молчать! Уголовный розыск!
Все мизансцены были расписаны заранее. Двое автоматчиков заняли места по обе стороны двери, расставив ноги, держа свои коротенькие пушки под одинаковым углом – преторианцы, бля, мимолетно усмехнулась Даша, – двое в штатском цепко сграбастали Камышана за локти, а Паша Горбенко, метр восемьдесят два без обуви, приблизился к клиенту вплотную и дружелюбно усмехнулся во весь рот.
Даша его прихватила специально. Производить должное впечатление. Физиономия у Паши была не то чтобы злодейская или пугающая – просто-напросто всякий, узревший ее впервые, без всяких подсказок со стороны, чисто автоматически вспоминал о гангстерах, маньяках, пиратах и прочих антиобщественных элементах. Такие уж ассоциации подсознательно рождались. В прошлом году, во время шальной неразберихи операции «Береза», Пашу два раза хватали муниципалы – и во второй раз не поверили предъявленным корочкам, запихнули в машину и доставили для разбирательства. Камышан исключением не стал – поневоле шарахнулся, а Пашина улыбка от уха до уха напугала его еще больше.
– Сяли в креслице, гражданин, сяли, сяли… – Паша оттеснил хозяина к огромному мягкому креслу, легонько нажал на плечи, усадил.
– Нет, ну… – пролепетал Камышан.
– Заместитель начальника управления уголовного розыска майор Шевчук, – сказала Даша и для наглядности предъявила удостоверение в развернутом виде. – Гражданин Камышан, в вашей квартире необходимо произвести обыск. Предлагаю добровольно выдать огнестрельное либо холодное оружие, боеприпасы и тому подобные предметы, запрещенные законом к хранению без надлежащего разрешения…
Пожалуй, он опомнился. И несколько приободрился. Гордо выпрямился в кресле, сделал гримасу, казавшуюся ему, должно быть, исполненной великосветского презрения к черни:
– Вы знаете, к кому ввалились? Я – помощник губернатора…
– Помилуйте, разве я спорю? – сказала Даша. – Я вам просто предлагаю по-хорошему выдать оружие с боеприпасами…
Из ванной появилась юная красоточка, завернутая в необъятное махровое полотенце. Опер по Дашиному знаку перехватил ее у двери и наладил прямиком в кухню. Тем временем Камышан сделал новую гримасу – Штирлиц на допросе в гестапо – и процедил:
– Я должен немедленно позвонить в администрацию. Или на Черского, генералу…
– Заткнись, срань, – сказала Даша, не тая удовольствия. – Ты еще в ООН позвони.
И подумала: конечно, методы тридцатых годов давно осуждены прогрессивной общественностью вкупе с либеральной интеллигенцией, но приходится признать, что ежовские ребята были неплохими психологами: когда какой-нибудь легендарный маршал вроде Тухачевского в виде приветствия получал по сопатке и лишался во мгновение ока петлиц с орденами, эффект это производило. С Камышана можно было ваять аллегорическую фигуру оскорбленной гордости – он потерял дар речи, с трудом осознавая, что это с ним так разговаривают, что так разговаривают с ним…
И громко сказала оперативнику, пытавшемуся усадить юную фемину на лакированный табурет:
– Анкетные данные возьми, если нет восемнадцати, я этому пидарасу еще и половую статеечку пришью…
Тут же опомнилась – с прошлого года статейка эта уже не действовала, точнее, подверглась изменениям, и «уголовной планкой» ныне считались не восемнадцать годочков, а шестнадцать. Однако вряд ли об этом знал Камышан, а если и знал, вряд ли собирался вдаваться в такие тонкости. Камышан кипел, как собравшийся жить играючи чайник «Мулинекс», – однако еще и бросал осторожные взгляды за спину. За спиной у него поместился Паша Горбенко, просто стоял себе и помалкивал, но наличие Паши в чьем-либо тылу неминуемо вызывало стойкий психологический дискомфорт даже у законопослушных…
– Послушайте, – начал Камышан, разрываясь меж Дашей и немо застывшим Горбенко. – Вы понимаете, что делаете? Как только дозвонюсь до Виталия Степановича…
– То нам придут кранты, – понятливо закончила за него Даша. – Нас зарежут, задушат, зажарят и ошпарят, как тех аистят, а потом еще и отберут членские билеты общества защиты животных… А интересно, как вы дозвонитесь-то? Вы сейчас, словно слон из анекдота – может-то он может, да кто ж ему даст…
