Не остался в стороне и арсенал спецслужб, который был задействован для отыскания почти четырёхсот бриллиантов, каждый из которых по классификации ювелиров был КРУПНЫМ, весом более одного карата. А 23 бриллианта, весом в шесть карат и более, представляли объективный интерес для аукционов Сотбис (США) и Кристи (Швейцария).
Желвак никогда не пачкал руки пытками.
Он считал ниже своего воровского достоинства прикасаться к лоху, каким бы богатым он ни был.
В среде профессиональных разбойников он был скорее исключением, чем правилом, хотя воровской закон требовал – никакой крови!
Пытать никого не стали, и сокровище тогда так и не нашли.
Цеховик Гельфонд на историческую родину не успел – погиб в автомобильной катастрофе.
Желваку тогда подоспела очередная «командировка» на зону, его группировка распалась.
Тогда его и «короновали».
И то, что на тот момент грабитель не пролил ни капли чужой крови, пошло ему в зачёт – с большим плюсом.
Пока Желвак был разбойником, физически от его преступных действий не пострадал ни один человек. Но занялся легальным бизнесом, и указания на ликвидацию стали нормой – своих и чужих, друзей и врагов, партнёров и конкурентов.
Пятнадцать квартир и куча бриллиантов так и остались у четверых взрослых сыновей пушного цеховика. Общественно полезным трудом они в своей жизни не занимались ни одного дня – ни в советские, ни в постсоветские времена. Отец сумел обеспечить им достойное качество бытия и защиту от закона – без того, чтобы ходить на работу.
И ни один из них родину покидать не собирался.
– Что такое миллион долларов? Это может быть один-единственный бриллиант. А в средне-статистическом варианте – от двадцати до пятидесяти камней весом один карат и более.
Двухметровый Глеб Живило, отставной милицейский замминистра, с ювелирным делом был знаком не понаслышке.
Он профессионально разбирался в драгоценных металлах и их сплавах. Жираф досконально знал и бриллианты, и изумруды, и сапфиры, и рубины, и их более дешёвых, «младших» полудрагоценных братьев. Он был в курсе всех технологий подделки меди под золото, феонитов под бриллианты и бутылочного стекла – под изумруды. Он знал, как из металлической фольги делают фальшивые «брюлики», как используют для этого ртутное покрытие. Янтарь и гагат легко получаются из пластмассы, а бирюза – из фарфора.
Как-то к нему подкатился Кинжал и рассказал, что якобы его корешу из Магадана братва презентовала кастет – почти полкило золота. Годится ли он для дела – ведь самый мягкий металл – или это только дорогой сувенир? Жираф предположил, что кастет, скорей всего, боевой, потому что выкован по старой технологии – с учётом законов сопромата. Золото 585?й и 750?й проб достаточно прочно само по себе, и уж как-нибудь о чей-нибудь дурной череп не прогнётся, если кастет сделан со знанием дела. Однако есть и технология производства таких поделок на стальном каркасе. Этот секрет Колыма хранит ещё с тридцатых годов. «Кстати, могут сработать и золотой кинжал, – сказал Глеб Живило, – внутри, конечно, закалённая сталь. Даже цвет можно заказать – не только жёлтый, а и зеленоватый, красноватый или почти красный. Хочешь – организуем? Представляешь, Кинжал с золотым кинжалом! Только это очень дорого».
На столе лежала копия дела пушного цеховика Гельфонда, полученная с помощью Жирафа в архиве МВД. Его листал Шкипер – так, без всякого интереса.
Вопрос, поставленный Желваком и спецслужбами пятнадцать лет назад, – где бриллианты? – пока так и оставался без ответа.
Здесь же была и фотография цеховика, вынутая из его дела.
Тяжёлый взгляд из-под торчащих с густой сединой бровей, низкий лоб, заплывшие злые глаза-щёлочки, мощная выдающаяся челюсть. Если бы Глеб Живило не знал, что это – подпольный советский миллионер, еврей, он бы решил, что – какой-нибудь таёжный промысловик-одиночка с карабином, этакий медведь-шатун, на котором висит десяток недоказанных трупов.
Конструктор и изобретатель Яков Петрович Башкиров, который скучал в этой компании за чашечной никарагуанского кофе, поинтересовался:
– А где вообще прячут бриллианты?
– В воде, – отозвался Глеб Живило. – Они там физически не просматриваются.
– А если сосуд потрясти, конечно, забренчат, – предположил Яков Башкиров.
