– Я хочу, чтобы ты сел! – отчеканил Росляков. – Надолго и сразу по нескольким статьям. Устроит такая цена?
Рубаев поднялся со стула, одернул на себе свитер и с минуту задумчиво стоял на одном месте, покачиваясь на носках кроссовок. Затем он приблизился к скованному пленнику, присел возле него на корточки, ухватил за подбородок и свободной рукой нанес мощный удар в челюсть. Голова Рослякова дернулась. Из разбитой губы брызнула кровь. Несколько капель попали Антону Степановичу на кулак. Он вытер его о куртку Рослякова.
– Не люблю выскочек, – прокомментировал он свои действия. – И советую вам хорошенько подумать, Алексей Александрович. Срок – ровно сутки. Я вернусь, и мы продолжим как раз с того места, на котором остановились. Если не станете более покладистым, вас ждет незавидная участь Олега Осина, упокой господь его душу… Только не думайте, что я позволю вам умереть легко и безболезненно. Этот сегодняшний удар покажется вам семечками по сравнению с тем, что я способен устроить. В какой-то момент вы начнете умолять меня дать вам денег, но будет уже поздно.
– Ты – мой должник, Рубаев, – только и сказал Алексей, сплевывая на пол сгусток крови.
Его челюсть уже заметно опухла с той стороны, куда приложился кулак Антона Степановича. Бить бывший хоккейный защитник умел.
Рубаев хмыкнул, глядя на пленника сверху вниз, потом развернулся, поставил стул на прежнее место и неторопливо зашагал к выходу из гаража. Створка закрылась за ним, и прикованный к батарее наручниками сотрудник Роскомспорта вновь оказался в кромешной темноте.
Снаружи донесся звук отъезжающей машины. Алексей в очередной раз попытался сменить позу, и в очередной раз у него ничего не вышло. Однако сейчас Росляков сожалел вовсе не о том положении, в каком оказался, а о том, что ему не удалось раскрутить Рубаева на откровенную беседу. Антон Степанович мог рассказать многое, что впоследствии можно было использовать как против него самого, так и против тех, кто стоял за его спиной. Но момент был упущен.
Алексею следовало выбираться…
* * *
Трофимов несколько раз прикусил губу, прежде чем начать разговор. Они были в кабинете главного тренера совершенно одни, но тем не менее… Игнат Артемьевич чувствовал себя неловко. Он не знал, с чего следует начать.
– Тут такое дело, Макс… – Трофимов опустил глаза, избегая встречаться с Баркетовым взглядами. Его будто совершенно неожиданно заинтересовали начищенные до зеркального блеска ботинки. – У нас по графику намечается игра с «Кристаллом». Последняя игра перед выездной серией… Я слышал, будто вы… С Ключевским… В общем, для вас это не ново, и вы принимали участие… Черт! Не знаю, как выразиться…
– Давайте я помогу вам, Артемьич, – с грустной усмешкой предложил Баркетов.
– В самом деле?
– Да. Они на вас вышли. Я прав? Вышли и предложили слить игру с «Кристаллом».
Трофимов опустил голову еще ниже.
– Это правда, Макс.
– И вы согласились?
– Сначала нет! – немедленно запротестовал Игнат Артемьевич. – Я послал их ко всем чертям! Мне не хотелось иметь ничего общего с этой грязью. Я не для того вернулся в Россию, чтобы… В общем, неважно… Потом мне пришлось принять их условия.
– С какой радости?
– У них в руках моя жена.
Баркетов прищелкнул языком.
– Да, лихо! Ребята ничем не гнушаются. А кто именно на вас вышел? – Максим посчитал это удобным способом выяснить имена заказчиков убийства Осина. Никонов мертв, следовательно, вести переговоры с Трофимовым должен был кто-то другой.
Игнат Артемьевич помедлил с ответом. Игроки явно не знали о роли вице-президента клуба во всей этой истории. Указания и раньше шли через главного тренера. Трофимов не знал, как отнесется Рубаев к его откровениям с подопечными. Он решил не раскрывать всех карт.
– Сначала со мной вел переговоры один старый приятель. Валерий Никонов, а потом…
– А потом кто? – Глаза Максима азартно блеснули, но в следующую секунду он был разочарован.
– Не знаю, – Игнат Артемьевич покачал головой. – Пока не знаю, Макс. Все указания мне передали по телефону. Я надеялся, ты знаешь их.
Баркетов легко смог уловить неискренность в голосе собеседника. Главный тренер «беркутов» беззастенчиво лгал. Но его тоже можно было понять. Под угрозой находилась жизнь его жены, и Трофимов старался исключить любой риск. Брать его за горло не имело смысла. Однако Максим попробовал зайти с другой стороны.
– Вы ввязываетесь сейчас в опасные игры, Артемьич, – доверительно произнес он. – Эти люди, кто бы они ни были, действуют по жестоким принципам. Осин, потом Агафонов. А вчера… Но это строго между нами, раз пошла такая откровенная беседа… Вчера стреляли в Ключевского. Он чудом остался жив.
