Додумался до того, что хотел встать и уйти, но дверь отворилась, из кабинета вышла женщина, за нею показался невысокого роста мужчина с округлым лицом и узкими глазами. Проводив посетительницу до двери приемной, он пожелал ей успехов и выразил надежду на сотрудничество.
— Готово? — подойдя к секретарше, посмотрел на экран компьютера. — Через полчаса мне уезжать.
— Еще пять минут. К вам посетитель, — она бросила мимолетный взгляд на листок в раскрытой папке: — Мехов Владислав Михайлович.
Камай тут только обратил на него внимание, машинально улыбнулся:
— Прошу!
При всей роскошной отделке его кабинета в нем не было ничего лишнего: стол, диван, кресла, компьютер, переговорное устройство, кондиционер в окне.
— Садитесь, пожалуйста, — указал Камай на стул и сел напротив. — Слушаю вас, Владислав Михайлович.
— Скажите, вы знали Кожухова Анатолия Борисовича? — спросил Влад.
Камай явно не ожидал этого вопроса, удивленно приподнял редкие белесые брови.
— Некоторым образом. Он учился на параллельном курсе. Трагическая смерть, я читал в газетах.
— А по работе вы с ним сталкивались? Камай выдержал паузу.
— Вы следователь? — спросил с явной целью продлить ее.
— Я частное лицо. Раньше я работал в службе безопасности «Краснодольскцветмета».
— Нет. Не сталкивался. Почему это вас интересует? «Врет! — понял Влад. — Врет. Значит, я на правильном пути — собака зарыта именно здесь».
— Потому что Кожухов был у вас в ночь с шестого на седьмое июня вместе со своим телохранителем Александром Земцовым, — заговорил он жестко против своего желания. — А спустя два выходных оформил доверенности на право распоряжаться дачей и автомобилем на свою жену Кожухову Зою Александровну, но ей об этом не сказал, а держал доверенности до поры — в рабочем столе. Пора пришла: за минуту до смерти он позвонил жене и сказал о том, что имущество переходит ей, его надо продать. И все! У него были крупные неприятности, шли повальные проверки. И в это время, когда его таскала министерская комиссия, а потом — Генпрокуратура, он выехал из города один-единственный раз — к вам! — Влад обострения не хотел, выпалив все это, вдруг сник. Потом добавил просто и доверительно: — За день до его смерти нашли труп Земцова. Об этом писали, но не писали о том, что он умер под страшными пытками. И теперь все занимаются перераспределением ролей и капиталов в объединении, но никого не интересуют убийцы телохранителя. Он был моим другом.
— Сочувствую.
— Да не нужно мне вашего сочувствия! Мне нужно знать, кто скрывается под «организованной преступной группировкой», о которой все время пишут газеты. Я еще ни разу не читал о том, что приговор в отношении наемных убийц приведен в исполнение.
— Думаете, я могу вам в чем-то помочь?
— Думаю, могли бы. Только едва ли захотите. У вас-то все о`кей — зачем вам какой-то телохранитель, положивший жизнь за человека, который назавтра застрелился. Глупо, правда?
К удивлению Влада, хозяин кабинета не выпроводил его за дверь; положив ногу на ногу, побарабанил пальцами по столу.
— Хотите выпить? — спросил вдруг.
— Я не пью. К тому же я за рулем.
— Вы специально приехали сюда из Краснодольска?
— Такие дела мимоходом не выясняют.
Камай встал, выглянул в приемную и что-то сказал секретарше.
— Моя фирма «Редмет» занимается добычей, обогащением и поставками редкоземельных металлов иностранным партнерам в соответствии с квотами и международными договоренностями, по мировым ценам. Мы работаем совместно с американской компанией «Геникс энд трэйд»…
Вошла секретарша, положила на стол несколько листков с принтерным текстом.
— Спасибо. Позвони «пять-ноль-пять», пусть Алексей посидит в приемной, — вполголоса сказал он и, когда секретарша вышла, продолжил: — У КожуХова и его объединения, как вам известно, другая продукция и другие задачи. Правда, два предприятия занимаются обогащением, но они находятся в ведении Миноборонпрома, поэтому наши с Кожуховым деловые интересы не пересекались.
— А с Паничем? — пошел Влад ва-банк.
Камай замер и покраснел, но мгновенно справился с собой и, чуть подавшись вперед, сделал вид, что не расслышал:
— Простите, с кем?
— С Паничем Дмитрием Константиновичем?
— Я не знаю такого. Никогда не слышал.
«Псих, — думал Камай. — Определенно ненормальный! Решил заняться частным расследованием и посчитаться с убийцами друга?.. Средневековое какое-то мышление! Мститель-одиночка… Бред!.. Откровенен, как сердце на ладони. Или все-таки играет?.. На кого? Панича упомянул… решил пойти в одиночку против Панича? Далеко пойдет!..»
