– Ну че ты, в натуре, кисляк мандячишь?! Тачка, что та марушка тебе толкнула, – нам до п…ды. Можешь заныкать ее себе в гудок – никто не спросит, отвечаю. А нам сама марушка нужна. Ты понял, нет? Она сильно попала – саму на лоскутки пустят, как токо впалят, и всех, кто с ней в упряжке, – точно так же. Тебе шанс – соскакивай по-быстрому, пока не началось. Иначе щас катим до твоей хаты, берем всю семью и валим до Вора – на толковище. Ты все понял?
– Так это… тачку можно оставить? – заметно оживился мастер.
– Без базара, – великодушно подтвердил Мамон, а сам подумал: надо будет этого козлика Курице вломить – тоже, блин, конкурент выискался! – Нам марушка нужна – и только-то. Ну, колись по-быстрому, фуцан, а то у меня уже перо ждать устало!
– Ну, было дело, – сокрушенно признался мастер. – Пригнала тачку молодая симпатичная деваха, лет двадцати пяти – тридцати. Притащила на этой «шохе» «БМВ» «триста восемнадцатый», темно-синий, передние скаты пробиты. Сказала, если меняешь скаты за десять минут – «шоху» оставляю тебе на запчасти. Торопилась, видать, сильно…
– Ништяк, – похвалил Мамон. – Ну а ты?
– А что я? – удивился мастер. – Ну ты прикинь – за два ската почти новую тачку… Парней свистнул, мы ей скаты поменяли за семь минут – оба. Она укатила. Вот и все, в общем-то…
– Она? – Мамон достал из кармана ксерокопию Лилькиной фотографии, сунул ее мастеру. Тот близоруко прищурился, всмотрелся, кивнул несколько неуверенно:
– Ага, вроде она… Ну, не знаю – вроде… Вообще, конечно, распространенный тип – крашеная блондинка с длинными ногами. Они сейчас все… А! А с ней еще одна была – тоже полурыжая и тоже с ногами.
– Похожи? – настороженно прищурился Мамон, пряча портрет.
– А черт ее припомнит, – мастер развел руками. – Она сильно датая была – вторая. Та, первая, ее вытащила из «шохи», пересадила в «БМВ» – и укатили. Да и первая, похоже, тоже датая – но не так уж. Покачивалась, язык слегка заплетался. А потом, они же сейчас все крутые…
– Ну, хорош бакланить, – перебил словоохотливого мастера Мамон и кивнул Луке: – Запиши показы по тачке.
– Чего записать? – насторожился мастер.
– Номер, марка, тип кузова, – уточнил Лука. – Только быстро, пузан, некогда тут с тобой.
Мастер назвал все, что требовали, и замялся.
– Ну че ты, в натуре, забыл чего? – поинтересовался уже собравшийся было уходить Мамон.
– Это… Ну, эта телка на «БМВ» второй раз уже к нам приезжала, – осторожно сообщил мастер. – Если, конечно, это вас интересует…
– Когда? – подозрительно прищурился Мамон. – Че ей надо было?
– На той неделе, в пятницу, – мастер тяжело вздохнул. – Это получается, что, если что, мы с ней, как вы говорили, в одной тележке…
– В упряжке, – нетерпеливо поправил Мамон. – Ну дальше, дальше – че ты затормозил?!
– В общем, попросила отрегулировать двигатель, чтобы как можно тише работал, – тоскливо сообщил мастер. – Дала хорошие бабки. А оно вон, значит, как выходит…
Мамон переглянулся с пацанами – ай да Вор! На три метра сквозь землю видит! Однако интересная бабенка, очень даже интересная…
– На телефон. – Лука чиркнул в блокноте номер, вырвал листок, протянул мастеру. – Если вдруг эта марушка опять прикатит – бегом! Ты понял? Бегом звонишь. Пока она не свалила. Ты понял, нет? Получишь за это… Мамон, че он за это получит?
– Мешок пи…дюлей, – пообещал Мамон, направляясь к своей машине. – Тачку паленую на халяву отхватил, сучара, так пусть теперь прется, в натуре, что не отняли. Погнали – нам еще кое-куда проскочить надо…
– … Почему мы не можем пойти к мясокомбинату?
– Побьют.
– Кто побьет – охрана?
– Нет. Филькина банда там – они и побьют.
– Но мы же ничего там брать не будем – просто так пройдемся. Пойдем? Тут недалеко.
– Да я знаю, что недалеко. Только зачем нам там просто так проходиться? Чего мы там забыли?
