— Это уже мое дело, дорогая. И, прошу, оставь меня!
Вере стало жаль мужа. Жаль его к ней любви: он же не виноват, что она-то его не любит.
— Гена! Давай по-хорошему. Ты много работаешь.
Пойдем вместе. В конце концов, ты муж мне?
— Не надо, Вер! Я не нуждаюсь в жалости и не пойду с тобой. Не хочу!
— Что же, спокойной ночи, дорогой.
— Это я уже в записке читал, ни к чему повторяться!
Вера пожала плечами, поднялась в спальню, где, лежа в постели, никак не могла уснуть, находясь под сильным впечатлением от близости с Володей.
* * *
В три часа в дверь общежития позвонил и Бережной.
Дежурная, молодая женщина с заспанным лицом, открыла дверь.
— Что-то поздновато вы, товарищ капитан? — с легким намеком сказала она.
— А разве здесь существует какой-либо распорядок?
— Нет, но…
— Тогда не вижу причин для лишних вопросов.
— Какие мы строгие!
— Дайте, пожалуйста, ключ. Да, капитан Антонов не появлялся?
— Избави бог! Этот клоун еще куролесил бы.
— Он не клоун, милая, Антонов — офицер, и, заметьте, иногда исполняет свой долг не сидя в штабе, а в горах Чечни. Под пулями и разрывами мин.
Это был намек! Муж дежурной служил начальником финансовой части.
— И иногда вспоминайте об этом, девушка!
Он взял ключ, бросив:
— Спасибо!
Прошел в свой номер, где так же, как и Вера, долго не мог заснуть, почти физически ощущая невидимое прикосновение ее тела.
Прошли две недели службы. Володя принял роту и приступил к исполнению своих прямых обязанностей.
Антона вместе с Казбеком и рядом его, Бережного, подчиненных за это время успели отправить в Чечню, откуда они, слегка потрепанные, но все же благополучно возвратились. Разговор в кабинете командира части продолжения не имел, и Бережного пока не трогали. Пошли своей чередой обычные армейские будни. Лишь один раз Володю ставили дежурным по части. В остальном бесконечные работы в парке. Он продолжал ежедневно встречаться с Верой и этими встречами, по сути, и жил. Даже ожидание их было в радость, наполняя душу чем-то светлым и нежным. И на сегодня они договорились встретиться как обычно и где обычно встречались до сих пор.
Володя с нетерпением ждал этого заветного часа.
А после ужина, когда Бережной находился в общежитии, появился Антон. Появился, как всегда, немного пьяный, на этот раз еще и с гитарой. Играл он плохо, используя три или четыре аккорда, еще хуже пел, но шума поднимал много. Буквально ворвавшись в комнату и бросив гитару на кровать, поднял над головой литр водки, вынутый из карманов комбинезона.
— Здорово, Вова! Готовь тару, гулять будем!
— Привет. А что за повод?
— Повод тихушникам требуется, тем, кто под простынею в одиночку пить привык, как бы кто не заметил.
А мы и без него обойдемся!
— Я смотрю, ты уже приложился?
— То, в парке, не в счет. Нет, ну чего ты сидишь? Доставай стаканы. С закуской, как понимаю, у нас облом полный?
— Есть там, в холодильнике, банка консервов и кусок колбасы, а вот с хлебом, угадал — напряженка.
— Хрен с ним! Погнали!
Он зубами сорвал пробку с бутылки, разлил водку по стаканам.
— "Надо бы тост какой-никакой, но время, как говорится, не ждет, вздрогнули, Вова!
Офицеры выпили. Антон закурил, разгоняя плотное дымное облако, спросил:
— Слышал я, что с Хмурым ты схлестнулся?
— Откуда узнал?
— Ни хрена себе! Да об этом вся часть гудит. Тут ведь как, против Крамаренко особо никто в халупу не полезет, кроме меня, естественно! Кто боится по молодости лет, кто связываться не хочет. А ты полез, так что можешь считать, зауважал тебя народ, верно говорю. А у командира что было?
— Да ничего особенного, Серега. Поговорили по душам, получил я строгача, и разошлись.
— Строгачом, говоришь, отделался? Нет, браток, зная начальника штаба, это решение не окончательное. Не тот человек Крамаренко, чтобы не по его вышло. Жди суда чести, это я тебе точняк говорю.
— Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему!
— Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне…
В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда:
— Кого там на «хвост» несет?
Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев.
— Разрешите, товарищи капитаны?
— Казбек! Заходи, дорогой, — Антон встал встретить прапорщика, — кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи!
— Мне вообще-то ротный нужен.
— Что случилось, Казбек? — спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери.
— Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить.
— Не вижу никаких проблем.
— Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно.
Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека:
— Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ?
— Беспрекословно, товарищ капитан!
— Тогда я приказываю вам проводить свою невесту.
Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается.
Усвоил?
— Так точно, товарищ капитан!
— Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было.
Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою.
— Спасибо, капитан!
— Не за что! Выпьешь водки?
— Нет, спасибо! Не пью я.
— Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам!
— Спасибо.
Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом.
— А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы.
— Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам!
В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза:
— В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки?
— Подожди, я посмотрю.
Володя отодвинул шторку и увидел за окном Веру.
Она показала знаком, чтобы Володя вышел, и тут же скрылась в темноте. Бережной задернул шторку:
— Все, Антон, конец пьянке. Отдыхай, а у меня — дела!
— Что за заморочки? Такого еще не было! К тебе кто-то пришел?
— Да.
— А чего тайком, через окно?
— Не догадываешься?
— Баба?
— Женщина, Сережа, женщина!
— Ну ни хрена себе?! Без году неделю здесь, а к нему бабы уже в окна ломятся. А ты еще тот фрукт, Володя!
— Как же нам без женщин?
Бережной быстро надел спортивный костюм.
— Меня не жди, ложись спать, — подмигнул он Антону, который только удивленно качал головой.
— Шустрый ты, однако! Так и меня скоро перещеголяешь.
— Все! Не буянь тут, а то меня подведешь, и не одного меня, договорились?
— Иди, гусар! Все будет чики-чики. Интересно, что это за краля сама к мужику по ночам прется?
— Тайна! Пошел я. Да! Ты окно приоткрой, как я уйду, вернусь поздно, не хочется светиться у дежурной.
— Лады! Нет, ты только посмотри на него! Дон Жуан, в натуре! Ну, удивил ты меня, Вова, так удивил! Иди, коли женщина ждет, а за окно не волнуйся, прямо сейчас и открою.
Владимир вышел из общежития, прошел вдоль фасада здания и за углом сразу же попал в объятия Веры.
— Здравствуй, Володенька!
— Здравствуй, милая! Не ожидал, честно говоря, такого хода.
— Мы, женщины, если любим, на все способны.
— В этом ты меня убедила, но Крамаренко как? Не устраивает скандалы после того, как ты возвращаешься домой?
— А если и устраивает? Что ты-то сделаешь? — Ты считаешь, что я не в состоянии защитить любимую женщину? Я за тебя ему башку снесу, если что!
А может, хватит прятаться? Пойду к нему и объяснюсь, что да как. А ты уйдешь ко мне!
— Куда, Володя? К вам с Антоном в общагу? Не надо пока ничего менять. Крамаренко не скандальный, его оружие молчание, но на меня оно не действует. Пусть молчит сколько угодно! А у тебя как? Мог бы и в штаб заглянуть за весь день-то?
