Румын смыл краску с волос, расчесал их оригинальным образом – долго и энергично тряся головой. Затем резко запрокинул голову, и волосы упали так, как всегда. Покажись он сейчас в «русском» ресторане, его бы не узнала даже та девушка.
Он так и не узнал ее имя. Их связь была мимолетной, скрытой, даже секретной, и такое положение дел устраивало обоих. Он не порывался назвать хотя бы вымышленное имя, она – свое настоящее. Настоящая измена – скорая, как взмах топора над жертвой, но долгая, как воспоминание; окончание ее – жгучее и чуточку болезненное, как и положено. Это как прыжок с крыши высотного дома без парашюта: быстро летели. Долетели, конечно, но как – это уже другая история.
Девушка. Просто девушка. Девушка по имени Связь. Романов улыбнулся. Кто-кто, а она не станет давать показаний ни за, ни против него. Потому что изменила своему парню. Потому что вернется к нему и одарит его лаской за этот удивительный вечер. Пусть образ любовника выветрится из головы, но останется воспоминание чего-то радужного, отвергающего личность как таковую.
Но девушку все равно найдут, зададут ей несколько вопросов. Костя предугадывал ответ: «Подсел ко мне какой-то педик, потом поперся за мной в туалет, надумал проводить меня, тащился за мной целый квартал». Главное, ее показания подтвердят несколько свидетелей, включая телохранителя Троя. Все они попались на крючок профессионального убийцы. Этот вариант Румына устраивал.
Романов вышел из гостиницы и подозвал такси. Назвал адрес конторы «Розыск» и закрыл глаза. Дневное солнце слепило через стекло, и Романову показалось: он в своем доме, в пригороде Самары. На дворе не конец лета, а конец зимы. Солнце не простое – февральское. Оно мягко согревает через стекло…
Как и в прошлый раз, Романов постучал и вошел, не дожидаясь приглашения. Вместо приветствия детектива услышал его громкое ворчание:
– Так и знал, что вы снова вернетесь.
Костя не стал изображать из себя голубого. Он пододвинул к столу стул и сел лицом к сыщику.
– Вспомним несколько моментов, детектив. Мы с вами заключили джентльменское соглашение, не оформляя никаких бумаг. Вы изначально работали на меня, то есть собирали информацию на Троя Зеленина: в каких местах он бывает чаще всего, где проживает, с кем встречается и так далее. Вы также вручили мне несколько его фотографий, которые я сохранил. Снимки отнюдь не любительские. Я заплатил вам за работу. Но вернемся к началу, к одной из первых моих фраз: «Я выбью Трою мозги». Вы знали, что готовится покушение на Троя, однако же работали на меня. Вы же не станете этого отрицать?
– Мне проще молчать, чем что-либо отрицать, – обреченно проворчал он. – Пусть немного, но мне попортят жизнь. Зачем вы снова пришли? Чтобы услышать, что я подумал о вас? Я похвалил вас: «Этот педик сделал свое дело, он молодец». И в этой связи также не стал никуда докладывать. Дело закрыто?
– Не закончено. Доведите дело до конца.
– У этого дела есть конец?
– Узнайте адрес конторы, где нашего покойника будут готовить к выносу, а потом и к вылету.
1
Романов устроился в вестибюле похоронной конторы, расположенной неподалеку от госпиталя Нотр – Дам де Франс, что на границе Христианского квартала Иерусалима. Взяв со столика фирменный проспект траурного красно-черного цвета, принялся листать его, изредка бросая взгляд на часы. Со стороны казалось, он поджидает кого-то, убивает время в этом настоящем «доме скорби». Лет сорока высокий служащий в чуть лоснящемся черном костюме убедился в этом, когда подошел и осведомился, чего желает господин.
– Я жду, – коротко ответил Романов, снова бросив взгляд на часы.
Он изучал обстановку в этом заведении; где-то рядом, может быть за дверью, которая словно поглотила служащего, лежала его жертва. В представлении Романова – приманка для другого хищника.
Времени у него было в обрез, а ему предстояло разработать план отхода из этого здания, когда здесь прозвучат несколько выстрелов. Ему был нужен предлог, чтобы заглянуть в пару-тройку комнат. Возможно, из туалета есть выход – через окно, вентиляционную шахту… Он только мельком ознакомился с подъездными путями к конторе. Есть время пройтись по двору и там определить, есть ли запасной выход из здания, есть ли дополнительный подъездной путь. Должен быть. Здесь и «Скорая» – частый гость, поскольку с родственниками умерших нередко становится плохо, и пожарные машины должны беспрепятственно подъехать к зданию, если основная магистраль забита автомобилями.
Романов, разрабатывая план, привычно не упускал ни одной мелочи; порой они наводили на мысль, и план представал перед ним во всей красе.
