– Нет, – дернул головой старик. И тут же добавил, оглядев по очереди Менахема Альбцмана и его подручных. – Мой покойный шеф Отто Скорцени сумел бы, как это вы выразились, экстрадировать…
– Ваш покойный шеф, – впервые губы израильского «командос» скривились в ухмылке, – не стал бы чрезмерно напрягаться ради штандартенфюрера, даже такого заслуженного, как вы, Отто Генрих Штеренфрид. Вам завязать глаза?
– Нет, не стоит.
Привести приговор в исполнение спецназ «Моссада» мог еще позавчера, но два последних дня Штеренфрид проводил в компании молодого сотрудника ЦРУ. Некоего Джимми Кроуфорда. Командир Менахем Альбцман не стал уничтожать сразу двоих. Хотя знал, что Кроуфорд является преданным, старательным учеником штандартенфюрера.
– Все-таки они его достали. Эффективно работают, – без какого-либо проявления эмоций констатировал директор ЦРУ, разглядывая большие фотоотпечатки, сделанные криминалистами на месте происшествия. – Однако осложнения с Израилем нам сейчас не нужны. К тому же по-своему они правы – приговор вынесен по решению суда. Кстати говоря, в отличие от моего предшественника, я никогда не одобрял контактов с бывшими нацистами. Тем более эсэсовцами… Что вы молчите, Кроуфорд?
– Я внимательно слушаю вас, господин директор. – Джимми старался, чтобы голос его звучал бесстрастно, но не смог скрыть горечь.
Директор неопределенно хмыкнул и на некоторое время умолк, разглядывая молодого подчиненного поверх больших затемненных очков.
– Вы знаете, Кроуфорд, какое прозвище дали вам ваши коллеги? – неожиданно спросил шеф.
– Да. Знаю, – выждав небольшую паузу, проговорил Джимми.
– Эсэсовец. Так? – уточнил директор.
– Так, – кивнул головой Кроуфорд, глядя прямо в темные стекла очков.
– Вы были так привязаны к господину Штеренфриду… Он ведь многому вас научил? – продолжил в том же тоне шеф.
– Я выполнял поручение Управления, – где мог, Кроуфорд уходил от прямого ответа.
– И хорошо выполняли. – Неожиданно директор ЦРУ резко изменил тон. – Поэтому я по совету вашего непосредственного начальника решил дать вам новое поручение. Послезавтра вы, Кроуфорд, отправляетесь в Афганистан. Инструктором.
Джимми поднялся с кресла, вытянулся, не произнося ни слова.
– Вы что-то хотите сказать? – тут же отреагировал директор.
– Я не знаю ни слова ни на дари, ни на пушту,[14] – осторожно произнес Джимми.
– У вас будет переводчик. Из местных. Ну а русский, насколько мне известно, вы знаете почти в совершенстве?
– Да, это так.
– Ну вот и прекрасно. Ваш фронт работ – русские. Их ведь сейчас там немало. Перехваченные радиопереговоры, работа с пленными, агентурой. Отличная почва для служебного роста. Согласны, Кроуфорд?
– Да, господин директор.
– К тому же только там, в Афганистане, вы сможете применить на практике всю ту науку, которую вам поведал покойный герр Штеренфрид. Похороны завтра, в девять часов. Будете присутствовать?
– Не могу сказать… Мне ведь нужно собраться, плюс прощальный ужин в семейном кругу, – Кроуфорд впервые за время беседы улыбнулся и расслабленно развел руками.
Похороны папы Отто прошли без участия Кроуфорда. Сборы в дальнюю дорогу – вещь нелегкая…
Впереди был Афганистан и первая очная встреча с Телегиным. Ее Кроуфорд не забудет до конца своих дней. Она чуть не стоила жизни и дальнейшей карьеры.
Западная Ю…я. 200… год
– Простите мое неуемное любопытство, но этот ваш друг… Ну, который на фотографии… Он ждет вас? – Что-то было в голосе Вилли, убедившее Телегина, что вопрос продиктован вовсе не любопытством.
– Трудно сказать, – искренне ответил Телегин.
– Видите ли, я немного наслышан об Эмире. Если вы так вот просто хотите вторгнуться в его вотчину, чтобы взять интервью…
– А что еще у него можно взять?
– Он может повесить всех троих. Как агентов американского империализма. Меня это не устраивает.
Телегин молча затормозил, остановился.
– Не смею удерживать. К сожалению, я не смогу сейчас доставить вас в вашу гуманитарную миссию, придется идти пешком.
– Едем дальше, – хмуро отозвался Аптекарь.
Сидя в джипе, Джимми в который раз разглядывал фотографии, сделанные агентами Касима. Женщина Кроуфорду не понравилась. Типичный славянский тип – довольно широкое, даже грубоватое, лишенное утонченности лицо, чересчур умные для женщины глаза… Вот фигурой залюбуешься – сильное, тугое, женственное тело, высокая большая грудь. Хотя, пожалуй, чересчур тяжелые бедра… А вот Вячеслав Телегин мало изменился. Худая, юношеская фигура, тонкая талия, широкие плечи – ни живота, ни лысины. Прямо «ковбой», только без шляпы.
