Джимми наверняка где-то рядом. Похоже, кружит, стараясь незаметно подобраться к нему. Эрл не сомневался: у Джимми одна задача — убить его. Для этого и устроена вся затея.
* * *
Джимми был так возбужден, что с трудом заставлял себя сидеть тихо. Он знал, что подстрелил Эрла. Подстрелил как надо. Может, Эрл уже мертв. Он видел, как тот рухнул на землю, видел кровь, много крови. Поэтому-то Эрл и промахнулся; в нормальном состоянии он бил точно из любого оружия.
Джимми сидел в кукурузе, притаившись, словно кошка. Высокие стебли, покачиваясь на слабом ветру, заслоняли видимость. Впереди горел свет. Значит, машины в той стороне. Он еще посидит немного, отдышится и поползет назад. Нужно удостовериться, что дело сделано. А потом он свободен, свободен, как птица, весь мир у его ног. Он справился!
Рок, рок, рок, — до утра один рок!
Свет внезапно погас.
Что бы это значило? Свет погас сам? Или Эрл выключил прожектор? Или полицейские приехали? Нет, вряд ли полицейские. Он услышал бы тарахтенье машин, лай собак, гуденье самолетов, может, даже вертолетов. Тут сейчас разразилась бы такая какофония, черт бы ее побрал.
Нет, это Эрл, будь он проклят. Эрл охотится за ним. Это он отключил прожектор, чтобы его силуэт не отбрасывал тень.
Нужно затаиться еще на несколько минут. Эрл видел, как он ушел в заросли, значит, знает, в какой стороне его искать. Если Эрл вздумает пуститься за ним в погоню, он будет двигаться быстро, а следовательно, с шумом.
«Он выдаст себя», — думал Джимми.
Он не сомневался, что Эрл предпримет попытку схватить его. Отважный мужик. Только ведь он не молод, да к тому же ранен и наверняка потерял много крови.
«Сиди тихо», — приказал себе Джимми, но, разумеется, тут же крикнул:
— Эрл! Думаешь поймать меня? Черт побери, Эрл, мне очень жаль. Хочешь убить меня, чтобы прославиться?!
Тишина.
Затем прозвучал ответ.
— Джимми, глупый мальчишка. Ты ранил меня. Я умираю. Лучше выходи и сдавайся. Все равно теперь не выпутаешься. Помощь на подходе.
— Никакой помощи не будет! — Джимми расхохотался. Он понял, что его предположение верно: Эрл ранен не смертельно и хочет выманить его. Хитрый дьявол.
Джимми это не пугало. Он вообще ничего не боялся. Его дурманили мысли о славе, о том, как завоевать репутацию крутого парня. Он готов был любой ценой одержать верх над человеком, который, сколько он помнил себя, словно грозовое облако постоянно затмевал его своим авторитетом. Он любил Эрла. И ненавидел его. Он хотел спасти его. И убить. Но больше всего он хотел произвести на него впечатление.
В машине он заполнил патронами, которыми был набит карман брюк, обойму и вставил ее на место, в кольт «Супер» калибра 38. А вместо оружия бросил на землю гаечный ключ, который Эрл принял за револьвер. Трюк сработал. Ха-ха, Эрл, ты оказался в дураках!
Джимми пополз навстречу Эрлу. Он был уверен, что первым заметит его. И тогда он внезапно выскочит и выстрелит со словами: «Видишь, Эрл, какой я классный парень? Настоящий крутой мужик, да?» И убьет его.
Боль. Нестерпимая боль. Она пронизывает руку сверху донизу, разливается по телу. Ладонь онемела. Кровотечение не прекращается. Во время высадки на один из островов — на какой конкретно, сейчас не вспомнить, — он видел солдата, искромсанного осколками разорвавшегося снаряда. Тот просто превратился в месиво из окровавленного мяса. Именно так выглядела теперь его никчемная рука.
Усталость. Невыносимая усталость. Отчего он так устал? Клонит в сон. Значит, он умирает от потери крови? Возможно. Лечь бы, закрыть глаза.
И еще щемящая тоска. Почему, ну почему все так случилось?! Где была допущена ошибка? Кто затеял этот кошмар? Джимми Пай, будь он проклят, или тут замешан кто-то еще?
Жаль Буба. Бедняга. Эрл только теперь понял, что Буб не собирался его убивать. Он был напуган. Кинулся к нему, надеясь найти защиту. Буб заслонил его от смерти и за это получил от Эрла пулю калибра 357, пробившую дыру в его груди. Буб мертв. Так неподвижно может лежать только труп.
Эрл ощущал в руке револьвер, чувствовал, как напрягся на курке палец. Хотелось выстрелить. Но во что? В кого?
Он двинулся вперед. Не ползком, нет. Когда одна рука не действует, далеко не уползешь. Шатаясь, заваливаясь назад, Эрл сошел с дороги и двинулся в заросли, в том направлении, откуда крикнул Джимми. Все решит один выстрел. Не исключено, что Джимми окажется проворнее. Все равно нужно что-то немедленно предпринять, иначе он просто истечет кровью. И на этом все кончится. Джимми тогда станет еще большей знаменитостью, чем он сам.
