Перед ним мелькали какие-то безликие имена и фамилии; проглядывая досье, он видел одни и те же признаки безысходности и ненависти, одинаковые скупые данные и характеристики. В этих маленьких людях было слишком много ненависти и злобы, они были зажаты в тиски повседневной реальности, и с ними приходилось иметь дело только лишь потому, что они могли или уже имели оружие.
И тут Ник увидел имя своего героя: “БОБ ЛИ СУЭГГЕР”.
“Боб Снайпер, – подумал он, – о Господи!”
Работая по четырнадцать часов в день, Ник за три дня умудрился обработать всю группу Чарли. Из семидесяти человек пятьдесят шесть он полностью отбросил. Работа была ужасно утомительной и мучительно нудной. Ему приходилось не сходя с места звонить то в одно управление, то в другое, разыскивать то одного, то другого служащего, искать в телефонных справочниках номера, обзванивать все тюрьмы штата, беседовать с полицейскими, юристами и служащими многочисленных окружных моргов. Из этих пятидесяти шести ровно половина – двадцать восемь – были уже на том свете. По непонятно какой причине они все-таки попали в составленный Секретной Службой список подозреваемых. У Ника закралось подозрение, что этот список был составлен слишком давно. Уж очень много в нем было мертвецов. Еще шестнадцать человек мотали свой срок в тюрьмах. Пятеро находились в клиниках для умалишенных. Это были самые настоящие сумасшедшие, чьи постоянные нелады с законом в конце концов сделали их неизлечимыми. Теперь они наслаждались живописными видами новоорлеанского байю, где находились эти специализированные заведения. Еще шесть куда-то испарились, покинув город и штат, где до этого жили, и исчезнув в неизвестном направлении. Создавалось впечатление, что они вообще исчезли с лица Земли. К счастью, теперь они были головной болью для кого-то другого. Оставалось четырнадцать человек, которых надо было вычислить, определить их местоположение и поведение. Это была нелегкая работа, но Ник принялся за нее с огромным упорством.
Плюс еще оставался Боб Снайпер. Впервые Ник узнал о самом знаменитом снайпере Корпуса морской пехоты США где-то в начале восьмидесятых, прочитав в каком-то журнале типа “Солджер оф форчун” целую статью, посвященную его службе. Ему запомнилось суровое молодое лицо на глянцевой обложке журнала, камуфляжная форма и внимательные глаза, а также великолепный ремингтон и надпись внизу страницы: “САМЫЙ ОПАСНЫЙ ИЗ ЖИВУЩИХ НА ЗЕМЛЕ ЛЮДЕЙ”.
Истории были одна невероятней другой. Рассказывали, будто стрелял он без промаха на любые расстояния и всегда убивал наповал. Сообщалось, что, по официальным данным, он убил во Вьетнаме восемьдесят семь человек – кое-что говорилось о том, что там же он выполнял некоторые задания и для ЦРУ; венцом его снайперского искусства был случай, когда он в течение двух дней сдерживал батальон северных вьетнамцев, пытавшихся уничтожить окруженный лагерь “зеленых беретов”. За эти два дня он убил более тридцати человек и спас жизнь нескольким “зеленым беретам”, принадлежащим к войскам специального назначения.
Все это было тогда, когда Ник сам еще горел желанием стать первоклассным стрелком, когда он служил в подразделении СВИТ и когда еще не произошел тот несчастный случай с Майрой в Талсе. Вспоминая прошлое, он думал, что оно, пожалуй, было безоблачным и безмятежным. Натренированный, сильный и выносливый, он сражался с преступниками, и лишь по причине того, что сам был, как он считал, таким хорошим, а они – такими плохими, не задумываясь выпускал в них пулю за пулей. Это было в те времена, когда он душой и телом был предан своей винтовке, когда, если можно так выразиться, был настоящим служителем культа винтовки, хоть и недолго… Ник даже передернулся, вспомнив собственное тщеславие тех дней и то, к чему привела его непомерная гордыня в Талсе. Тем не менее, на протяжении всех этих лет он хранил в своей душе глубокое уважение к Бобу. Боб никогда не колебался и никогда не отступал от уже принятого решения. Он проверил себя в тяжелых и суровых испытаниях Вьетнама. Ник же один только раз попытался совершить настоящий поступок – и так позорно промахнулся. Он послал свою пулю как раз туда, куда меньше всего хотел, чтобы она попала.
Теперь, столкнувшись с необходимостью выследить Боба Снайпера, Ник чувствовал себя так, как будто к нему снова вернулась молодость, с ее ошибками, надеждами и чаяниями.
Воспоминания прошлого всплыли из глубин памяти и растревожили душу.