Он также был одет в черное. Такой же цвет он ожидал увидеть на своей очередной жертве. Пока что он, глядя прямо перед собой, представил самый короткий и бесхитростный план нападения. Он встает и идет вслед короткой делегации: сгорбленный, со склоненной головой. Он незнаком Даниилу Зеленину и его окружению, он обращает на себя внимание, но не резкое, а соответствующее общему настроению, потому у него есть шанс сделать несколько прицельных выстрелов. Главное – попасть в жертву, остальных, если повезет, можно стреножить.
Если повезет. Романов не любил этого определения. Точнее, он часто так думал, но уже после удачно проведенной операции.
И снова взгляд на журнал, на его глянцевую обложку, на его стандартное содержимое. Десятки фотографий атрибутов, перечни услуг, внутренняя реклама, кричащая черным по белому о новейших технологиях сохранности тел; речь шла о десятках дней, даже недель. Романов читал, прыгая через пять, десять слов, через строчку, через две. Все внимание на окна, на двери, на камеру слежения, которая уже несколько минут снимала его, особо не выделяющегося в общей атмосфере зала.
«Новейшее применение в области замедления разложения…»
«За счет хемосорбции…»
«Поглощающее газы…»
«Вещество называется геттер…»
Английское слово, автоматически отметил Романов… и отчего-то напрягся. Что-то связанное с геттером напомнило, но тут же завязло в сонме мыслей. Глагол, в представлении Румына, с настырной формой: получать, уговаривать. Не то. Он не раз и не два слышал это слово в ином контексте, отдельно. Отдельно? Что-то близко к этому, но пока еще ничего не ясно.
Он снова прочитал отрывок внутренней рекламы, который содержал слово «геттер».
«Только у нас вас ждет новая услуга. Наши специалисты взяли на вооружение вещество, поглощающее газы. Оно связывает их за счет хемосорбции. Вещество называется геттер. Наши независимые исследования, преследующие гуманные и общепонятные принципы, показали, что тело человека при применении к нему наших уникальных технологий сохраняется до тридцати дней. Но это не предел… Наша технология станет помощником семьям несчастных, потерявших своих близких, когда требуется доставить гроб с покойным в отдаленные районы, на дальние расстояния…»
Геттер.
Учебное подразделение. Занятия по химзащите, поначалу теория. В аудитории, вмещающей четыре экипажа по восемь человек в каждом, Романов впервые услышал слово «хемосорбция». Наиболее часто хемосорбцию рассматривают как химическое поглощение вещества поверхностью твердого тела, то есть химическую адсорбцию. Есть загрязненный вредными газами участок и вещество под общим названием «геттер», поглощает все газы, исключая инертные.
Романов был близок к реализации плана. Он чувствовал, как возбужденно раздуваются его ноздри, поднимаются волосы на руках, зажигаются глаза. Только бесстрастная видеокамера этого не видит. Но она стала свидетелем рождения плана по устранению Даниила Зеленина.
– Цезий, – едва ли не вслух произнес Романов. Рискнул прошептать название этого химического элемента с атомным номером 55. Он уже не помнил его атомную массу, радиус нейтрального атома и прочее. Он точно знал одно: цезий – компонент фотоэлементов, электронно-лучевых трубок – используют как геттер. Он слышал слегка насмешливый голос инструктора школы диверсантов: «Вам нужен цезий или рубидий – ищите его в электронно-лучевых трубках. Хотите знать точное время – купите цезиевые часы».
Оказывается, Романов обладал способностью вспоминать детали по прошествии нескольких лет. В атмосфере кислорода цезий мгновенно воспламеняется. С водой реагирует взрывом. Температура плавления не больше тридцати градусов, температура кипения около семисот.
Романов сложил журнал трубочкой и встал, когда в вестибюле появились несколько человек. Их встретил высокий служащий, вторично кивнувший Романову, который скромно присоединился к ним и взглядом дал понять, что ждал именно этой минуты.
Служащий показывал дорогу. Романов шел позади и внимательно изучал коридор с многочисленными дверями. Улучив момент, он свернул по коридору направо, как оказалось, на бетонную площадку с лестницей, ведущей вниз. Неслышно ступая, он спустился до следующей площадки. Подергал дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен» – закрыта. Следующий одиночный марш вел к захламленной каморке, потолком которой и служил этот марш. Романов хотел укрыться в ней, когда над головой услышал хлопок двери, но изменил решение: человек, вышедший на площадку, немного постоял и стал подниматься. Снова остановился. Романов, прижимаясь к стене, миновал несколько ступеней и точно дал оценку тому, чему поначалу дал определение «замешательство». Он увидел лысоватого служащего в белом распахнутом халате. В одной руке он теребил коробок спичек, в другой держал уже прикуренную сигарету. Видимо, в помещении, откуда он вышел, курить было запрещено.
