— Дальше… — Крот неуютно поежился и опустил голову. — А я, значит… Даже и не знаю, кто за язык дернул! Сказал, значит: люди — не проблема, Николай Николаич! Гхм… Говорю — вы мне скажите, что за дело у вас, а я подумаю…
— Ой-е-е! — тихо прошептал Александр Николаевич. — Ты сдурел, Колян? Совсем мозги пропил?
— Так получилось… — Крот машинально поднес горлышко ко рту, несколько секунд изображал монумент жертвам алкоголя, затем справился, закрутил пробку и решительно тиснул бутылку в «бардачок». — Вот так сделаем… Гхм… В общем, сказал я — куда деться. Сам понимаешь — слово не воробей… А он — Тонкий, в смысле — на меня так внимательно посмотрел, как-то облегченно вздохнул и говорит: «Значит, я по адресу обратился…»
— Это он на твою идиотскую невозмутимость купился, — сокрушенно посетовал Караваев. — Он же тебя не знает! Не знает, что ты тормоз и лентяй по жизни! Вот это ты попал, Колян!
— В общем, я уже и сам догнал, что базар попутал, — от огорчения Крот — интеллигентный, в общем-то, парнища — непроизвольно перешел на лексику своих постоянных клиентов. — Но он уже понес… сказал, короче, что ему нужно упаковать одного очень серьезного человека. До того серьезного, что лучше об этом говорить, только хорошенько подумав…
— Кого? — осторожно выдохнул Караваев, боясь услышать ответ. — Имя.
— Не сказал. Что ж он, совсем дурак, что ли?! — махнул рукой Крот. — Но — очень серьезного. Вот это сказал.
— Фу-у-у!!! — с искренним облечением выдохнул Александр Николаевич. — Если в его понятии этот тип — очень серьезный, кто ж это… Вот черт, а! Час от часу не легче! У них там что — свет клином сошелся на твоей вошегонял-ке? Такие люди… такие проблемы… в таком месте решать!
— Ага… — безропотно согласился Крот. — Так получилось… Вот… Ну, я сказал — хорошо, я подумаю. Подъезжайте завтра в шесть вечера.
— Почему — в шесть? — насторожился Караваев. — У тебя там что — в шесть?
— Да ничего у меня там. Просто так… — пожал плечами Крот. — Там у меня график висит. Я глянул — сегодня с утра пятый ЖЭК в две смены парится, потом до 19.00 — «окно», никто не заказывал… Ну подумал: до шести — рановато для делового человека, обед там, рабочий день, то да се… Ну и сказал — к шести.
— И что он? — уточнил Караваев.
— Ничего — уехал, — Крот с сожалением щелкнул ногтем по «бардачку». — Сказал, что непременно будет.
— А ты слабину не дал, случаем? — живо заинтересовался Александр Николаевич. — Как он тебе показался?
— Чего не дал? — Крот обеспокоенно захлопал длиннющими ресницами. — Это в каком плане?
— Ну, там — глазами бегать, горло прочищать без надобности, руками сучить — неуверенность показывать, в общем, — пояснил Караваев. — Он как уехал — озабоченный?
— Нет, такого не было, — Крот приосанился. — Я держался как обычно — ты меня знаешь. А уехал он нормально. Как бы… обнадеженный, что ли. Ну, если и не довольный, то не разочарованный…
— Так… — Караваев прочистил горло без надобности, посучил руками слегка и плутовато подмигнул однокласснику. — Ну а у тебя есть на примете люди, что могут такими делами заняться?
— Бакан-старший, — не задумываясь, сдал главного претендента Крот. — Из тех, кого лично знаю, на такие расклады он больше всех тянет. У него ж «красная бригада» — ты в курсе…
Караваев покачал головой. Он был не то чтобы в курсе, но краем уха слыхал — из ресторанных разговоров, — что крепкая бригада братьев Бакановых состоит в основном из бывших спецназовцев, ментов и вообще личностей военизированных, которые в официозе охраняют четыре автостоянки и автосервис, принадлежащие их боссу. С Баканом-старшим Александр Николаевич знаком не был — много чести для какого-то бригадира! — но издалека показывали знающие люди. За руку «красную бригаду» никто не ловил, но поговаривали, что отличается она особой жестокостью и причастна самым прямым образом к некоторым леденящим душу ликвидам последних двух лет. В общем, нехорошие люди — свяжешься с такими, семь раз потом обжалеешься!
— Так… — раздумчиво протянул Караваев. — Так… Повезло тебе, Колян. Повезло, что ко мне сразу обратился. Это, считай, что ты свой смертный приговор взял, прочитал его вдоль и поперек, а в конце засомневался — подписывать или нет? Вот так. Если бы ты сразу Бакану звякнул…
— Так это… — Крот виновато шмыгнул носом и отвернулся. — Я звякнул Бакану…
— Ты… не шутишь? — Александр Николаевич от неожиданности вдруг осип. — Ты… гхм-кхм — черт! — ты ничего не путаешь?
