убедительна, — улыбалась она. — А ещё я хорошо учусь, особенно в контактных науках.
Я не стал уточнять, что она имела в виду под этим странным выражением, даже не хочу знать.
— Как она тебе?
— Жесткая, — задумалась Тао, — холодная, прямо как ты. Расчетливая, а ещё она стерва.
— Что за история у нее с Кенджи?
— Он давно на неё глаз положил, так говорят. Только вот он её не интересует, поэтому отношения между группами стали, мягко говоря, натянутыми. Я, если честно, не знаю, хочет ли Кенджи её заполучить или уничтожить, да я думаю, он и сам не знает.
— Что ты можешь о нем рассказать?
— О Кенджи? Боюсь, это не ко мне, я слишком плохо ориентируюсь в этих всех семьях, правилах борёкудан и прочем дерьме. Я-то и якудза быть не хочу, если честно.
— Тогда что здесь забыла?
— Ну, или так, или арестное заключение, пока не стукнет 20. Мне 17 сейчас, это ещё три года в тюрьме с обязательными работами. Ну его к черту, здесь веселей.
— О вашей группе ходят слухи…
— О том, что мы все малолетние проститутки? — засмеялась она. — Нет, не все. Кто-то работал в массажных салонах или банях, но большинство здесь не поэтому.
— И ты?
— Некоторое время я работала помощницей хостес, в одном злачном «розовом салоне».
— И чем ты там занималась?
— Хостес подавала знаки, а я должна была реагировать. Два пальца, — шампанское, ладонь ребром, — виски. Если проводит пальцем по горлу, — таблетки, трет нос — дорожку кокса, ну и так далее. Интересная работа, но платили мало, да и если в облаву поймают с набитыми карманами запрещенных веществ, салон повесит все на тебя. Поэтому я ушла работать куклой.
— Куклой…
— Да, мне было 15 лет, нужны были деньги, жить было негде, и я была жутко тупой. Поэтому пошла туда. Знаешь сколько можно поднять на несовершеннолетнем теле? Ты офигеешь. Работа была непыльной, салон престижный, платили очень неплохо. И я не оказывала услуги интимного характера, если ты об этом подумал.
— Тогда я не понимаю.
— Меня наряжали как хентай косплейщицу, — чулки по бедра, мини-юбка, ушки, все дела. Клиент выбирал из доступных девочек, платил, и ему разрешали подняться наверх, поиграть с куклой. Трогать можно, нюхать, щипать, гладить, больше ничего нельзя. Поцелуи, интим, все это строго запрещено. И вот стоишь там полчаса как дура набитая, пока какой-то извращенец твою подмышку нюхает, фу, как вспомню, аж дрожь пробирает. Некоторые вообще странные были, бывало, поставит у стены и заставляет имитировать глажку или петь песни просит. Жуть. Но зато полчаса тебя потискают-полапают и деньги сразу. Заработок приличный, да и не перетруждаешься.
— А как ты сюда попала?
— А ты как думаешь? — усмехнулась она. — Один из клиентов слишком далеко зашел. Начал трогать там, где нельзя, в трусики полез… Я попыталась вырваться, но он очень настойчивый был. Шиматтэ, чертов мудак. Ну я его и полоснула ножом по лицу, я же не совсем тупая, чтобы без оружия работать. А в итоге, — обвинение в проституции, умышленное нанесение вреда чужому здоровью, нападение с применением холодного оружия… В общем, полный список, — 5 лет в тюрьме с каторгой на чертовых мандаринах. Вербовщица сказала, что в Габутай меньше правил, мне скостят срок, да ещё и выпускать будут, я не задумывалась.
Идея о том, что там на свободе люди платят за то, чтобы нюхать чужие подмышка казалась не просто абсурдной, но дикой. И они меня психопатом называют.
Я отдал ей наполовину выкуренную сигарету, она выхватила её и затянулась, мечтательно глядя на блестящую реку.
— А Асура, она как сюда попала?
— Это лучше тебе у неё спросить, — осторожно ответила Тао. — Ей не понравится, что я говорила о ней за спиной.
А ведь Асура и правда их держит в железном кулаке. Нужно будет сказать Ягами, чтобы менял панибратскую стратегию руководства, вот как нужно. Чтобы боялись даже слова сказать о старшине.
— Ничего больше узнать не хочешь? Например, были ли у меня клиенты, которым я позволяла не только трогать, мм? — игриво спросила Тао.
Я не успел ответить. Только открыл рот, как услышал дребезжащий стрекот.
— Дрон! — крикнула Тао.
Мы, не сговариваясь, кинулись к вещам, похватали деревянный реквизит и принялись им размахивать. Из-за еловой лапы вынырнул квадрокоптер, сделал круг и завис над рекой, направив объектив в нашу сторону.
— Вот мелкий ублюдок! — ругалась Тао, проводя атаку. — Так и висит, не улетает. Придется драться для виду, пока у него заряд не сядет.
— А ты не думала, что у него микрофоны есть? — спросил я уворачиваясь. — Он же тебя слышит!
— Получай, онорэ! — мгновенно переключилась она и принялась нападать с удвоенной силой.
Я отбил её рубящий сверху и оттолкнул, мы закружились, отрабатывая ударную серию. Неожиданно она поднырнула под меч и врезала снизу, я еле успел отпрянуть назад, древко пролетело в сантиметре от моего подбородка.
Она перешла в яростное наступление, стараясь найти слабые места в обороне, я осторожно отступал, время от времени блокируя её размашистые выпады. Мечи столкнулись, и мы сошлись в парировании, оказавшись близко друг к другу.
— Ты что творишь? — зашипел я.
— Раз уж придется драться, будем драться! — ответила она тихо, нагло улыбаясь мне в лицо. — Как ты собрался выиграть турнир без практики? Кенджи серьезный противник!
— Мне хватает практики! — Я грубо отпихнул её от себя и провел серию уколов, заставляя её попятиться.
— Правда? А может, мне хочется проверить тебя в деле? — Она закрутилась на месте, легко вращая меч в одной руке.
Её вакидзаси был легче и быстрее моего весла, и управляться она им умела. А ещё я не мог драться с ней в полную силу, ведь случайно мог травмировать или покалечить, а это значило, что мне придется тащить её по лесу до самой базы.
Чертовы ограничения. Так бы сейчас и забил наглую сучку этой палкой, пока дышать не перестанет. Но нет…
Накири отпрыгнула на пару шагов назад, остановилась на краю уступа и расстегнула кофту.
— Ты что делаешь⁈ — спросил я, опасливо озираясь.
— Дестабилизирую противника, — довольно заявила она, снимая верхнюю одежду. — А ещё на солнце жуть