– В Ключевского? – встрепенулся тренер. – Так вот что это за травма! Что с ним?
– Он ранен.
– Тяжело?
– Слава богу, нет. В ближайшем времени, я думаю, встанет на ноги, но речь не об этом, Артемьич. Я говорю вам о том, как сильно вы рискуете.
– У меня нет выбора, Макс, – категорично проговорил Трофимов. Он одной последней фразой подвел черту под развернувшейся было дискуссией.
– Ясно, – Баркетов разочарованно вздохнул. – Выбора нет. Я все понимаю и не осуждаю вас за это решение, Артемьич. Но у меня-то такой выбор есть. Согласитесь?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я не буду участвовать в слитых играх, – Максим открыто взглянул в лицо главному тренеру. – Даже не так. Я больше не хочу играть в команде, где время от времени, пусть даже и не очень часто, игры будут сливаться.
– Ты хочешь расторгнуть контракт? – удивился Трофимов.
– Хочу. И надеюсь, что мы это сделаем по обоюдному согласию сторон.
– Это безумие, Максим! – Игнат Артемьевич вскочил на ноги, обежал вокруг кресла, а затем снова плюхнулся в него. – Чистейшее безумие! «Беркутам» не выжить без тебя! А Ключевский? Он тоже…
– Ключевский сам ответит за себя, когда поправится, но, полагаю, он будет солидарен со мной.
– Невозможно! – Трофимов хлопнул двумя руками по подлокотникам кресла. – Совершенно невозможно! Подумай, о чем ты говоришь? Что будет с командой без тебя и Ключевского?
– А что с ней будет, если продолжать сливать игры? – возразил Баркетов. – Рано или поздно махинация вскроется, последует дисквалификация… Не вас и меня, а всего клуба. Вот это станет настоящей трагедией. Я не хочу при этом присутствовать. Так что извините, Артемьич…
– Ты без ножа меня режешь, Максим.
– Не я, а те, кто вам позвонил. И давайте уже завершим этот бессмысленный разговор, – Баркетов решительно поднялся, но покидать кабинет главного тренера не спешил. – Вы можете поставить в известность Кириллова и готовить документы. На следующие игры я в любом случае уже не выйду. Оформлю больничный… Благо застарелых травм у меня хватает. Или хотите, чтобы я сыграл в среду? – Хоккеист ухмыльнулся. – Такой клуб, как «Кристалл», я смогу сделать и без Ключевского. В одиночку.
Трофимов, насупившись, молчал. Проблемы множились, как снежный ком. Максим Баркетов был одним из тех, в ком новый главный тренер рассчитывал найти поддержку и понимание. Но не нашел. Игнат Артемьевич судорожно искал выход.
Баркетов забрал пальто со спинки кресла.
– Подожди, Макс, – остановил его Трофимов.
Он поднял глаза, и Баркетов прочел в них всю боль, которая лежала сейчас тяжеленным грузом на душе тренера. Игната Артемьевича можно было только пожалеть.
– Хотя бы посоветуй что-нибудь…
– А что тут можно посоветовать? – Максим дернул плечом. – Вы же сами сказали, что выбора у вас нет. Отказаться от предложения нельзя, иначе…
– Я не об этом, Макс, – покачал головой Трофимов. – Я об игре с «Кристаллом». И в большей степени меня беспокоит вратарская позиция.
– Так вы насчет этого спрашиваете у меня совета? – Баркетов почувствовал, как его охватывает негодование. – Вы, наверное, меня плохо расслышали, Игнат Артемьевич. Я не хочу иметь ничего общего с нечестными играми. Ни прямо, ни косвенно.
– Но ведь раньше имел, – напомнил Трофимов.
– Ситуация изменилась.
– В чем же?
– Убили моего друга. Довольно веская причина? Как вы считаете?
Игнат Артемьевич стушевался. Возразить на это действительно было нечего. Трофимов уронил голову на грудь. Ожидать поддержки с этой стороны было бессмысленно. Или рассказать Баркетову все начистоту? Раскрыть личность Рубаева и уже вместе подумать, как следует быть дальше. Максим не уходил, словно ждал этого. Но Игнат Артемьевич после минутных колебаний так и не решился. Он лишь махнул рукой, и Баркетову ничего не оставалось, как покинуть кабинет главного тренера.
Трофимов остался один. Теперь ему нужно было как следует поразмыслить относительно состава на игру с «Кристаллом». И речь уже шла не только о голкиперской позиции, но и о первой тройке нападения. С Граничем договориться можно, легионер есть легионер. Затем Ожогин. Без него никак не получится. В любом другом звене он может совершенно неожиданно проявить свои лидерские качества. С Анатолием следовало поговорить. Осторожно, не в лоб, а прежде прозондировав почву. В принципе Ожогин мог пойти на сделку. В «Стальных Беркутах» ему предложили гораздо более выгодный контракт, чем в «Десанте». В его интересах держаться за клуб…
