– А он чего? – интересовался снайпер.
– Он… Бессонные ночи и кроссворды из пяти слов уже оказали свое разрушительное воздействие на остатки разума этого идиота. С победным кличем «Уха-ади-ина-ах!» он все-таки попытался силой выгнать меня на улицу, и…
В гражданской жизни прапорщик Анатолий Горбенко был очень спокойным и стеснительным гигантопитеком, за что окружающим часто хотелось ему сказать большое человеческое спасибо. Ведь если бы в его характере преобладало буйство, то бед бы он натворил немало. Толя уважал холодную водочку под горячую закусь. То есть человеком был, несомненно, русским. А еще он виртуозно ругался матом, составляя на лету гениальные фигуры речи. Бывают такие люди на Руси, которым нужно вообще запретить разговаривать без мата, поскольку у них это получается воистину изящно. Иногда от его словоформ где-то в сибирской тайге дохли зайцы и осыпался кедр.
Насколько он был крепок здоровьем, легко догадаться по одной истории, произошедшей с ним во время лечения в военном госпитале имени Бурденко. Он до сих пор сохранил об этой «больничке» самые теплые воспоминания, так как прибыл туда на носилках, а покинул вполне здоровым мужиком.
В отдельной палате личный состав спецназовцев подобрался холостой и жизнерадостный. Санитарками в госпитале работали в основном молоденькие девушки, имеющие лимитную московскую прописку и учившиеся в медицинском колледже. Палату, в которую поселился наш израненный герой, в качестве санитарки обслуживала девица редкой красоты и с явными садистскими наклонностями. Она кокетничала со всеми пациентами одновременно, но доступ к телу не дозволяла.
Госпиталь являлся военным учреждением, и в нем соблюдался режим секретности, поэтому никто не знал, когда ему предстоит операция. Соответствующий график висел в ординаторской. Садистка-санитарка подглядывала, кому и когда назначено свидание с хирургом, и в ближайшую после операции ночь обещала отдаться. Будучи девушкой не только красивой, но и честной, она прибывала вечером в день операции в вызывающих нарядах, накрашенной и пахнущей дорогим парфюмом.
После хирургического вмешательства, когда у человека был распорот живот или вскрыта грудная клетка, ему было больно даже кашлять, сморкаться и глубоко дышать. О физических упражнениях на любовном ложе не приходилось и думать. Ослабленные потерей крови военнослужащие очень переживали, клялись в любви до гроба, обещали горы золота и мехов, но… красавица объяснений не принимала; отказ от близости немедля истолковывался недостатком любви, и она расставалась с несчастным навсегда.
И все же опасные игры с сотрудниками элитных подразделений Российской армии не могли продолжаться бесконечно. Однажды на ее зов откликнулся прапорщик Горбенко. Она точно знала, что его операция закончилась два часа назад, и поэтому безбоязненно провела избранника в операционную и позволила себя раздеть, а также положить на операционный стол.
Разошедшиеся швы послеоперационной раны и обильная кровопотеря не помешали истинному спецназовцу выполнить свой солдатский и человеческий долг.
Когда голая, залитая кровью с головы до ног, только что лишившаяся невинности санитарка вбежала в комнату дежурного хирурга и сообщила ему, что ее суженый истекает кровью, у врача с двадцатилетним стажем выпала из руки рюмка с неразбавленным спиртом. В госпитале имени Бурденко такого не случалось со дня его основания.
Совершенно невероятные индивиды живут среди нас. Так что, господи, не жги землю – среди нас есть еще Люди!
* * *
Последние часы отдыха командир с подрывником работали, сидя рядом. Новиков елозил пальцем по карте, а Силанов сооружал из оставшихся компонентов третье взрывное устройство.
– Ну, что, Паша, придумал, куда направимся? – не отвлекаясь от дела, спросил старлей.
– На восток не пойдем, – твердо отвечал тот, что-то помечая карандашом на плотной бумаге. – Турки уже просекли основное направление и наверняка ждут нас у третьей трассы.
– А что же ты предлагаешь?
– Рвануть последний заряд на этой же дороге.
– На второй? – прекратив возиться с проводами, поднял голову Геннадий.
– Именно. Уверен: они не ожидают от нас такой наглости.
– Полагаешь, движение уже восстановлено?
– Восстановлено – видел своими глазами, когда поднимался к дозорным.
– Надеюсь, подрывать будем не в том же месте?
– Нет, конечно. Заложим твою дуру на километр ближе к границе. Или на полтора.