Шляпу долой. Жетон полицейского он отцепил. Кто он такой? Обычный человек, только раненый и с оружием, выслеживающий другого обычного человека, но невредимого, и тоже с оружием. Он уже не молод, еле передвигается, его мучает страх. Возможно, он никогда больше не увидит сына, жену.
Высоко над головой равнодушно мерцают звезды. Шуршит, потрескивает кукуруза. Где-то вдалеке стенают лягушки.
Зачем он это делает? Ради чего? Ради людей, будь они прокляты, которые, даже не зная его имени, за глаза стали бы называть его высокомерным типом, слишком много возомнившим о себе.
Подобное никогда не приходило ему в голову — ни во время боев за острова, ни в перестрелках и стычках с преступниками в годы полицейской службы. Зачем? Ради чего? Разве это важно? В общем-то, нет, неважно.
Эрл припал на колено. Тяжелый револьвер оттягивал руку. Он чувствовал, что Джимми где-то рядом. Предчувствие переросло в уверенность. Джимми, скорей всего, нападет сзади. Впереди его быть не должно. Он ждет, когда Эрл пройдет мимо, чтобы наброситься со спины. По-другому Джимми рассуждать не может, он — спортсмен, умеющий уйти от удара и ударить в ответ.
— Джимми! — окликнул Эрл. — Джимми! Выходи, парень, все равно не скроешься.
Тишина.
Эрл стоял среди кукурузы, на краю поля у дороги, с надеждой всматриваясь в заросли.
Джимми контролировал приближение Эрла. Тот не стремился в глубь поля, держался края дороги. Двигался он не быстро, но и не медленно, с угрюмой решимостью. Джимми отчетливо представлял себе выражение его лица: плотно сжатые губы, желваки на скулах. Лицо отца. Лицо защитника рода человеческого. Лицо того, кто уверен в себе, всегда знает, в чем ты не прав, и готов указать тебе на ошибку.
Джимми вскинул револьвер: сейчас Эрл пройдет в нескольких ярдах от него. Задумался: не изменит ли направление пуля, зацепив за кукурузные стебли? Сумеет ли он точно прицелиться в темноте? Так можно расстрелять обойму и ни разу не попасть. Нет, пусть Эрл пройдет мимо. Потом он осторожно подберется к нему сзади. Правильно. Подкрадется поближе и выпустит в него все пули. Покажет, кто из них молодец.
Эрл вслушивался в ночную тишину. Ни звука. Он сделал еще несколько шагов.
— Джимми, выходи! Я не хочу проливать твою кровь.
Молчание.
Затем он услышал щелчок взводимого курка.
— Тебе крышка, Эрл!
Держа пистолет наготове, Эрл обернулся.
Джимми в упор целился в него футов с двадцати.
— Моя взяла, Эрл.
— Джимми, ради Бога. Брось револьвер. Все кончено.
— Да, все кончено.
— Джимми, не глупи.
— Эрл, брось оружие, и я не стану тебя убивать.
— Не могу, Джимми. Ты же знаешь. Еще секунда — и мое терпение лопнет.
— Эрл, я не питаю к тебе ненависти. Ты сам напросился.
Джимми нажал на спусковой крючок.
Кольт дернулся в его руке. Вылетевшее из дула пламя рассеялось облачком дыма.
Эрл стоял, словно врос в землю, как столб, черт бы его побрал.
— Ты промахнулся, Джимми. Слишком далеко стоишь. Никудышный из тебя стрелок. Не сладить тебе со старым воякой, сынок. Брось пис...
Джимми снова выстрелил, — на этот раз наверняка, — еще успев с изумлением заметить, как Эрл с поразительной для его возраста и состояния быстротой опустился на одно колено, вскидывая револьвер, который расплылся перед глазами Джимми неясным пятном. Стремительность, проявленная Эрлом, не имела ничего общего со стремительностью в общепринятом понимании этого слова: рука взметнулась молниеносно, словно плеть, сливаясь с воздухом.
Два выстрела прозвучали, как один, — пули были выпущены с промежутком в десятые доли секунды.
Потом рухнувший на землю Джимми увидел над собой расплывчатый силуэт Эрла.
— Эрл?
— Да, Джимми.
— Эрл, ничего не вижу. Так больно! — Что с головой? Будто тисками сжата или втиснута в узкий ящик с острыми щепками и осколками стекла. В глазах туман. С ним такое впервые.
— Все хорошо, Джимми! Теперь все будет хорошо.
Джимми испустил последний вздох и застыл. Не было ни предсмертного хрипа, ни бульканья в горле, ни конвульсий. Его душа просто взяла и отлетела, высвободившись из телесной оболочки.
Одна пуля Эрла вошла Джимми в глаз и вылетела из виска, разворотив левую сторону лица. Вторая угодила в грудь, в область сердца. Джимми лежал в луже крови — величаво и спокойно, как молодой король.
