— Потерпи, — сказал этот человек. — «Скорая» уже едет.
Слова доносились до слуха неразборчиво, как из-под воды, но ухватить смысл удалось. Кто-то сюда ехал, чтобы помешать Бурову совершить задуманное. Тогда денег не видать как своих ушей. И головы вместе с ушами тоже не видать. Потому что Юрчис прикажет отрезать эту повинную голову или проделает это собственноручно — большим и тупым ножом, чтобы Буров успел хорошенько осознать, как подвел свою команду.
— Дай.
Буров указал пальцем вниз, где валялся пульт, крохотный, словно видимый сквозь перевернутую подзорную трубу.
— Зачем тебе? — удивился стоящий человек, уже не тот, чье бледное лицо походило на плохо пропеченный блин.
И вообще вокруг образовалось слишком много людей, из-за которых кислорода в воздухе заметно уменьшилось и дышать стало нечем.
— Дай, — настойчиво повторил Буров.
— Телевизор собрался смотреть? — удивились в толпе.
— Уйдите! Не мешайте!
Перебарывая слабость и головокружение, Буров принялся расталкивать народ, чтобы самому наклониться за пультом.
И тогда до него донеслось:
— Замри! А вы, граждане, в сторонку… Дальше, дальше!
Обладателя голоса Буров не разглядел, потому что потерял сознание и со всего размаха впечатался физиономией в асфальт.
Очнулся он лежащим внутри микроавтобуса, но не своего, а другого, незнакомого, напичканного какой-то аппаратурой. Над ним склонились двое мужчин, один постарше, другой помладше.
Тот, что помладше, держал в руке шприц, с помощью которого привел Бурова в чувство. Второй поднес к глазам Бурова злополучный пульт.
— Времени у нас мало, — спокойно произнес он. — Я буду задавать вопросы, а ты отвечать.
— Вы к-кто? — спросил Буров, с трудом ворочая языком.
— Королев Сергей Владимирович, — представился мужчина. — Начальник отдела ФСБ по Туринскому району.
Дальше распространяться он не стал. Не было необходимости.
После дерзкого нападения на поезд Москва — Челябинск, после похищения контейнера с тромонолом и использования его при подрыве пассажирского автобуса все спецслужбы России были подняты по тревоге. Президент лично распорядился обеспечить негласную охрану всех мест массового скопления народа, чтобы не допустить повторения кровавой бойни. Естественно, были разосланы описания супервзрывчатки и пультов, с помощью которых она приводится в действие.
И майор Королев, дежуривший у концертного зала в Переславе, не мог не насторожиться, заметив пульт, который так настойчиво пытается поднять окровавленный человек из продуктового фургона.
Королев очутился на месте аварии практически сразу, потому что она произошла на глазах у него и его напарника, дежурившего с ним в специализированном микроавтобусе, оснащенном передвижной лабораторией и средствами для обнаружения взрывчатых веществ. Он бросился туда, чтобы помочь пострадавшим.
Выбившей лобовое стекло девушкой занималась какая-то расторопная и умелая женщина, мужчины отжимали рулевое колесо «Лексуса», чтобы вытащить водителя, а возле фургончика было почти пусто, поэтому Королев решил, что его знания и опыт пригодятся именно здесь.
И они пригодились, еще как! Он почти не сомневался, что пострадавший не зря так беспокоился о своем пульте, как две капли воды похожем на те, изображения которых он видел на присланных снимках. Где же тогда взрывчатка? Ну разумеется, в концертном зале, заполненном по случаю концерта. Скорее всего ее пронесла очередная смертница, как это было в Вологонске. Увидев пульт, Королев понял, что смертница понятия не имеет о том, какую ношу ей вручили. Наличие пульта означало, что взрывной механизм приводится в действие извне. Это оставляло надежду спасти тысячу человек, решивших посвятить вечер пятницы рок-музыке. Кнопку нажимала не смертница. Либо она подлежала уничтожению вместе с остальными, либо тромонол просто заложили в зале, а сами ушли. Большого значения это не имело. Главное — выяснить, где именно находится взрывчатка, и сделать это как можно быстрее.
— Я не собираюсь терять с вами время попусту, — продолжал Королев, глядя прямо в норовящие закатиться глаза задержанного. — Я намерен узнать правду любой ценой. И не надейтесь, что вам удастся потерять сознание. Вам вкололи достаточно допинга, чтобы я мог допрашивать вас без помех. Так называемой сыворотки правды у меня нет, да и времени на подобные игры тоже нет. В автобусе находится детектор лжи, но, признаться, я ему не верю. — Королев скупо улыбнулся, слегка раздвинув губы, но не позаботившись придать глазам веселое или дружелюбное выражение. — Поэтому буду действовать старыми дедовскими способами. Пущу в ход пассатижи, зажигалку, ну, в общем, все, что под руку попадется. Ты как, готов?
