— А мне не привыкать. Единственное, в чем пока меня не обвиняют — в краже картин из Третьяковской галерее. Но, не сомневаюсь, еще дойдет и до этого. — Президент вплотную прильнул к окну. — Однако твой Костоправ неплохо ориентируется на местности…
— Что вы хотите, Герой России! Это его вертолеты обеспечивали безопасный выход наших войск из Афганистана. За три дня ребята Костоправа наваляли моджахедов столько, сколько, пожалуй, за всю афганскую войну не положил весь ограниченный контингент…
— Ладно, нашли, чем хвалиться! Лучше выясните, что произошло возле моей резиденции…
Первым по лестнице бежал Бронислав. Перед тем, как открыть дверь в подвал, он взял в каждую руку по гранате и, повернувшись к брату, приказал:
— Выдерни кольца, сейчас мы тех, кто в подвале, немного встряхнем. Они подошли к тяжелой дубовой двери и Димка рывком распахнул ее, давая возможность Брониславу бросить гранаты. Они с металлическим перестуком покатились по цементному полу, прижались к плинтусам, и прогремевший взрыв сотряс здание, выбросив через дверной проем смерч дыма и пыли. В подвале они увидели человека, лежащего возле бурта с картошкой, второй, видимо, раненый, со стоном пытался отползти в темный угол.
Через окно хорошо просматривался ближайший сектор двора и узкая полоска звездного неба. И в какое-то мгновение, к их удивлению, куда-то исчезла автоматная трескотня, лишь однажды прозвучал выстрел, за которым наступила тишина. Димка, встав на колено Брониславу, начал выбираться из подвала. Они возвратились на дорогу тем же путем, каким пришли на территорию строения ?9 — через забор и мусорные контейнеры.
Небо по-прежнему было чисто и мороз стал еще злее.
Машина стояла почти впритирку с забором и потому ее нельзя было рассмотреть из окон дома. Это был приземистый «форд» темного цвета.
— Ложись! — тихо приказал Бронислав и первым упал у подножия забора. Пополз. Ему не хотелось тревожить небольшую ранку на кисти руки, но он понимал иначе незамеченным не подойдешь. В тусклом свете приборной доски он увидел силуэты двух человек. Он сразу же узнал голос говорившего по телефону: «Идет зачистка дома, через десять минут кончаем работу и уходим…»
»Ага, сейчас уйдешь», — прокомментировал про себя Бронислав. Присевший у заднего колеса Димка, шепотом спросил: «Кривозуб здесь?» Бронислав кивнул.
Он на корточках обогнул машину и резко открыл переднюю дверцу. Ствол автомата, уперся в висок Кривозуба.
— Сидеть, птаха! — приказал Бронислав и эти слова были для Кривозуба, словно пароль. Это была его любимая присказка, когда дело касалось чьего-либо задержания или наведения порядка на таможнях. — Сидеть, птаха! Убери грабли от кобуры.
На другой стороне машины шла возня — это Димка вытаскивал из нее здоровенного лба, не успевшего воспользоваться автоматом. Удар прикладом в челюсть вышиб из него малейшую возможность к сопротивлению.
Сначала в «форд» забрался Димка — он уселся на переднее сиденье и, уперев ствол в живот Кривозуба, ждал, когда брат устроится позади них.
Пленный молчал. От него исходили запахи дорогого одеколона, коньяка и дешевых сигарет. Кривозуб никак не мог отвыкнуть от «Примы».
— Слышь, Клык, — обратился к нему Бронислав, — доложи своему фюреру, что зачистка закончена, — ствол автомата холодил затылок его лютого врага.
— Слышу до боли знакомые нотки, — голос Кривозуба сел, однако, в нем не было и тени страха. — Не думаю, что эта встреча тебе что-то даст. Ты же знаешь, проигрывает всегда тот, кто идет против своих…
— Только не тебе об этом говорить…Лучше заводи тачку и прогрей мотор, сейчас поедем в одно место…Тут недалеко…
— И что дальше?
— Отъедем в укромное место и по душам покалякаем. Без свидетелей.
— А этот? — Кривозуб мотнул головой в сторону Димки.
— Не бери в голову, этот парень глухонемой, — Бронислав надавил дулом в затылочную, впадину Кривозуба. — Пока едешь — живешь, и, может, даже появится шанс еще раз выйти сухим из воды. Как тебе такая перспектива?
Кривозуб включил зажигание, но с места не трогался. Димка взял лежащий на сиденье мобильник и набрал номер Шедова. Ответили не сразу. Голос был неузнаваем, словно с того света. Слова едва угадывались: «Мне, кажется, перебило сонную артерию, — сказал Шедов. — Фердинанд тоже ранен… Мертвое поле… — говоривший тяжело задышал, — слышь, Демьян, все, что у меня в сейфе, поделите с братом, остальное пусть достанется моей жене…Марии Петровне…Скажите, что я помнил ее до последней минуты…Подожди, не отключайся, силенок нет…Меня — в землю и никаких крематориев и памятников. Напишите — родился тогда-то, подох тогда-то…»
Димка слегка отстранил от себя трубку.
