Степа наградил доктора тревожным взглядом и мрачно потупился. Уй как интересно!
— Да, есть такое, — поддержал Домовитый. — Но… Учитывая тот факт, что многие представители нашего круга в последнее время ведут себя просто омерзительно и не несут за это никакой ответственности… Это в самом деле очень похоже на миф.
— Это ты про Мишу, что ли? — Веня неожиданно хмыкнул, что явно диссонировало с его мрачным настроением. — Ну так он против Верховных ни разу и не пискнул, а гадит строго в своем кругу, строго по статусу.
— В общем, это вполне могут быть совсем другие «стилеты», — доктор многозначительно посмотрел на Домовитого и покачал зажатым в пальцах карандашом, направив заточенный кончик в потолок. — И нас это вряд ли касается.
— Совершенно верно, — благоразумно закруглил опасную тему Домовитый. — Потому что те «стилеты», если они реально есть, по определению не могут работать в доме, где гостит Верховный. Это… Эмм… Это примерно то же самое, как если бы Юра достал свой ножик и стал бы тыкать им себя в пузо.
— Не дождетесь, — Юра без всякого пиетета предъявил кукиш. — Это вы меня с кем-то перепутали.
— Итак, мы примерно представляем себе, о чем говорит Степа, — резюмировал Ольшанский. — Речь идет о людях, которые опаснее, чем Юра и Степа вместе взятые. Отсюда и будем строить все расчеты. И для удобства предлагаю определиться с терминологией. Коль скоро «стилеты» — понятие спорное и по ряду причин неприемлемое для нашей ситуации, давайте введем привычное понятие «диверсанты».
Все синхронно кивнули. «Диверсанты» — это просто, знакомо, и вполне укладывается в стандарты служебно-боевой деятельности.
— Хорошо, с этим определились, — Ольшанский поставил отметку на своем листке. — Теперь по задачам…
— И чаяниям руководства, — добавил Домовитый.
— Ну так мы вроде бы договорились, что наши задачи и их чаяния совпадают, — напомнил Ольшанский. — Разве нет? Найти Веника и Ивана. Это раз. Доказать, что Степа был прав насчет… эмм… диверсантов. Это два. Или же опровергнуть его версию.
— Петрович, ты так ничего и не понял? — Степа недовольно покачал головой. — По «диверсантам» руководство разберется самостоятельно. Без нас. Им от нас по «диверсантам» ничего не надо. А у нас, я уверен, ничего по ним и не будет. Полный ноль.
— Степа, что за пессимизм? — обескураженно уточнил Ольшанский.
— Я знаю этих «диверсантов», — Степа опять посмотрел под потолок и нервно дернул ртом. — Они… В общем, они не оставляют следов. Никогда. Нам дали время до шести утра, чтобы мы отработали Веника и Ивана. Вы что, боитесь сказать правду? Руководство считает, что Веник сошел с ума, а Иван со своими друзьями его прикрывает. Вот вам и все чаяния.
— Это очень плохая версия! — воскликнул Веня. — Я уверен, что этого просто не может быть!
— Я тоже уверен, — кивнул Степа. — На все сто.
Веня с любовью посмотрел на Степу и озарился мимолетной улыбкой.
Очень трогательно. Не ты ли, дружок, совсем недавно приказывал расстрелять этого парня? А ведь и расстреляли бы, не дай Серый соответствующую команду начальнику твоей СБ.
Остальные красноречиво промолчали.
Похоже, в команде имеет место трагическое расхождение во мнениях. Это не то чтобы интрига, но уже ясно, что работать с таким настроем будет непросто: отсутствие единодушия на старте — это серьезный минус для любого проекта, результат которого во многом зависит от слаженности и четко выдержанного вектора приложения усилий. Немного витиевато получилось, да? Скажу проще: если мы будем работать кто в лес, кто по дрова и каждый будет гнуть свою линию, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Да… Думаю… Все согласны с этим, — осторожно подбирая слова, сказал Ольшанский. — Но… Гхм-кхм… В рабочем порядке мы должны отработать и эту версию.
— Не понял… — у Вени задрожали губы — похоже, сейчас опять будет истерика. — Сергей… Ты это серьезно?!
— Мы должны отработать эту версию в первую очередь, — торопливо добавил Ольшанский. — Исключительно для того, чтобы отбраковать ее.
— И с фактами в руках доложить руководству, что эта версия — полная чушь, — поддержал Домовитый, ткнув карандашом в потолок. — ТАМ ведь в эмоции не верят, им факты подавай. Мы дадим им эти факты.
— Веня, спокойнее, мы все за тебя, — обнадежил доктор. — Мы сообща разрешим это недоразумение.
