– Я звонил в «Империю», его там тоже разыскивают, сказали, что повадки у него все ментовские.
Я понял, что Светлане пришлось сказать, где я работаю…
– Ух, сука, еще и парик надел, бороду приклеил. Точно, мент! – услышал я гнусавый голос и одновременно ощутил удар ногой в бок.
– Утопить его, как кота… Или отдать «империалистам», пусть сами разбираются со своим паскудником.
Когда в комнате остался один охранник, я приподнялся, сел в углу.
– Очухался? – спросил меня верзила с туповатым лицом – тот самый, который бросился мне под ноги. – Хорошо ты урыл нашего, челюсть вдребезги. Вот только зря ты полез на сцену. Дождаться, что ли, не мог?
Он покачал головой. Добренький попался, чтоб его, а потом в речку спустит, сочувствуя.
– Я тебя в этом парике и бороде не признал. А потом гляжу – точно ты. Вылитый. Не узнаешь меня?
– Первый раз вижу… – сказал я и отвернулся.
– А я вот тебя на всю жизнь запомню. Забыл, что ли, разборку на полянке? Ведь ты знал, что я живой, а не стал добивать… Я это хорошо понял, когда на снежку валялся и ты пистолет выбил у того мурика, который ходил, достреливал наших…
«Дебил!» – И я вспомнил расстрел в лесу и моего соперника с автоматом.
– Вот и познакомились! – с фальшивой радостью отозвался я.
– Ты вот что, парень, слушай внимательно. Тачку твою я отогнал за два квартала, как выйдешь, так налево пройдешь…
Он вытащил нож, перерезал веревки на моих руках, сунул ключи от машины, выглянул наружу.
– Давай, мигом!
– А ты что потом скажешь?
– Давай, придумаю что-нибудь! Я не привык оставаться в долгу…
Он подтолкнул меня к выходу, я коротко пожал ему руку, почувствовав ее крепкую силу.
Машина стояла там, где он и сказал. Я завел, тронулся. Ехать мне было некуда. Покружив по Москве, я остановился у телефона-автомата, набрал номер Валерки.
– Приезжай! – холодно сказал он, поняв, что я влез в очередную историю.
Тем не менее он встретил меня так, как будто мы вчера простились.
– Я чувствовал, что ты сегодня позвонишь.
Я рассказал все, что знал про Закрытую Дачу. Валерка слушал и хмурился; когда я поведал о том, как убили профессора и как пытались подставить меня, он встал, начал ходить из угла в угол. Умолчал я лишь о том, что исполнил приговор Вераксе. В нашем мире возмездие приходит слишком поздно, если вообще приходит. Ненаказанное зло разрастается, как грязное пятно на воде. Как тут без самообслуживания?
Наутро мы вместе поехали на Лубянку. Пропуск уже был выписан. Это удивило меня, но я не подал виду.
Потом Валерка повел меня по красным ковровым дорожкам. Они поглощали звуки наших шагов и сотен других ходивших здесь людей, которые верили в могущество и священную тайну ордена незримых и беспощадных рыцарей. Мы пришли к седовласому генералу, которому я снова рассказал про обитателей Закрытой Дачи.
– А найдутся люди, которые подтвердят ваши сведения? – спросил он.
– Конечно, – сказал я и тут же засомневался.
Михаил Александрович бы подтвердил, а всякая шушера типа Птицеедиса…
– В такой ситуации доказать преступный умысел весьма трудно, даже при наличии документальных подтверждений – разработок махинаций, афер. А если вся эта ученая рать не согласится признать, что их насильно удерживали?.. Скажем, им хорошо заплатят, откроют настежь ворота, мол, свободны, господа ученые, никто вас не держит… – стал размышлять генерал. – Наука-то обнищала, да и побоятся голос поднять…
– Но ведь люди исчезали, на моих глазах профессора убили! – не выдержал я.
– Проблема исчезнувших касается только самих исчезнувших… (Потрясающая фраза, не правда ли?) – И поверьте, молодой человек, Федеральной службе безопасности, – продолжал свои поучения генерал, – никак нельзя проколоться. Пойдет шум, что мы ведем борьбу со спонсорами науки… Значит, против президентского курса…
Генерал задал еще несколько уточняющих вопросов и попросил подробно изложить на бумаге все, что я знал о Закрытой Даче. Почему-то мне показалось, что генерал трусоват. О чем я и высказался позже.
– Ладно, помолчи, – хмуро отозвался Валерий. – Тут такие времена, не знаешь, кто тебя завтра подставит. Слышал, нескольких начальников управлений ФСБ по-быстрому уводили, за экономическую безопасность Родины отвечали… Такие дела воротили, никаким ментовским оборотням и не снилось…
Валерка нецензурно выругался, что было ему несвойственно.