– Ну, может, найдем что-нибудь хорошее…
– Вот – за это и побьют. Все, что там хорошего есть, – это Филькиной банды. Ты кончай дурью маяться – смотри лучше! Вчера Дашка за осыпным бугром целый радиоприемник нашла. Включила – работает, батарейки целые…
Ли отерла покрытое копотью лицо, перехватила поудобнее тяжелый мешок со всякой дрянью, обнаруженной на свалке с утра, и побрела дальше, с отвращением ковыряясь палкой в кучах мусора. Душа светской дамы, привыкшей к изысканному обществу и учтивому обращению, выворачивалась наизнанку, отказываясь принимать тот социальный статус, в который ее пытались силком втиснуть вот уже третий день. Собеседница Ли – дородная тетка Женя, неформальный лидер «околоточной» бригады «археологов» – шла в десяти метрах левее, мурлыкая что-то приятное под нос и на ходу жуя кусок хлеба. На расплывшемся лице бригадирши застыло умиротворенное выражение, свидетельствующее о полном довольствии тем положением, которое данная особь в настоящий момент занимала.
– Господи, да как же так можно жить! – прошептала Ли, оглядываясь на фигурки остальных «археологов», относящихся к Жениной бригаде. – Это же… Это же… тьфу! – И, не найдя подходящего сравнения, смолкла, по инерции ковыряясь палкой в отбросах – за трое суток сформировался своеобразный условный рефлекс…
В поисках гипотетического ворюги, похитившего деньги, Ли столкнулась с незаметной на первый взгляд проблемой, на первый взгляд абсурдной и весьма странной. Проблема заключалась в структурной многоукладности так называемой социальной сферы промзоны. Ли считала, что изучила все особенности этого промышленного кладбища достаточно хорошо: целую неделю рассекала здесь на машине, наблюдала, делала пометки… Ну что, казалось бы, сложного в поисках вредоносного деньгоцапа: оденься похуже, загримируйся и гуляй по необъятным просторам промзоны, изучай обстановку, собирай данные… В действительности все оказалось намного сложнее. Стоило расстаться с машиной и одеться в лохмотья, как тут же возникли первые проблемы административного характера.
Оказалось, например, что все участки свалки поделены между бригадами «археологов», готовых насмерть драться с соседями, коль скоро таковым втемяшилось бы в голову посягнуть на чужую территорию. Поэтому бесконтрольно перемещаться по промзоне в светлое время суток не представлялось возможным. Конкуренцию здесь не терпели и запросто могли проломить череп тяжелыми суковатыми палками, являвшимися главным орудием производства. А поскольку Ли необходимо было перемещаться именно в светлое время суток да при этом еще и активно общаться с завсегдатаями, пришлось примкнуть к самой непрестижной бригаде – «околоточной», которая имела право «обследовать» по периметру городскую свалку, не заходя за пределы ограждения. Ничего хорошего на этом самом периметре не выбрасывали: сюда отгребали мусор от середины, где приезжающие мусоровозы ежедневно сваливали «свежачок», вызывающий завистливые вздохи представителей «околоточной» бригады.
К разочарованию Ли, ее маскарад промзоновскую аборигенку не очаровал. В первый день знакомства, как только Ли попыталась «навести мосты», притворно всхлипывая и жалуясь на горькую судьбу бомжихи, Женя грубо оборвала ее:
– Не хер тут прикидываться – мы не дурнее паровоза. От тебя же за версту ментовкой прет, ясноглазая ты моя! Тоже мне – бомжиха! Думаешь, морду в саже вымазала, тряпки нацепила – и все? Да ты на ручки свои посмотри, на ручки! Где твои цыпки, ясноглазая? Где желтые прокуренные ногти? И отчего они у тебя не обкусаны, а так ровненько обрезаны – как в салоне у маникюрши?
– Но я недавно… – попыталась было возразить Ли.
– А это только руки, – не стала выслушивать оправданий Женя. – А если тебя всю раздеть да разглядеть как следует? Слушай, ты мне тут театр не устраивай, скажи сразу, чего вынюхиваешь, а то крикну ребят, в секунду дубьем уделают – живого места не останется! – Женя красноречиво кивнула в сторону собравшихся в кружок представителей «околоточной» бригады, перекуривающих перед началом «рабочего дня».
– Даже и не знаю, – смутилась Ли. – Ну прямо мисс Марпл, да и только… Ну, отчасти права ты – не бомжиха я. Однако к милиции отношения не имею – могу поклясться всем, чем хочешь.
– Так что тебе надо-то здесь? – несколько утихла Женя – заинтересованно сверкнули заплывшие глазки на одутловатом лице. – Чего ищешь-то?
– Писательница я, из столицы, – понизив голос, призналась Ли, опасливо глянув в сторону «археологов». – Фамилию тебе не скажу – очень уж известная. Сейчас пишу очередной бестселлер о жизни отбросов общества. Главная героиня живет на городской свалке, а на самом деле она – дочь миллионера, но пока об этом не знает. В общем, впечатления мне нужны. Нужно в шкуру героини влезть, чтобы предметно подать читателю образ… Понятно излагаю?
– Брешешь, поди, – неуверенно пробормотала Женя. – Так не бывает…