— Ну… Если так… — Веня судорожно вздохнул и обежал присутствующих настороженным взглядом. — Тогда давайте побыстрее сделаем это.
Включение Вени в следственную группу было большой ошибкой. Чем думал Серый, когда составлял список? Веня будет только мешать нам и ни о какой объективности даже и говорить не стоит, по крайней мере, в части, касающейся версии «сумасшедший Веник».
— Итак, коллеги, прошу высказаться. Нет ли у кого информации, которая пока что не стала общим достоянием?
Да, у меня как раз такая информация была, но я сомневался, стоит ли ее оглашать в присутствии Вени.
Коллеги делиться секретами не спешили. Немного посомневавшись, я все-таки принял решение и поднял руку, как примерный ученик на уроке ботаники.
— Мы тебя слушаем, — поощрительно кивнул Петрович.
И я честно, без утайки, рассказал про «светлячок».
Коллег этот момент чрезвычайно заинтересовал, а Веня ожидаемо впал в депрессию: тотчас же утратил конструктивный настрой и принялся привычно ныть «нет-нет, не может быть… он не такой… он не мог… он добрый мальчик… какой, в ж…, «светлячок»?! Он ни разу в жизни даже травку не пробовал…»
— А что такое «светлячок»? — заинтересовался Домовитый.
— Это «синтетик», совсем недавно изобретенный одним из местных «гениев», — дал справку доктор. — Сильнейший галлюциноген длительного действия, практически не исследован, так что о системных состояниях говорить пока что не приходится: реакция и побочные эффекты могут быть какими угодно. В том числе и… гхм… чрезмерное возбуждение, сопряженное с агрессией и частичной или полной утратой контроля…
— Поклянись, что не врешь! — слезно потребовал Веня, прожигая меня насквозь ненавидящим взглядом. — Поклянись кровью матери, что не оговариваешь моего бедного мальчика! Знаешь, что я с тобой сделаю, если ты врешь?!
О боже… Меня ты тоже прикажешь расстрелять? Я все более склоняюсь к версии «сумасшедший Веник»: похоже, у вас это вполне себе фамильная черта.
— Клянусь кровью матери (а никто ведь не уточнял, чьей именно матери). Если хотите, можете протестировать меня на «полиграфе». Не подумайте, что это издевательство над вашими чувствами, но когда мы шли на аудиенцию и встретили Веника в зале, он был уже под кайфом. Поэтому он и не узнал меня…
— Ты, маленькое мерзкое чудовище! — с ненавистью процедил Веня. — Ты оговорил моего сына в присутствии Верховного!
— Возражаю! — возмутился я. — Как раз таки в присутствии Верховного я про «светлячок» ни слова не сказал, вы не заметили? Я щадил ваши чувства, решил не подставлять вас под удар, поэтому сказал об этом только сейчас.
— Это легко проверить, — Ольшанский черкнул пару строк на своем листке. — Опросим пост на воротах, посмотрим запись. Если Веник выходил, мы это узнаем. Телефоны Веника «накрыты»?
— Да, — немного поколебавшись, ответил Веня.
Замечательно. Это называется «никакого мониторинга»?
— Это хорошо. Алекс упомянул, что Веник с кем-то говорил, перед тем как выйти из усадьбы…
— Ладно, я дам вам этот разговор. Вообще, если надо, можем посмотреть звонки за весь вечер.
— Да, не помешает. Вениамин, держи себя в руках, сейчас я задам неприятный вопрос доктору… Прошу понять правильно, это для того, чтобы сразу отсеять ложную версию…
Тут Петрович без обиняков спросил, может ли нормальный человек, будучи под воздействием психоактивного препарата, наподобие «светлячка», устроить резню, которую мы наблюдали в усадьбе.
Прежде чем выдать вердикт, доктор некоторое время думал — то ли из деликатности, то ли из чувства профессиональной ответственности. Все напряженно ждали.
Для меня же все было очевидно: я сразу вспомнил, как Веник носился по парку и агрессивно дубасил аниматоров. Причем, прошу заметить, дубасил с явным наслаждением. Так и хотелось заявить «виновен», но в связи с присутствием нервного папаши я скромно промолчал.
Доктор проявил деликатность и в итоге ловко перевел стрелки:
— Повторюсь, препарат не исследован. Можно ожидать какой угодно реакции. Мог ли человек под воздействием препаратов такого типа утратить контроль и впасть в буйство? Ответ положительный, но нас больше интересует другой вопрос. С какой эффективностью будет действовать человек, находящийся под воздействием препарата? Думаю, это вопрос к специалистам. Сформулирую: мог ли Веник — юноша средних кондиций и совершенно неподготовленный к такого рода «экстриму», в эйфории носиться как угорелый по всему дому, резать всех подряд и убить при этом двоих сильных мужчин?