– Естественно, – подтвердил милицейский отставной генерал. – Был случай, когда контрабандные алмазы перевозили в контейнерах с радиоактивными отходами, – этот драгоценный камень не накапливает радиацию.
– Вот вы говорите: квартиры, квартиры, сплошь одни квартиры. А скажите, господин генерал, часто ли советские подпольные миллионеры вкладывали неправедно заработанные деньги в недвижимость? Извините, если говорю глупость, – я просто не в курсе.
– В моей практике такое не встречалось ни разу. Случай с Гельфондом – исключение.
В Советском Союзе в такие игры играть было небезопасно, даже если купить квартиру на подставное лицо. Обычно вкладывались в ювелирные изделия – самые обыкновенные, купленные в универмагах. Но в основном по старинке хранили в тайниках пачки советских денег. Верили в стабильность страны и её финансовой системы! Кооперативное строительство было не столь масштабно, и вложившегося в недвижимость расхитителя социалистической собственности можно было легко просчитать.
– А у вас не возникает мысли, что жилища были нужны для чего-то совсем другого, а не для выгодного вложения средств? Если он ворочал миллионами, что такое квартира за пять тысяч рублей? Как слону дробина. Даже сто квартир – всего полмиллиона. Не состыкуется – как считаете? То есть способ вложения не соответствует масштабам вкладываемых средств.
Идея была проста и гениальна.
Скорей всего, кооперативные квартиры были маскировкой. Этим прикрывалась главная функция приобретённых жилищ – быть секретным хранилищем бриллиантов. Это же камни, махонькие такие, понатыкал в штукатурку – и пусть ищут!
– Скажите, вы сможете за неделю собрать алмазоискатель? – спросил Глеб Живило.
– В какой среде искать – в воде, в земле, в металле, в дереве? – попросил уточнить изобретатель.
«В моче пожилого опоссума», – пронеслось в сознании остроумного генерала, но вслух он ответил:
– В стенах жилых домов.
Вмешался Роберт Волохов:
– Искали, – бесполезно, вот протоколы обысков. И спецы Желвака старались, и потом ваши – безрезультатно.
– Бриллианты – в стенах, – убеждённо провозгласил отставной милиционер. – Будем искать снова. И на этот раз найдём.
Конструктор Яков Башкиров набросал какую-то, одному ему понятную схему, закурил свою дешёвую сигарету:
– Господин полковник, – обратился он к хозяину дома Шкиперу, – а можно ещё вашего чудодейственного кофейку? Ни за что бы не попросил, но, кажется, сегодня я заработал добавку. Прибор будет готов дней через пять. Не обещаю чуда промышленной эстетики, – это будет малоудобная для работы штуковина и весьма громоздкая. Но за эффективность – ручаюсь.
Оперативная инвентаризация показала, что квартир, купленных в своё время пушным цеховиком, осталось только пять: четыре – в Москве, одна – в Ташкенте, где проживала старенькая мать ликвидированного подпольного миллионера.
Цифровая вероятность местонахождения сокровища была в пользу первопрестольной, но все московские жилища сдавались внаём.
Значит – искать надо в Ташкенте.
Через несколько дней в столице солнечного Узбекистана, в элитном доме за ЦУМом, на крыше, произошло сильное возгорание на большой площади. Всех жильцов пришлось эвакуировать почти на целые сутки: нужно было проверить целостность и надёжность газовой распределительной системы и электропроводки, – они могли пострадать в результате пожара.
Рядом с узбекскими брандмейстерами действовали специалисты противопожарной экспертизы, следователи, контрразведка, представители местной и центральной власти, страховых компаний, работники телевидения, приглашённые из Москвы офицеры МЧС – специалисты по экстренному восстановлению коммуникаций после стихийных бедствий.
За семь часов работы в известной квартире, в стенах был обнаружен 221 бриллиант, в том числе все 6?каратные – в количестве 23-х штук.
«Хватит пока и нам – на новые операции, и на безбедную жизнь потомкам цеховика: найдена только половина камней», – подытожил Шкипер, руководивший операцией из гостиницы «Хилтон».
Председатель правления банка «Ротор» Джон Касаткин перевёз дорогой груз в Австрию.
В одном из небольших банков драгоценности обменяли на наличные американские доллары.
Восьмого марта 1999 года в город Озерки Кинжал привёз два 4?каратных бриллианта, оправленных в белое золото, – точно по размеру безымянных пальчиков своих ласточек.