Найти Боба, то есть его следы, оказалось несложно. Он зарегистрировался в отеле “Роберт Оливер” во Французском квартале третьего февраля, а выехал оттуда четвертого. Два дня. Никто его особенно и не запомнил. Единственное, что он понял из туманных рассказов, так это то, что Боб был высоким, европейского типа мужчиной, очень поджарый и жилистый, который никогда ни с кем не разговаривал, все время был погружен в себя, целый день отсутствовал в отеле и потом выехал без всякого шума и суеты. У него был прекрасный фотоаппарат, скорее всего, какой-нибудь японский последнего выпуска.
“Наверное, какие-то дела, связанные с бизнесом”, подумал Ник. Он слышал, что Боб вынужден был уволиться из морской пехоты по инвалидности после тяжелого ранения. Может, теперь он стал коммивояжером или кем-нибудь в этом роде, может, стал арканзасским фермером и приехал в большой город повеселиться, погулять несколько дней на всю катушку, купить пару картин, как это делают все туристы, и потом укатить к себе домой, за 40-ю параллель? Но тут Ника неожиданно осенила совсем другая мысль: почему этот человек вдруг попал в список подозреваемых? Кто его туда внес? По каким причинам? Он запросил данные по Суэггеру в компьютерной сети ФБР, но там на него не было никаких ссылок, по крайней мере никаких преступлений он не совершал. Потом Ник запросил Национальный каталог учета всех преступлений и снова остался ни с чем. Позвонив в министерство военно-морских сил, он узнал, что Боб уволился в звании командер-сержанта; причина увольнения – физическая неспособность; срок службы – двенадцать лет действительной и около трех лет госпиталей и усиленной физиотерапии. Никаких негативных замечаний в его послужном списке не было. В УПДБВ ему сообщили, что Боб никогда не обращался за советом и ни разу не проходил психологического тестирования. Казалось, что за ним ничего не водится. Но почему же тогда он оказался в этом списке? И кто осуществлял за Суэггером наблюдение, когда тот был в Новом Орлеане?
Ник позвонил Херму Слоану.
– Эй, Херм, – начал он.
– Ник, у нас тут работы невпроворот, это срочно? Что там?
– Всего лишь один вопрос. Вот эти, из группы Чарли, где вы их берете? Как они вообще попадают в этот список?
– Короче, Альфа – это обычно те, что числятся в списках ЦРУ, те, что проходят по группам чрезвычайной опасности в ФБР, некоторые – из каталогов министерства юстиции, досье УБН и из разведисточников. Э-э… Бета – как правило, те, у кого в прошлом было несколько несерьезных преступлений, те, что представляют вероятную угрозу общественному порядку, страдают комплексами неполноценности и стремятся привлечь к себе внимание других. А твои Чарли – это письмописцы. Мы собираем все письма, которые получает президент и в которых содержится хоть какая-то угроза или намек на угрозу. Понятно?
– Тут есть один человек… Меня удивило, что он попал…
– Послушай, Ник, позвони Тому Марбелле из министерства финансов. Он составляет все эти файлы и, наверное, объяснит тебе что к чему.
Через несколько минут Ник сумел пробиться к Марбелле, и тот ответил, что, когда разберется с этим вопросом, то непременно позвонит ему. И действительно через некоторое время – в конце следующего дня – Марбелла позвонил Нику.
– О’кей, сейчас у меня на экране компьютера как раз этот файл. Интересующий тебя человек, по всей видимости, возомнил, что заслужил орден Почета конгресса США, – сказал Марбелла.
– Гм-м-м… – протянул Ник, показывая этим, что он не бросил трубку, но тем не менее сказать ему по этому поводу нечего.
– Три недели назад он написал президенту письмо, в котором заявил, что в Корпусе морской пехоты его не наградили орденом Почета, который он по праву заслужил во Вьетнаме. Точно такой же орден был вручен его отцу. Теперь он хочет, чтобы ему вручили его награду, и просит президента сделать это.
– И поэтому он попал в список подозреваемых Секретной Службы?
– Послушай, дружище, за всю твою жизнь что-нибудь да найдется, что позволит занести тебя в такой список. Мы не рискуем. Мы никогда не рискуем.
– В письме содержится какая-то угроза?
– Ну, в принципе наш штатный психиатр говорит, что да. Это не явная угроза, а скорее тон угрозы. Вот, послушай:
“Сэр, единственное, чего я прошу, – это чтобы нация дала мне то, что принадлежит мне по праву, потому что я заслужил это, образцово исполняя свой долг по отношению к ней. Для меня необычайно важно получить этот орден (восклицательный знак). Он принадлежит мне (восклицательный знак). Я заслужил его (восклицательный знак). Двух мнений по этому поводу быть не может, сэр, этот орден – мой (восклицательный знак)”.