— Кто это? — спросил Бронислав.
— Дядя Витя, — и в микрофон: — Держитесь, Виктор Александрович, мы сейчас вас вытащим оттуда…
— Поздно, Демьян, мой трамвай ушел… Уходите и переждите ночь в Архангельском лесу, а там как получится, — Шедов захрапел и начал говорить что-то невразумительное.
Димка ощутил дуновение смерти.
— Чего, Клык, ждешь? — грозно спросил Кривозуба Бронислав. — Давай, трогай, скажу, где заворачивать.
Позади показались люди, бегущие в их сторону. Димка передернул затвор и сильно вдавил ствол автомата в рыхлое тело пленника.
Мотор начал набирать обороты, «форд» медленно, без напряга, двинулся вперед. У поворота на мостик Димка крутанул руль и машина съехала с дороги. Они обогнули оставленный ими «шевроле» и припарковались перед заснеженными молодыми сосенками.
— Демьян, выйди, пожалуйста, у нас с коллегой предстоит задушевный разговор, — попросил Бронислав брата.
Димка беспрекословно вылез из машины. Дверцу оставил полуоткрытой. Он думал о Шедове, о последних его словах.
Вытащил пистолет, взвесил на ладони, металл ледышкой захолодел руку, и, близнец, отжав предохранитель, снова положил оружие в карман куртки.
Когда Бронислав с Кривозубом остались одни, близнец, тщательно подбирая слова, заговорил:
— Возможно, отсюда выйдет только один из нас, — он протянул руку и быстрым движением выдернул из кобуры Кривозуба пистолет. Судя по весу и обводам рукоятки, это был крупнокалиберный ствол и скорее всего из семейства «Смит и Вессон».
— Куда же, Клык, подевался твой любимы «маузер»? Надеюсь, ты еще не забыл, как шмалял из него по шинам чужих иномарок? Это, кстати, у тебя неплохо получалось, — Бронислав конфискованный пистолет бросил на переднее сиденье. Свой «стечкин» он тоже извлек из кармана и с некоторой задержкой кинул туда же. — Сейчас мы с тобой сыграем в рулетку, — сказал он и в голосе прозвучала нехорошая сбивка. — Оба наши ствола на сиденье, на равном расстоянии от нас, кто первым сгреб, то и в…б…
— Не пугай, ты же знаешь мою реакцию, — и хотя голос Кривозуба вибрировал, страха он тем не менее не выказывал.
— А это мы сейчас увидим, а боженька нас рассудит. Но прежде ответь — где закопал моих друзей: Игоря Веселова, Бориса Дементьева… И где их бабки и машины?
— Не шей мне того, чего не было…
— Я бы поверил тебе, если бы сам не лежал в гробу, в котором ты меня отвез в Лосиностровский заповедник…Или напомнить, как ты со своими фашистами выбивал из меня деньги? И что ты тогда говорил?
— Что ты продался режиму вместе со своей вшивой фирмой…И если бы еще раз мне представилась такая же возможность, я сделал бы то же самое…
— Значит, во имя идеи ты колол черепа и расчленял тех, кто умел своими мозгами добиваться успеха?
Кривозуб поерзал на сиденье, ему явно этот вопрос был поперек души.
— Я поступил с вами так, как поступают с врагами Родины. Тут любая хитрость в масть…Ты помогал придти к власти ненавистному народу президенту, в октябре 1993 года штурмовал Белый дом, а сейчас защищаешь Арефьева. А знаешь, сколько этот селезень на прошлых выборах отвалил бабок в пользу антинародного президента?
— Ты, дешевка, за весь народ не расписывайся, у самого сопатка в пуху.
— Я жалею лишь об одном, что не застрелил тебя там, у Белого дома. Я ведь видел, как ты с охранником президента выходил из машины…Я десять минут держал вас под прицелом и в любой момент мог откалибровать тебе башку…
— Что ж ты миндальничал?
— Не было приказа стрелять.
— А был приказ штурмовать телевидение и захватывать ИТАР-ТАСС?
Лицо Кривозуба исказила лютая ненависть, однако, темнота не позволила Брониславу разглядеть предвестницу опасности. Он пропустил лишь мгновение, которого вполне хватило, чтобы Кривозуб первым завладел пистолетом. Ствол «Смит и Вессон» уперся ему в щеку и Бронислав почувствовал пороховой запашок.
— Чтобы меня в этом обвинять, нужны более веские аргументы, а пока, Броненосец, у тебя хилые доказательства.
— Доказательства на моей шкуре, следы на которой остались от твоей пилы. Что ж ты тогда не довел свое дело до конца?