— Да какие тут могут быть шутки! — Крот, казалось, готов был расплакаться. — Сразу, как уехал Тонкий, так и позвонил…
— Ага… Ага… — Караваев принялся лихорадочно соображать. — Так… Так… Ну, Колян, — все. Ты покойник. Допрыгался, алкаш фуев! Но ты же ведь и меня подставил! На хрена ты мне все это рассказал, забулдыга?! Тебе одному на тот свет что — скучно?
— Никто ж не знает, что я тебе все рассказал, — Крот недоуменно пожал плечами — похоже, парень даже и предположить не мог, что, посвящая приятеля в такие вот секреты, подвергает его опасности. — Ты-то тут при каких делах?
— Да при таких! — взвился Караваев. — Ну не болван ли, а?! Нет, вы посмотрите на него! Если тебя правильно будут пытать, ты родную маму заложишь, не то что одноклассника какого-то там вшивого!
— Не думаю, что до этого дойдет, — неуверенно буркнул Крот. — Я, в общем-то, только посредник. Свел людей — а дальше не мои проблемы.
— Я не знаю, как воспитан этот твой Бакан, но… — Александр Николаевич вдруг осекся — поймал за хвост невесть откуда возникшую авантюрную идейку и, боясь спугнуть незваную гостью, сосредоточенно нахмурился. — Ага… Ага… Та-ак…
— Чего — Бакан? — осторожно напомнил Крот. — В смысле — воспитан?
— Ага… Бакан, — Караваев встрепенулся — идея требовала серьезного осмысления в более комфортной обстановке. Пока вырисовывались только контуры — детали виделись расплывчато. — Бакан… А, ну да. Я бы, например, первым делом поинтересовался у Тонконоженко — а сколько знает наш посредник? А знаешь ты уже так много, что можно сразу, по окончании переговоров, топить в канале. А перед этим хорошенько попытать — не сболтнул ли кому…
— И что — ничего нельзя сделать? — совсем пригорюнился Крот. — У тебя ж такие связи… такие люди…
— Посиди-ка — мне с минуту поразмышлять надо, — Александр Николаевич решительно покинул салон и направился в глубь сквера. — В одиночестве…
Крот, как заводной робот, тотчас же вышел из машины и потянулся следом.
— Ну не дурак ли? — возмутился Караваев. — Я же русским языком сказал — в одиночестве! Чего прилип?
— Там Макс, — пожаловался Крот. — Ты вышел, а он сразу смотрит так нехорошо…
— Ну так рядом с машиной постой! — воскликнул Александр Николаевич. — С Максом он боится! С киллерами-злодеями, которые опаснее десяти Максов, он, значит, спокойно ручкается, какие-то разговоры ведет! — А тут — собачонку испужался…
Побродив минут пять вокруг каменных мужиков в бескозырках, Караваев вернулся к машине.
— У тебя видеокамера где? — без обиняков спросил он Крота.
— В котельной, — Крот смущенно потупился. — А что?
— А котельная где?
— Не понял? — лицо Крота поглупело на порядок. — В смысле — где? В бане, конечно. Где же ей быть еще?!
— Ты дурака не валяй, — досадливо нахмурился Караваев. — Я у тебя сколько раз бывал — ни разу твоей котельной не видел. Потому и спрашиваю. Ну-ка, опиши расположение.
— Возле сортира дверь видел?
— Ну.
— Там подсобка. В подсобке еще одна дверь — вот она ведет в котельную.
— Понял. Как снимаешь?
— А в гостиной панно мозаичное видел?
— Ну.
— А кусок этого панно как раз выходит в кочегарку. Котельную, в смысле. Снаружи три лепестка зеркальные, а изнутри как раз просматривается. Там стоит прозрачный стеклоблок, чтобы лучше было видно. Ну и…
— Ясно, — нетерпеливо оборвал Караваев. — Другая дверь там есть?
— В смысле — запасной выход? — проявил сообразительность Крот. — Вообще-то есть — по технике пожарной безопасности положено. Но мы им не пользуемся, дверь с улицы решеткой заварена.
— Это не проблема, — отмахнулся Александр Николаевич. — Дверь выходит прямо на Ворошилова?
— Не совсем. С той стороны жилой двор — «колодец». Дом-то наш — жилой. Это мы первый этаж…
— Да все понял, не продолжай! Ну, пусть — это не помешает, — Караваев упер палец в грудь Крота и задал актуальный вопрос:
— А вообще, между нами… жить-то хочешь?
— Ну так… Пфф… Ну а чего ж я к тебе обратился-то? — Крот даже несколько подрастерялся — вопрос показался ему очень странным.
— Тогда слушай меня внимательно и мотай на ус… У тебя когда этот ЖЭУ номер пять отпарится?
— В час должны закончить. Потом окно — до семи…