– Отчаянный ты мужик, – качнул головой подрывник. И негромко добавил: – Но фартовый. Поэтому возражать не буду.
– Правильно, потому что возражать бесполезно. Тебе еще долго возиться?
– Почти готово.
Над лесистой поймой сгущались сумерки. Спрятав карту, майор поднялся и принялся будить товарищей. Следовало подкрепиться и, дождавшись темноты, трогаться в путь.
Парни неплохо выспались. От былой усталости не осталось и следа. Ополоснув лица водой из фляжек, они зашуршали упаковками галет…
Спустя полчаса группа покинула уютный лесочек и двинулась на восток, обходя проклятые виноградники. В передовом дозоре шел Новиков, замыкающим – Лихачев.
Российская Федерация; Москва
Настоящее время
Следующим утром боевая группа вновь направилась к роскошному зданию торгово-делового центра «Китеж».
Ватаев по традиции остался дома для дежурства возле станции спутниковой связи. За рулем машины сидел Голубко, справа от него Пономарев. Летова устроилась на заднем диване. Настроение у нее было ни к черту – перед выходом из квартиры она попросила у старшего группы дозу, но тот отказал. У нее уже были признаки подступавшей ломки: повышенные нервозность и раздражение, озноб, потоотделение, полное отсутствие аппетита. И дикое желание принять очередную дозу.
– Сначала смотаешься внутрь торгового центра и все хорошенько осмотришь, – отрезал старший. – Не хватало, чтоб тебя сцапала полиция…
Пришлось терпеть и считать минуты.
Наконец автомобиль пробился сквозь невыносимые московские пробки и остановился неподалеку от делового центра.
– Борис, остаешься в машине, – приказал Пономарев. – Ольга, пошли.
Они покинули салон и, смешавшись с многочисленными прохожими, направились к главному входу. Снаружи у стеклянных дверей стояли двое сотрудников московской полиции. Один курил, второй бросал ленивый взгляд на проходящих мимо людей.
Внешне Пономарев с Летовой ничем не отличались от других горожан и гостей столицы: славянская внешность, привычная и вполне опрятная одежда.
– Слава Аллаху – прошли, – шепнул Мартын.
Внутри торгово-деловой центр показался еще более огромным, чем снаружи. Повсюду были офисы, кафе и рестораны, магазины розничной торговли, внизу – многоярусная парковка. Народу в длинных и светлых коридорах бродило чрезвычайно много.
Пройдя несколько этажей, они вдруг заметили одну закономерность: чем выше находился этаж, тем меньше там было народу. Тогда они снова спустились к входному холлу.
– По-моему, здесь самое подходящее место, – кивнула девушка в сторону эскалатора.
По ленте вверх и вниз действительно поднималось множество людей. К тому же рядом находились два больших кафе, к входу которых стояла очередь. Если взрывное устройство сработает где-то здесь, то серьезно пострадает не меньше сотни посетителей.
– Да, действительно, – согласился Мартын.
– В таком случае осталось найти женский туалет, где мне предстоит снять с себя взрывчатку.
– Верно. И еще следует поточнее определить время акции. Может быть, к обеду народу здесь будет больше.
– Мартын, дай мне дозу.
Вздохнув, старший группы полез в карман и незаметно передал девчонке наполненный одноразовый шприц.
Моментально повеселев, она бросила:
– Я пошла.
– Давай. Жду тебя в холле…
* * *
– Извините, вы не подскажете, где здесь магазин сувениров? – прозвучал вдруг голос над самым ухом Пономарева.
Поначалу он не понял, почему этот простой вопрос заставил его так сильно испугаться. Да, пальцы рук слегка подрагивали от нервного напряжения, но причина крылась не в этом.
«О, Аллах!» – сначала пронеслось в его голове. И только через пару секунд он сумел догадаться о причине испуга – вопрос был произнесен стоявшим рядом мужчиной на чистейшем арабском языке.
«Я не должен отвечать ему на арабском, – сообразил Мартын. – Вдруг это провокация российских спецслужб?..»
– Простите, что вы сказали? – переспросил он по-русски.
Иностранец повторил вопрос, сопровождая его жестами.
– Вас, наверное, интересуют сувениры, – растерянно пробормотал Пономарев, припоминая, где видел подобный магазин. – Вам туда, – кивнул он в сторону эскалатора. И показал три пальца: – На третьем этаже.
Поблагодарив, араб удалился.
