заберут пленного и дадут ценные указания. Радиотехническая служба лейтенанта Гусева снова приступила к работе. Сомнительно, что в округе объявится второй передатчик, но игнорировать такую вероятность не стоило.
– Майор НКВД Штольц Борис Наумович, – протянул руку невысокий полноватый офицер с очками на носу. Он явно копировал внешность и манеру своего высокого начальника – Лаврентия Павловича Берии. – Прибыли для выявления опасных и неблагонадежных лиц… в общем, стандартные мероприятия. Рад познакомиться, Андрей Михайлович. Сочувствую вашим потерям, видимо, операция не была должным образом спланирована. Если потребуется наша помощь, скажем, в проведении допросов…
– Давайте сразу расставим точки, Борис Наумович, – перебил его Гордин. – Ничего не имею против вашего присутствия, делайте свое дело. Но без ваших сочувствий и оценок. Очень вас прошу не наводить свои порядки на данной территории. Органами контрразведки проводится секретная операция. В этой связи прошу ставить меня в известность обо всех предполагаемых шагах относительно местного контингента. Чиновников магистрата не трогайте, в работу местных исполнительных и законодательных органов не вмешивайтесь – это наша епархия и наши разработки. Не забывайте, что в этом городе у нашего ведомства приоритет перед вашим. Простите, если был резок.
– Мы не собираемся соперничать с военной контрразведкой, – поспешил с ответом Штольц. – Конечно, занимайтесь своей операцией. Потребуется содействие – обращайтесь к моему непосредственному начальству. Рад был познакомиться.
Майор НКВД улыбался, но в его глазах поблескивал прохладный огонек. Способны ли ужиться две волчьи стаи в одном лесу?
Андрей отвратительно себя чувствовал. После двухчасового отдыха стало легче, заработала голова. Погибших офицеров и рядовых доставили в морг местной больницы, тела готовили к погребению. Отправить в Союз невозможно, придется героям покоиться на чужбине. Документы погибших отправили с нарочным в штаб части. С сочувствием посматривал капитан Волынцев – этот мужик не хуже других знал, что такое терять людей. Возвратных потерь прошедшей ночью не было, только погибшие.
«Выпить бы надо, – мелькнула мысль, – за вечную память, за упокой их душ».
Андрей принял душ, почистил обмундирование. В здании магистрата стояла тревожная тишина. Чиновники попрятались, работа не двигалась. Прошмыгнул первый секретарь Максимилиан Шмидт, растворился в запутанных переходах. «Надо же, живой», – задумчиво посмотрел ему вслед Гордин. Неприкаянно болтались по зданию «добровольные помощники» – Себастьян Курц, молодые парни Тобиас и Феликс. К их присутствию здесь уже привыкли. Но сегодня эта троица почему-то раздражала.
– Отправим их на кухню, товарищ майор? – предложил Несмелов. – Пусть учатся щи варить.
– В технике разбираетесь, товарищ Курц? – строго спросил Андрей.
– Конечно, товарищ майор, – австриец вытянулся, остальные последовали его примеру. – Насчет Феликса не знаю, но мы с Тобиасом хорошо разбираемся в автомобильной технике…
– Тогда почему отлыниваем, товарищи? Спускайтесь во двор, там наши умельцы уже второй час не могут завести машину. Покажите им, как нужно работать. Этим вы окажете содействие Красной армии. Закончите работу – оставайтесь здесь, вы можете еще понадобиться.
Майор Штольц, по-видимому, усвоил урок: офицеры НКВД в дела городского управления не вмешивались и от повальных задержаний пока воздерживались.
Встреча с городским главой была краткой и удовольствия не доставила. Господин Шварцен сидел у себя в кабинете и просматривал документы, привычно всего боясь. При виде майора контрразведки он вскочил, скроил угодливую мину – как будто к нему проездом заглянул главный канцлер Австрии.
– Отставить, господин Шварцен, вольно, – вздохнул Андрей. – Я на минутку. Работа продолжается? Все в порядке?
– Да, господин майор, мы стараемся изо всех сил… Но знаете, наше здание недавно осмотрели какие-то люди, показали странные документы, так предвзято разговаривали… Некоторые из них хорошо понимают немецкий язык… Они сказали, что еще зайдут, требовали предоставить списки всех сотрудников и их личные дела…
– Это мой недосмотр, господин Шварцен, – перебил Гордин. – Сделано все возможное, чтобы эти люди больше не приходили. Можете спокойно работать. Но помните, залог вашей безопасности – это плодотворное сотрудничество с нашим ведомством, надеюсь, вы еще помните его название?
– О да, конечно, его невозможно забыть… – Бургомистр не стал продолжать про кошмарные сны и страх от одного названия. – Я готов оказывать вам всяческое содействие, но не вполне понимаю, что надо делать…
– Работайте на благо горожан и старайтесь не вредить новой власти – и я уверен, мы подружимся. Когда вы в последний раз видели свою дочь, господин Шварцен?
– Она здесь, – снова занервничал бургомистр. – Я видел ее несколько минут назад, она курила в фойе и разговаривала с господином Паттиасом – это главный врач нашей больницы… Она спрашивала о вас – не встречались ли мы сегодня?
– Ваша дочь много курит?
– Она и выпить может, – бургомистр вяло улыбнулся, – и даже перебрать – невзирая на то, что работала в школе с маленькими детьми. Но для этого нужны соответствующие настроение и обстоятельства… Микаэла злоупотребляла несколько лет назад, когда рассталась со своим мужем, хотя, по моему убеждению, это было радостное событие…
«Все как у людей», – подумал Гордин.
Бургомистр облегченно выдохнул, когда майор направился к двери.
Микаэла находилась в вестибюле, уже не курила, но все еще разговаривала с представительным пожилым человеком, опирающимся на трость. Последний при появлении человека в погонах поспешил удалиться.
– О Иисусе, вы куда-то пропали, Андрей… – Микаэла пристально смотрела ему в глаза. – Вы плохо выглядите, у вас был нервный стресс, вы пережили еще одно неприятное событие. Мне очень жаль, я слышала, что вы потеряли своих людей, это ужасно. Я правда очень расстроилась, когда мне это сказали. Но вы в порядке, это главное… Я за вас… немного волновалась, – женщина смутилась. – Может, вам стоит обратиться к врачу?
– Может, и стоит, – вяло допустил Андрей, – но предпочту этого не делать, чтобы лишний раз не травмировать господина Бельзена. Я в порядке, Микаэла. Как прошли последние сутки?
– Тревожно, Андрей. Постоянное беспокойство на душе. У магистрата мало возможностей, нет денег, дефицит с кадрами – работники просто разбегаются, прячутся по своим домам. Нам угрожали какие-то люди в погонах, вели себя бесцеремонно, все высматривали. Мой отец пытался им сказать про ваше ведомство, но они отреагировали очень резко…
– Вопрос решен, вам не о чем беспокоиться.
– Правда? – обрадовалась Микаэла, и улыбка расцветила ее сумрачное лицо. – Это хорошая новость, спасибо, Андрей. Но, боюсь, вы не настолько могущественны, чтобы принести нам навсегда мир и благоденствие…
– Над этим я тоже работаю. – Андрей засмеялся. – О чем вы беседовали с доктором Паттиасом?
– О, вы уже знаете, кто это такой… Это очень порядочный и совестливый человек, талантливый хирург, много лет возглавляет нашу городскую больницу. Лично я не замечала, чтобы он пылал любовью к партии НСДАП и фюреру… Он приходил к моему отцу,