– Что собираешься делать? – спросил он.
– Пойду к Вячеславу Викторовичу и выскажу все, что думаю о нем.
– Не торопись. Испортишь дело. Я думаю, не позднее, чем завтра, сделаем визит на эту дачу. А вот какие силы за ней стоят… Где ты ночуешь?
– Не знаю…
– На свою квартиру не возвращайся. Тебя грохнут. Давай опять ко мне.
– Хорошо, если не найду другого варианта.
С Лубянки я отправился в отделение милиции, нашел следователя, который вел дело об убийстве неизвестного на платформе «Беговая».
Моложавый парень лет тридцати в синем костюме внимательно выслушал меня и сказал с усмешкой:
– Ну, и болван же ты! Зачем скрывался? А если бы наши лопухи тебя замочили? Тебя никто и не считал виновным. Вот, – он достал папку, – свидетельские показания. Они его зарезали, как только вышли вслед за ним на платформу. Люди из вагона все видели… А тебя мы искали…
Потом я записал свои показания, нарисовал, как ехать к ресторану без вывески. Следователь, представился он Михаилом, предложил вместе с ним поехать брать Аслахана. Но я отказался.
– Меня тошнит от этих рож… Да, и еще. По моим сведениям, у него сломана челюсть. Наверное, сейчас лечится…
– Уж не ты ли сломал? – прозорливо спросил Михаил.
– История об этом умалчивает, – решил я перестраховаться.
– Правильно сделал. С этими скотами иначе нельзя. А второй гусь не попадался?
– Извини, браток, не попадался.
Следователь дал мне свой телефон, пожал руку на прощание:
– Вот таких ребят нам не хватает…
Вечером ноги понесли меня к Свете, в ее квартиру на улице Новикова-Прибоя. Но сначала я решил позвонить Валере.
– Где ты шляешься? – грубо спросил он. Я даже опешил. – Мы же договорились, что ты позвонишь в пять.
– Сейчас только четыре! – ответил я, глянув на часы.
– Срочно приезжай.
Я не стал задавать лишних вопросов.
– Едем брать Закрытую Дачу, – сказал Скоков вместо приветствия и подвел к плотному мужику в кожанке. Тот назвал себя по имени и отчеству и показал на джип «ВМW». Мы сели вместе с Валерой. За нами отправились еще три машины, потом по пути пристроился автобус с занавешенными окнами, а у Кольцевой дороги присоединился бронетранспортер.
Я почувствовал легкую дрожь – азартную предвестницу доброго дела.
В темноте мы проскочили поворот, поэтому пришлось возвращаться. Но я тут был ни при чем. План операции детально проработали на карте… Наша машина заняла место во главе колонны, мы поскакали по заснеженной лесной дороге. Фары высвечивали причудливые изгибы ветвей в снежном погребении, монолиты корабельных сосен, привычно устремленных в звездную даль неба.
Мы остановились у ворот, вышли из машин, из автобуса посыпали упругие ребята в бронежилетах под камуфляжными комбинезонами, крепкогрудые, в зеленых касках-сферах, они стали окружать забор по периметру.
Старший подошел к воротам, произнес, будто вслух подумал:
– Крушить будем или сами откроют?
Он надел тонкую перчатку и постучал в ворота.
– Открывайте, вы окружены спецподразделением ФСБ!
Через минуту послышался ответ из-за забора:
– Сейчас, я доложу руководству!
– Добром не хотят, – сказал руководитель операции. – Скажи им в мегафон.
Валера рявкнул:
– Сейчас будем таранить ворота!
Тут раздался голос Бастилина:
– Вы не имеете права, это частное предприятие.
– У нас ордер на обыск!
Ворота тут же открылись. Первым въехал бронетранспортер, за ним – легковые машины. Ребята мгновенно вычислили охрану, профессионально заломили руки, отобрали оружие. Бастилина не тронули. Эту яркую сцену я наблюдал из автомашины. Мне порекомендовали не «светиться», и я охотно согласился.
Как позже выяснилось, на Закрытой Даче сегодня было поощрительное спецмероприятие – женский день. Для отличившихся привезли ограниченный контингент любвеобильных женщин и, разумеется, вино и фрукты.
Представители генофонда яростно возмущались по поводу испорченного праздника, не осознав еще, что пришел конец их странного бытия – заточения.
Бастилина и всю его команду задержали, прихватили и нескольких постояльцев Закрытой Дачи. Остальных переписали – «бросили на произвол судьбы»…
Я все же решился поехать к Светлане. Без предварительного звонка. Меня раздирали противоречивые желания, я боялся этой встречи, но и хотел ее, убеждая себя, что наши судьбы чудесным образом определятся, как только мы глянем друг другу в глаза.