– Только что звонили мои люди из полиции, – сообщил подошедший к джипу Касим. – Их машина установлена – коричневый «Фольксваген», угнан неизвестными лицами со стоянки «Лесной таверны». Сейчас за рулем женщина. В салоне больше никого не видели, хотя полной проверки не было. Машина движется на средней скорости вот в этом районе… – Касим выделил и увеличил район на экране кроуфордовского ноутбука. – Это в направлении Стадличево. Скорее всего она туда и направляется.
– Негласная вотчина Черного Эмира, – закончил Кроуфорд. – А здесь – очередной дорожный ресторан? – ткнул он в изображение.
– Да. Они сейчас в десяти километрах от него. Я, кажется, вас понял.
– Твои успеют? – с сомнением осведомился Кроуфорд.
– У меня есть свои люди во всех окрестных ресторанах. Сейчас они предупреждены и наготове. Вы не зря платите, сэр!
«Сэр» было произнесено не без иронии, но на это Джимми плевать хотел. Скорее всего в этом «Фольксвагене» укрылись и оба мужика – Телегин и этот странный тип, их связной или агент. Но даже если баба одна, надо хватать то, что есть. Во всяком случае, постов вокруг озера вполне достаточно, и они каждые четверть часа подтверждают – все спокойно.
– Что за чертовщина… Видно, придется добираться пешком.
Машина затормозила в нескольких метрах от дорожного ресторана. Впереди путь был закрыт. Точнее, временно перекрыт – дорожная полиция обмеряла и фотографировала два стоящих впритык автомобиля. Один из них был изрядно покорежен, рядом стоял автокран.
– Они говорят, что через пятнадцать – двадцать минут можно будет ехать, – сообщила вернувшаяся Наталья.
– Зайдем? – Телегин кивнул на двери ресторана. – Мне вредно голодать, становлюсь невежлив и агрессивен, да, Вилли?
– Пошли, я тоже на пределе, – отозвалась Наташа.
– А я, простите, останусь здесь. Все конверт никак не переварю, – Вилли изобразил приступ кишечной колики.
Телегин махнул рукой.
Внутри дорожный ресторан являл собой довольно-таки сюрреалистическое зрелище. Изначальная имитация стиля барокко в результате последующих усилий декораторов образовала странный агрессивный гибрид с интерьером хижины китайского рыбака и цветастым цыганским шатром.
– Расслабимся, – произнес Телегин, сделав заказ официанту. – Машину поведет наш друг.
– Ты ему доверяешь? – спросила Наташа.
– Да. Причем сам не могу объяснить, почему.
– А если он работает на Кроуфорда?
– Нет… Уж больно замысловато.
– Ладно – больше ни слова.
Перед Телегиным сидела не слишком молодая усталая женщина. И глядела на него не отрываясь добрыми глазами. И в глазах этих светилась такая нестерпимая тоска, что Телегин почувствовал – сейчас он придвинет свой стул к ней рядом и прямо здесь начнет ее целовать и гладить волосы…
Официант подкатил сервировочный столик с подносами.
– Почему коньяк? Простите, но я заказал…
– Приносим извинения, – наклонил голову официант. – Заказанного вами вина нет. Между прочим, коньяк дороже, но мы посчитаем по цене вина. В порядке компенсации…
– Ладно, оставьте, – махнула рукой Наташа.
Официант откупорил бутылку, наполнил бокалы и удалился.
– Ну, за что пьем? – спросила Наташа, подняв свой бокал.
Телегин не ответил. Пить не хотелось…
Ведь они с Наташкой могли бы сидеть здесь просто так… О чем бы они ни думали… Они могли бы здесь сидеть и беззаботно смеяться, и говорить о всякой ерунде, и подначивать друг друга, и даже поругаться, изнывая от нежности и желания, и она бы надувала губы, как тогда у ручья в этой трогательно нелепой шляпке… Они могли бы сидеть утром на сеновале – в пристройке к деревенской избе в телегинской деревне. И пить молоко из больших кружек. Наташка держала бы ее по-детски, обеими руками… Она, в сущности, так и осталась девчонкой.
– Что с тобой? – спросила Наташа изменившимся голосом. Бокал по-прежнему был у нее в руке.
– Ничего, – ответил Телегин, фокусируя взгляд, как будто очнулся от обморока.
Что-то было не так, но он не понимал, что именно. Не склеивается… Ну же!…Официант приносит коньяк, который они не заказывали. Явно дорогой, но – за счет заведения. Откупоривает бутылку… Нет! Не откупоривает! Бутылка уже была откупорена! Он просто вынул пробку, прикрывая горлышко рукой! Или показалось?
