креслу совершенно не торопясь сократить дистанцию
— О чем вы говорите, Андрей Иванович? — удивление в его голосе стало более наигранным.
— Я о том, что за восемь лет, ты ни разу не давал о себе знать, а сейчас ты заявляешься сюда, перепугав моих коллег и друзей. Я спрошу еще раз: чего тебе от меня надо, отец?
Алексей Волков, он же Йохан Кригер, затушил сигарету и медленно встал из кресла. Наши взгляды встретились. За восемь прошедших с нашей последней встречи лет он ничуть не изменился: высокий, под метр девяносто, подтянутый мужчина чуть за сорок, со светлыми волосами и такой же светлой кожей. Особенное внимание привлекали его глаза: холодно-голубые, задумчивые, созерцающие этот мир сквозь призму собственного восприятия. В общем, истинный ариец. Он внимательно посмотрел на меня, вероятно, так же как и я оценивая то, что видит перед собой и тяжело вздохнул.
— Я прекрасно понимаю твое огорчение… — Начал было он, но я жестом руки остановил его словоизлияния.
— Огорчения? Мой отец пропадает за несколько недель до моего совершеннолетия, и я остаюсь совершенно один, абсолютно без всякого понятия что делать дальше. Далее, через несколько дней в моем доме начинаются маски шоу и я порядка полугода постоянно нахожусь под колпаком у половины силовых структур страны. Да, пожалуй, я огорчен… точнее я чертовски зол. Вообще, каким образом ты меня нашел? Я сменил имя, место проживания, взломал базы и вычистил всю информацию о себе, вплоть до штрафов за превышение скорости. — Я разгорячился, но быстро взял себя в руки и глубоко выдохнул.
— Лили помогла. Она настроила поисковое заклятие, и я смог тебя обнаружить.
— Ах да, конечно же, еще один кандидат на премию "Родитель века". Правда, ту я уже не видел сколько лет? Двадцать? Потрясающая у нас семейка: ведьма, которую изгнали из ковена, генномодифицированный мутант и их пришибленный собственной гениальностью сынок. Просто команда мечты.
— Кончай истерить, Штефан. Мы сделали все, как и было положено. Ты неплохо живешь и все благодаря нашему несправедливому, как ты считаешь, воспитанию. Тебе к тому времени уже почти исполнилось восемнадцать, пора было начинать новую жизнь, без родительской опеки.
— Ой, да ладно тебе, я еще даже не начинал, однако же, ты должен согласиться, что наша семья далека от идеальной, во всяком случае, в плане поддержания близких связей. Итак, мой дорогой отец, что привело тебя к твоему неблагодарному сыну. Только не говори, что просто повидаться. У меня на чушь аллергия.
— Даже не собирался. Перед тем как я расскажу о том, зачем я сюда приехал, ответь мне пожалуйста на пару вопросов.
— Нет проблем, спрашивай.
— Хорошо. Как я понимаю, ТВЭЛы ты не отдашь? — Отец, казалось, задавал этот вопрос просто для галочки, поскольку уже знал ответ.
— Конечно, нет. Во-первых, я не хочу, во-вторых, даже если бы и хотел, уже не могу, поскольку пустил их в дело, а в-третьих, зачем они тебе? Насколько я понимаю, на ГРУ ты таки не работаешь или ты все-таки решил занять место настоящего Волкова? — Этим вопросом я попал точно в яблочко. Йохан скривился как будто от зубной боли при упоминании фамилии Волкова.
— Знать не хочу, на что ты их пустил, пусть это останется твоим секретом. У меня другой вопрос: где Иран? — теперь уже скривился я. Самый большой грех в моей жизни, опять всплыл наружу.
— Ну, насколько я помню из уроков географии, Иран находится между Ираком и Афганистаном. Более точного местоположения назвать не могу, потому что…
— ПОТОМУ ЧТО ЭТО СТРАНЫ БОЛЬШЕ НЕТ НА КАРТЕ! — Отец взревел так, что задрожали стекла, а порывавшийся было зайти Самойлов, резко вылетел из дверного проема, хлопнув дверью. — Тебе могут простить все, но не гибель ста тысяч человек. Ты понимаешь, насколько серьезную ты кашу заварил? Убийство такого количества людей- это вышка, по меркам законов любой страны.
— Так, не надо орать, сам меня только что упрекал в устраивании истерик. Меня удивляет слышать подобные заявления от человека, у которого руки по локоть в крови и более невинных людей. Тем более, если ты хорошо изучил материалы по тому делу, то ты знаешь, что там была крайне тривиальная ситуация: два клана что-то не поделили между собой и устроили небольшую химическую атаку друг на друга, попутно изничтожив всю правящую верхушку. Я как бы и не причем. К тому же, мне за это неплохо заплатили.
— Ты не понимаешь всю чудовищность поступка?
— А должен? В нашу программу подготовки это не входило, да и потом, этих людей трудно упрекнуть в невинности. Без них мир стал немножечко чище. Сейчас там находится военный контингент богоизбранных и думаю, жизнь в этой стране наладится, в скором времени.
— Вероятно, ты прав, но ты же понимаешь, что не все вопросы в этом мире решаются так. Не всех можно просто потравить газом и уйти с чистой совестью.
— Вот-вот и я о том же. Чиста ли твоя совесть, чтобы упрекать меня? — Мужчина напротив меня вновь тяжко вздохнул и, как мне показалось, слегка осунулся. Понимая, что он может надолго уйти в свои мысли, как это часто и бывало, я участливо коснулся его плеча, от чего он очнулся, слегка вздрогнув. Не смотря на все наши разногласия, я любил своего отца, и он тоже, только уж очень по особенному. В сущности, со стороны это казалось периодическими попытками меня убить.
— Так что же привело Железного Волка ко мне? — Я задал этот вопрос с усмешкой, поскольку даже мой не вполне здоровый разум напрочь отказывался придумать хоть один вариант того, с чем не мог справиться мой отец. И все же, чутье подсказывало мне, что явился он отнюдь не лясы точить.
— Есть в этом здании место, где нас точно не подслушают?
— Ну, после твоего ора уже все знают, что я сделал что-то не совсем законное, что может быть еще хуже?
— Так есть или нет?
— Есть одно, пойдем со мной. — Мы вышли в коридор под взгляд шокированного Самойлова и направились в правое крыло здания. Пройдя практически до конца, я открыл неприметную старую дверь при помощи отпечатка и мы зашли в мой кабинет. Пыль витала вокруг старинных приборов, а на столе одиноко лежала шариковая ручка, обычная ручка, сестры которой продаются в каждом канцелярском магазине. Я закрыл дверь, пока отец осматривал помещение с видимым замешательством. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это, как я полагаю.
— Удивлен? Ожидал увидеть здесь нечто иное?
— В некотором