— Значит, вы не скажете мне, зачем приезжал Кожухов? — спросил Влад.
— Скажу. Разумеется, не только затем, чтобы рассказать о своих неприятностях. Разорился банк «Техэкспорт», куда были вложены немалые деньги партнеров «Цветмета». Анатолия донимали кредиторы, заканчивался квартал, и предстояло выплачивать дивиденды акционерам. Он был неплохим технологом, но по части экономики до руководителя такого масштаба не дотянул, к тому же понадеялся на сомнительных специалистов, и этим воспользовались. — Камай достал чашки, неторопливо — так же, как говорил, — стал насыпать сахар, наливать кофе. — «Краснодольскцветмет» безнадежно погряз в долгах, нужны были кредиты. И с этим он решил обратиться ко мне. Точнее, через меня — к американцам, фирме всемирно известной и, как он полагал, богатой. Но на оформление подобного контракта требовалось время, кроме того, американцы, как известно, «по пятницам не подают» — нужны гарантии. Права закладывать под залог собственность акционерного предприятия у Кожухова не было, он обещал собрать Совет директоров. Я же, прежде чем связаться с партнером, ждал его решения. Но, как видите, не дождался. Теперь обязанности генерального директора исполняет Мещанинов, насколько мне известно. Серьезный человек, и стоят за ним серьезные силы — правительство и государственный банк. Думаю, теперь дела пойдут на лад, — Камай поставил перед Владом глиняную чашку. — Прошу. Могу предложить печенье.
На кофе Влад не взглянул.
— Значит, кредиты просить приезжал? — посмотрел на Камая с прищуром. — Накануне выходного, на ночь глядя, и попросил водителя подъехать со двора?
Камай был само спокойствие. Сел в кресло, неторопливо размешал сахар.
— Я не знаю, по какой причине он не хотел афишировать свой визит.
— А дверь черного хода в отеле закрыта, — усмехнулся Влад. — Тем не менее его встречали там двое ваших сотрудников. Значит, ждали? Он вам предварительно звонил и просил о конфиденциальной встрече?
На это Камай отвечать не счел нужным, полагая, что рассказал более чем достаточно.
— Это все, что вы хотели от меня узнать? — спросил он жестко.
Влад отодвинул чашку и встал.
— Не совсем, — негромко произнес он, оценивающе глядя на визави. — Еще я хотел предложить вам образец осмия-187. С указанием места производства.
Как бы ни отреагировал на это предложение Камай, другого способа продлить с ним знакомство Влад не видел. Ложечка в руках хозяина кабинета застыла на мгновение, он встал и, оперевшись о столешницу, четко ответил:
— Подобными сделками с частными лицами наша фирма не занимается.
Влад подошел к его столу, взял ручку и нахально написал на листке настольного календаря номер своего телефона.
— Если ваша фирма передумает, — произнес, подражая интонации Камая, — позвоните. Через три дня я найду другого покупателя.
До двери он дошел медленным, размеренным шагом. Он надеялся, что Камай окликнет его, но Камай промолчал.
Дождавшись, когда хлопнет дверь в приемной, Камай нажал на клавишу аппарата громкоговорящей связи:
— Таня, Алексей пришел? — Да.
— Пусть войдет.
Через несколько секунд в кабинет вошел директор службы безопасности фирмы «Редмет ЛТД» Алексей Соловьев — неприметный внешне мужчина лет тридцати, один из тех, кто встречал Кожухова и Земцова шестого июня.
— Только что у меня был некто Мехов Владислав Михайлович, в прошлом — сотрудник СБ краснодольского «Цветмета». Во всяком случае, так он мне представился. Но мне этого недостаточно. Нужно узнать о нем все возможное: кто такой, чем занимается, с кем связан… ну, и так далее, не мне тебя учить. Все ясно?
Соловьев кивнул, подошел к окну и проводил взглядом красную «девятку», стремительно выехавшую со двора.
Весь следующий день Влад провел во Дворце спорта, неприязненно наблюдая за инструкторами, которых Палыч приблизил к себе по одному ему известным критериям: «Тоже мне, выискались наставники! Самих еще учить да учить». Палыч за всю тренировку не произнес ни слова — ходил, смотрел, подолгу стоял возле каждого, и ребята в его присутствии работали как черти, откуда только силы брались. Доброжелательный и строгий взгляд мастера Влад ощущал на себе десять лет: теперь Палыч глядел на него иначе. Вроде и кошка между ними не пробегала, а чувствовал: для Палыча он — отрезанный ломоть. Гордость не позволяла подойти и выяснить отношения, да сэнсэй и не сказал бы ничего — выдал бы очередную притчу, которых у него в запасе было на все случаи жизни.