— К чему? — тревожно спросил Буров.
— Принять мучения во имя идеи. Лишиться для начала пары ногтей.
— Потом пары яиц, — подсказал второй сотрудник ФСБ.
— Достаточно будет одного, — возразил Королев, сверля Бурова пронзительным взглядом. — Ну что? Сумеешь хранить молчание, преодолевая боль?
Обращаясь к пленному, он пощелкал щипчиками, похожими на маникюрные, но использовавшимися для зачистки и обрезки проводов.
— Не надо делать больно, — быстро проговорил Буров. — Я так все скажу.
— Не очень-то я тебе верю, но давай попробуем.
— Что вас интересует?
— Не твои сексуальные мечты и пристрастия. Где тромонол?
Королев задал вопрос будничным, почти скучающим тоном, но сердце его лихорадочно билось в груди. Угадал ли он? Расколется ли террорист? Успеет ли Королев докопаться до правды до того, как прогремит взрыв?
— Тромонол? — переспросил Буров.
Он собирался тянуть время, было ясно. Уговаривать его проявить сознательность и гражданскую совесть было некогда. Королев завладел его рукой, раздвинул на ней пальцы и предупредил:
— Сейчас мой помощник перережет тебе перепонки с сухожилиями. Потом займется ногтями.
— Не самая изощренная пытка, но болезненная, не сомневайся, — вставил второй фээсбэшник.
— Но я готов сотрудничать! — взвизгнул Буров.
— Не заметно.
— Клянусь…
Буров попытался приподняться, однако толчок в грудь опрокинул его на спину. Он представил себе Юрчиса. Потом посмотрел в глаза Королеву. И понял, что если из двух зол выбирать меньшее, то оно должно быть таким, которое пока что вне пределов досягаемости. В настоящий момент наибольшим злом являлся Королев и его ухмыляющийся помощник.
— Тромонол у моей напарницы, — заговорил Буров, зажмурившись, чтобы не видеть блестящих щипчиков рядом со своей пятерней. — Ее зовут Ивета. Ивета Янсонс.
— Эстонка? — предположил Королев, делая знак подчиненному, чтобы тот не встревал в разговор.
— Литовка, — сказал Буров. — Во всяком случае, по паспорту.
— Сколько при ней взрывчатки?
— Два килограмма.
— Детонаторы?
— Да. Но пульт у меня.
— Видел, — сказал Королев. — Ты собирался взорвать подружку, верно?
Буров с трудом сглотнул, прежде чем сумел выдавить из себя:
— Д-да.
— Она ни о чем не подозревает?
— Она думает, что в свертке наркота, за которой явится связной. Наверное, уже беспокоится.
Королев покосился на мобильный телефон, изъятый у задержанного.
— Почему же не звонит? — спросил он.
— Мы договорились лишний раз не созваниваться, — пояснил Буров. — Чтобы беседу случайно не засекли. Да и вообще…
Он не закончил последнюю фразу. За него это сделал помощник Королева, которому стало невмоготу хранить молчание:
— Да и вообще эта Ивета уже давно должна была умереть. Так?
— Да, — прошептал Буров. — Скажите, чистосердечное признание мне зачтется?
— Обязательно, — пообещал Королев. — В храме божьем. На исповеди. А пока опиши мне Ивету. Как мне ее узнать?
— До конца концерта минут двадцать осталось, — предупредил помощник.
— Ты слышал? — Королев сгреб Бурова за воротник, притянул к себе и хорошенько встряхнул.
Тот заговорил так быстро, словно участвовал в конкурсе чтецов скороговорок:
— Она брюнетка, крашеная. Худая, вся в черном. Вот здесь, — он ткнул себя пальцем в лицо, — небольшая бородавка, она ее запудривает, но все равно заметно. Помада яркая, лицо бледное.
— Прическа? — уточнил Королев.
— Наверх собрана. — Буров показал рукой: — Вот так.
— В платье или в юбке?
— Платье. Длинное.
— Отдыхай. — Королев, оттолкнув пленника, опрокинул его навзничь и придавил коленом. — Вколи-ка ему снотворное. — Это адресовалось помощнику. — Лошадиную дозу.
— Загнуться может.
— Объявим траур. Общенациональный. Коли, тебе говорят!
— Не надо, — взмолился Буров, который вовсе не хотел загибаться даже ради всенародной славы. — Я… Ай!
